Ничего. Пусть знает, что у него тоже есть свои понятия о чести. Не все продается и покупается за длинные - прошу прощения - доллары. Да, конечно, он может обеспечить себя до конца жизни, может даже круто изменить свою жизнь, покинув Мухосранск и обосновавшись в любом другом городе мира, но до самой смерти он теперь будет тем русским, что переспал с Сарой Вагинелли.
Ну и что с того? На него свалилась удача. Он вытянул счастливый билет судьбы. И глупо отказываться от вознаграждения. Он не простит себе этого никогда. Но и принять ее условия он не может. От кого другого, но только не от нее. Он не может оказаться в ее глазах корыстным и алчным. Он говорит: "Нет!"
Она взволнованна. Она тяжело дышит. Колышется ее грудь. А от дивана жутко пахнет дихлофосом. Какой позор! Если бы он знал, он бы подготовился к ее приезду. Он бы купил освежитель воздуха, он бы обрызгал дезодорантом всю квартиру. Ничего, все равно этой ночью она будет лежать в этой самой комнате на этом самом диване. Обнаженная. Он будет гладить и ласкать ее тело. Подумать только - сама Сара Вагинелли в городе Мухосранске. И с кем? С ним! До сих пор не верится! Он знает, что она получила за это не меньше миллиона долларов. За такую сумму он, пожалуй, и отказался бы от приза, но эти деньги получила она.
В комнате тишина. Она молчит. Он ждет. Она не выдерживает и расстегивает пуговки на блузке. Он весь Внимание. Какие у нее груди! О Боже! Она расстегивает молнию на джинсах. За эти мгновения любой западный журнал отвалил бы не один миллион. И все это для него! Его глаза, кажется, сейчас выскочат из орбит. Она остается в одних черных трусиках! Какое у нее тело! О Боже! Она лежит на его диване, по которому два дня назад ползали клопы, и зло шепчет "Fuck me" - сама Сара Вагинелли! Это же невозможно! Он до сих пор не верит.
Он смотрит на полку на стене, на которой в два ряда стоят видеокассеты с фильмами с ее участием - их больше трех десятков, и это еще не все! Одна - с фильмом "Три с половиной месяца" - до сих пор лежит в его сумке. Нужно будет не забыть ее достать! Он обязательно расскажет этому козлу Славику Курочкину, что к нему из Лос-Анджелеса прилетала сама Сара Вагинелли - пусть завидует!
Он уже не может сдерживаться и бросается к ней, на ходу спуская домашнее трико со вздувшимися пузырями на коленях. Он ползает рядом с ней и гладит ее загорелое тело. Она неприязненно морщится. Ничего, кривись, продажная тварь, думает он, сейчас тебя будет трахать молодой и сильный русский мужчина. Да не может он так думать, не может! Он слишком мягок для этого, слишком стеснителен! Он всегда сторонился женщин, поэтому вот и прожил до 33 холостяком. Он извивается и стонет, потому что чувствует, что близости не будет... Он опозорился перед всем миром... Он не смог защитить свое мужское достоинство...
"Какой дурак, блин! Какой дурак!"- вырываются из его горла вопли... Он разжимает глаза и видит застывших в изумлении фотографов. Несколько секунд они разглядывают его с ног до головы, а потом с еще большим рвением начинают снимать происходящее. Он ищет глазами Сару и находит ее выглядывающей из-за могучей спины одного из двух здоровенных мужичин.
"Это конец, блин! Это конец!"- воет он. В его голове играет "Pink Floyd". Кажется, песня из "Стены". "Crazy! Crazy!"- неистово поет Роджер Уотерс. Мир начинает кружиться вокруг все быстрее и быстрее... Карусель из падких на сладкое и на горькое репортеров, стреляющих из объективов в фанерных звезд, пахнущим поп-корном... Замельтешили нервные мазки ярких красок... "Crazy! Crazy!" - уже вопит обезумевший солист... И вдруг внезапно все смолкает...
Петр Белолобов лежит на диване в холодном поту. "Этот козел Курочкин! Он ведь считает меня ненормальным!" вспоминает он с облегчением...
Обычный прием.
У двери триста пятого кабинета городской больницы номер семь, на которой красуется поблекшая латунная табличка "ОТОЛАРИНГОЛОГ", скопилась целая куча народа. Все кашляют, сморкаются, переступают с ноги на ногу и ворчат. "Она зашла еще полчаса назад, а все не выходит", - басит мужчина с носовым платочком в красных ручищах. "Совсем уже люди совесть потеряли, - вторит ему сморщенная старушка в резиновых сапогах и с тросточкой.- Я два часа тута стою, ан все на одном месте."
По коридору проходит тщедушный мужчина тридцати пяти лет в коротких черных брюках и в коричневом пиджаке с заплатками на локтях. Он в очках и с копной русых волос на голове, этот нелепый и смешной человек. Остановившись у двери, пугливо озирается и, набравшись храбрости, спрашивает: "Кто крайний к ухо-горло-носу?" Очередь шевелится, поглощая новую жертву. "Я последний! -- хрипит старик с густыми бровями.- А крайним никогда не был и не буду!" Толпа одобрительно гудит, а мужчина стыдливо жмется к стеночке.
