Фред, – поправила Хелена. – Нет, только пока мы здесь, на Кипре.
– Значит, она живет одна?
– Нет, она живет со своей мамочкой, – объяснил Уильям.
– Тогда почему я никогда ее не видел?
– У нее другая мамочка, дорогуша. – Хелена знала, что бессмысленно пытаться логично объяснить ситуацию трехлетнему ребенку. – И вообще, детки, пора спать.
Последовал обычный хор жалоб, но в конце концов оба были уложены в кроватки. Хелена нежно поцеловала обоих в покрытые сладким потом лбы.
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю. – Она тихо закрыла за собой дверь и на лестничной площадке наткнулась на Алекса, тащившего рюкзак вниз в новый спальный отсек.
– Привет, мам, все нормально?
– Да. А у тебя?
– Ага.
– Тебе не надо переезжать до завтра, ты же знаешь. Папа поедет встречать Хлою только после обеда. Утром будет масса времени сменить простыни и привести комнату в порядок.
– Я хочу сейчас, – он начал спускаться.
– Ладно. Я уже поставила туда вентилятор. Не хочу, чтобы у тебя снова случился тепловой удар.
– Спасибо, – Алекс остановился и посмотрел на нее. – Ты собираешься разбирать те коробки в сарае?
– Да, когда будет время, а значит, определенно не в ближайшие дни.
– Можно мне?
– Если ты ничего не будешь выбрасывать.
– Конечно, не буду. Ты же меня знаешь, мам, я люблю историю. Особенно мою собственную, – добавил он с нажимом.
– Но Алекс, – Хелена пропустила реплику мимо ушей, – многие из этих вещей ничего для тебя не значат. Не забудь, Ангус не был моим родственником. Он был моим крестным отцом.
– И все равно, может быть, я узнаю что-нибудь о нем. Интересно, правда же?
– Да, конечно. – Хелена, разумеется, заметила намек. Алекс искал ответы, но она знала, что он ничего не найдет в коробках Ангуса. – Берись, но я не хочу, чтобы ты завтра застрял там на весь день. Приезжают гости, и мне понадобится твоя помощь.
– Конечно. Спокойной ночи, мам, – сказал он, когда они добрались до его новой спальни.
– До завтра, дорогуша, – ответила она, и Алекс закрыл дверь.
ДНЕВНИК АЛЕКСА
15 июля 2006 года
Я сижу на кровати в своей каморке. Вентилятор, которым меня снабдила мать, так близко, что высохнуть можно ровно за минуту. Я только что притащил из сарая коробку, заполненную письмами и фотографиями, которые могут быть связаны со мной и моим прошлым – а могут и не быть.
Моя мать не глупа. Она знает, что я ищу. Она знает, как сильно я хочу знать…
Кто Я.
Мама, похоже, не беспокоилась, что в этих коробках я найду ключ к великой тайне, поэтому вряд ли в вещах Ангуса попадется что-то стоящее.
Интересно, почему она так скрытничает о своем прошлом? Почти никогда не упоминает своих родителей, или где она росла, или как. Сегодня она выдала неожиданно много информации.
Я тут же осознал, что большинство детей знают своих бабушек и дедушек или хотя бы их помнят. Я же знаю наверняка только, что Хелена Элиза Бомонт – моя мать и что я родился в Вене (этого она не могла скрыть, потому что так написано в моем свидетельстве о рождении) и жил там до трех лет, после чего она встретила папу, мы вернулись в Англию и они поженились. Очевидно, в раннем детстве я был билингвой. Теперь же я с трудом считаю на немецком до десяти.
Ложусь, закинув руки за голову, и смотрю на потрескавшийся, желтеющий потолок. И размышляю, что у моего друга Джейка (я использую этот термин условно, в том плане, что мы эпизодически общаемся и он не такой кретин, как все остальные в моем классе) есть мать, уютно полненькая и какая-то домашняя на вид, какими и бывает большинство мам сыновей-подростков. Она работает на полставки секретарем в медицинской клинике и делает замечательные кексы, когда я заглядываю на чай, и все в ней…
…нормальное.
Вся ее жизнь представлена в фотографиях на буфете, рядом со свежеиспеченными сконами. Джейк все знает о своих бабушках и дедушках и кто его отец, поскольку видит его каждый день. Единственная тайна, которую ему надо разгадать, это как уговорить маму одолжить десятку на покупку новейшей игры для игровой приставки.
Так почему же моя мать и мое прошлое такая тайна?
Делаю глубокий вдох и понимаю, что снова начинаю серьезно зацикливаться. По-видимому, это нормальное свойство для такого, как я. «Одаренного» ребенка. Ненавижу быть статистической величиной и очень стараюсь не соответствовать, но иногда это сложно. Чтобы отвлечься, сажусь прямо и начинаю вытаскивать из коробки бесконечные коричневатые фотографии неизвестных людей, которые сейчас почти наверняка мертвы. На некоторых проставлены даты на обороте, на некоторых нет.
В молодости Ангус был очень интересным, особенно в мундире. Странно, что он так и не женился. Если только не был геем. На вид непохоже, но по внешности не угадаешь. Я часто размышлял, как узнать, гей ты или нет. Я, может, и не такой, как все, но определенно натурал, как ни странно.
Наконец я добрался до дна коробки, с трудом пробившись через груды фотографий и переписки касательно доставки виски из Саутгемптона и таможенных пошлин на ввоз такой-то картины или такого-то предмета мебели. Потом я вытаскиваю пухлый коричневый конверт, адресованный «полковнику Макклэддену» в Пандоре, и сую руку внутрь.
По кровати разлетается масса тонких голубых конвертов авиапочты. Заглядываю в один и вижу, что содержимое все еще в полной сохранности. Вынимаю письмо и вижу сверху дату, «12 декабря», но ни года, ни адреса.
Читаю первую строчку:
«Моя дорогая, дорогая девочка».
Ну да. Не надо быть Холмсом и Уотсоном, чтобы заключить, что это любовное письмо. Очень красивое: написано чернилами и тем изящным почерком, какому учили в те времена.
Проглядываю его. Это панегирик неизвестной женщине, именуемой «дорогой девочкой». Уйма «дни без тебя бесконечны, и я жажду, чтобы ты вернулась в мои объятия…».
Совершенно не в моем вкусе – вся эта слащавость. Я-то предпочитаю триллеры. Или Фрейда.
Больше всего раздражает, что в конце нет подписи, просто неразборчивая закорючка, которая могла бы быть любой из, наверное, дюжины букв.
Убираю письмо в конверт и открываю еще парочку. Они написаны в подобном духе и дают не больше зацепок насчет времени или личности, чем первое.
Заглядываю в большой коричневый конверт, чтобы проверить, не осталось ли там еще чего-нибудь, и нахожу сложенный листок бумаги.
«Полагаю, эти письма – Ваша собственность. Посему возвращаю отправителю».
Вот и все.
Итак, автор этих писем явно Ангус. Что также решает одну загадку и подтверждает, что он определенно не был геем.
Зеваю. Как же я устал, таская все эти коробки по жаре. Завтра утром отдам эти письма матери. Они определенно больше в ее вкусе, чем в моем.
Выключаю свет и ложусь на спину, вытаскивая Би из-под подушки и укладывая под мышку. Наслаждаюсь ветерком от вентилятора и размышляю, как такой человек, подобный Ангусу, мог