Он так и стоит, подперев сутулой спиной ядовито желтую стену и мнет в руках темно-синюю кепку-ушанку. Больные приходят и ждут, ругаются и уходят, а он терпеливо стоит и испытывает на прочность свой головной убор, сработанный живучими китайцами.
Проходят полтора часа, отмеряемые хлопаньем двери и глухим выкриком "Следующий!", пока наконец не подходит его черед. И вот уже он слышит зычный голос врача, обращенный не к кому-нибудь, а именно к нему. "Это мне?"- все еще осторожничает он. "Ну, заходите же!" -- вопит баба в платке, оскалив золотую фиксу.
Мужчина медленно открывает дверь и заглядывает в кабинет: "Можно?" Его тоненький голос дрожит и ломается. Он кашляет в кулачок. "Я же сказала!" -- рявкает врач. Он проходит на полусогнутых и садится на протертое сиденье стула с таким страхом, словно прикосновение к спинке способно вызвать электрошок. Он умоляюще смотрит на врача красными глазами альбиноса.
Крупная женщина пятидесяти пяти лет с завитыми рыжими волосами левой рукой гладит пористый нос, а правую руку вытирает о подол пока еще белого, но уже не первой свежести халата. Она сидит за конторским столом с таким деловым видом, что даже господь бог не усомнился бы в ее всемогуществе.
Мужчина оглядывается вокруг. Совершенно обыкновенный медицинский кабинет. Вроде бы, и нет явной антисанитарии, но до полной стерильности далеко как до Луны. В апломбированном шкафу томятся пыльные коробочки и пузырьки с медикаментами. Место ассистента свободно, лишь груда бумаги на подоконнике напоминает, что он здесь бывал. Наверное, он и сам на больничном. Не потому ли врач нервно постукивает пальцами по крышке стола?
- Доктор, я болен. Я неизлечимо болен, - говорит с придыханием пациент, скомкав кепку-ушанку.
* На что жалуетесь? -- равнодушно осведомляется
врач.
* Горло! Болит горло! -- выдавливает из себя мужчина и
его глаза увлажняются и блестят.
* Давно? -- уточняет доктор, почесав за ухом.
* Три года как. Я тогда шибко простыл. Я раньше
дворником в детском саде, там, знаете, зимой такая ветрища, а я
сугробы разгребал всякие, ну и свалило, - тараторит мужчина,
боясь остановиться.- А после три недели лежал пластом, один в
постели, кругом некому помочь, думал, все, кранты... И с тех
пор здоровье мое пошатнулось... и упало! У меня постоянно
болит. Вот здесь вот. ( И пациент показывает на горло, закатив
глаза под потолок. )
* Щас посмотрим, - потирает руки врач, - ща-а-аса!
* И кровь! По утрам -- кровь! -- добавляет мужчина.- Это
туберкулез! Я знаю! Я смотрел! Я плюю в раковину -- в раковине
кровь!
* Откройте рот! -- командует врач, надевая на голову
резинку с круглым зеркальцем.
* У меня там рана! Незаживающая рана! Может, даже рак!
-- не унимается пациент. -- Изо рта всегда запах. Кровью
пахнет. Кровью. А слабость -- это тоже, тоже... сиптом. Вы
увидите -- там рана! Наверно, опухоль...
Больной с содроганием наблюдает, как сдвигаются морщины на переносице врача. "Скажите "А"!" -- приказывает она, надвигая зеркальце на лоб. Он понимает, что спорить бесполезно, и подчиняется. "А-а-а-а-а!" -- поет он фальцетом. Он чувствует гнилостный запах из ее рта и трепещет от страха. "Еще! Поширше!" -- прерывает его песнь эскулап, вцепившись пальцами в его нижнюю челюсть. "Аааааааааааааа!" -- вырывается из его слабой груди протяжный стон.
* Бэ! -- передразнивает его врач. -- Достаточно! Нету
там ничего!
* Вы не видели? -- удивляется пациент, вытирая
губы.
* В каком месте? -- свирепеет женщина, тряхнув
шевелюрой.
* Здесь вот, здесь! -- не сдается клиент. -- Я же вам
показал!
* А ну-ка еще раз! Только поширше! -- уступает
она.
Он разевает рот и весь ужас перед коварной болезнью
выходит наружу в диком крике, который сотрясает стены больницы. "Ааааааааааааааааааааааааа!"- орет он. Врач затыкает уши и силится закрыть больному пасть. "Прекратите! А то щас милицию вызову!" -- пытается перекричать она.
Пациент замолкает и тяжело глотает воздух. Врач срывает зеркальце и бросает на стол. "Ну, теперь видели?" -- с надеждой вопрошает мужчина, поправляя очки. "Че вы мне голову-то морочите? -- взрывается она. -- Все у вас в порядке!"
