— Ну, я готова, — крикнула она, и принялась приплясывать по белому дощатому полу столовой.
Ей было немножко стыдно, и она храбрилась. На нее глядя, согласилась и Людмила. Она принялась неторопливо стаскивать с себя башмаки. Смех беспрестанно задерживал ее: снимет башмак или чулок с одной ноги, да и замрет от смеха. Меж тем Дарья все вертелась перед сестрами, приплясывая и хохоча преувеличенно-весело.
— Ну, что ж, Валерочка, голубка, — сказала Лариса, — не отставай от сестер, милая, — все вместе, заодно, что уж тут стыдиться: ведь не красть пойдешь.
— Хуже, — сердито сказала Валерия.
Она неохотно села на стул, приподняла юбку, ярко покраснела и сказала брату:
— Не торчи здесь, пожалуйста.
Рутилов исчез так быстро и ловко, как будто его здесь никогда и не бывало. Он побежал к себе надеть фрак и белый галстук. Валерия, стесняясь, ломаясь, отговариваясь, сняла один башмак, наклонилась к другому, но сейчас же опять выпрямилась и упрямо сказала:
— Не хочу.
Но прежде, чем она успела опять наклониться, — поднять свой башмак, Дарья подбежала к ней, быстро опустилась перед нею на колени, крикнула:
— Лариса, придержи ее за руки!
И принялась разувать Валерию проворно и ловко. Валерия делала вид, что отбивается. Лариса неторопливо подошла, сладко улыбаясь, и взяла ее тонкие руки в свои, белые, полные, приятно теплые и приятно мягкие. Тогда Валерия села спокойно, и постаралась заплакать, да не сумела: в этом веселые сестрицы упражнялись редко и мало. Валерии было очень стыдно думать, что надо пройти босиком по двору, а Передонов будет глядеть. Видя, что слез не выжать, она стала натянуто улыбаться, повторяя:
— Ужасно глупо! Право же, ужасно глупо! Только знайте, — я не сама иду, это вы меня насильно тащите.
Наконец, успела разуться и Людмила. Она все хохотала, и делала вид, что ей будет стыдно. Ей и в самом деле было стыдно, больше, чем Дарье, но не так, как Валерии. А Дарья неутомимо выдумывала разные шутки, и смешила сестер.]
Л. 76 — [Ее стыдливость заражала и других двух сестер.]
Л. 76 об. — [Смеялась даже и горевшая от стыда Валерия, убегая позади всех.]
Л. 76 об. — [— Ну что, видел? — спросил Рутилов.]
Л. 77 — [ «Длинные у них юбки, — думал он. — Вот если бы поближе и побольше увидеть».
— Ноги юбками закрыли, — угрюмо сказал он.]
Л. 77 — Вот чудород, — воскликнул Рутилов, — погоди, женишься, тогда все увидишь. Ну, которую же тебе?
Л. 77 — [Еще смеяться в городе станут.]
Л. 77 об. — [Как же, — младшая, и вдруг!]
Л. 78 об. — [Молоденькая, хорошенькая, — какашечка, егозушка.]
Л. 78 об. — [И долго, ухмыляючись, воображал он разные незамысловатые картины на сюжеты, вынесенные им из домов терпимости и из сожития с Варварой.]
Л. 79 — [Мысль об этом вдруг обеспокоила его.]
Л. 79 об. — [когда услышала, что Передонов передумал.]
Л. 80 — [— Сейчас, сейчас, — ведь не на пожар.]
Л. 80 об. — [Барышни были послушны и на этот раз. Дарья изготовилась к венцу еще скорее младших сестер.]
Л. 81 — [Если не будет никакой заручки, со свету сживут.]
Л. 81 — [себе под нос]
Л. 81 — [чуть не силой.]
Л. 81 об. — [Сестры закричали все разом:
— Вот осел-то! Дурачина! Скот! Да что это он вздумал, издеваться, что ли!]
Л. 81 об. — [Вот еще! Дураков надо учить. А я его еще обломаю в лучшем виде.]
Л. 82 — [Первая утешилась Дарья, — и начала придумывать на его счет шутки. Поднялся хохот. Одна Валерия сердилась дольше всех, — но не вытерпела и она, засмеялась звонким и хрупким смехом.
Рутилов, видя, что сестры готовы утешиться, сказал им:
— Ну, я пойду. Мы еще посмотрим. Битый час возились с дураком.]
Л. 84 — Вообще в этом кружке не уважали друг друга. При женщинах не стеснялись делать самые грязные намеки, — и женщины участвовали в общей веселости.
— Мы с биллиарда! — воскликнул Рутилов.
— Проферштелился, — уныло пояснил Передонов.
— Знаем мы, с какого биллиарда, — блеял Володин, и заливался гнусным хохотом, — будущий инспектор забавляется на биллиарде.
И все пакостно хохотали, мужчины и женщины. Только один Передонов оставался угрюмым.
Л. 84 об. — Ну, как ваша дюшка поживает? — спросил Володин, корчась и хихикая. — Клавдюшка — дюшка!
И все хохотали, находя очень смешным, — что Клавдия — Клавдюшка-дюшка.
Л. 87–87 об. — Если бы он был наблюдателен, то поведение Грушиной и в другом отношении возбудило бы в нем немалое беспокойство: ему легко было бы догадаться, что у нее с Варварою [существует] какой-то заговор. Варварино волнение, смешки Грушиной, их переглядыванье и перешёптыванье, — все выдавало это. Но Передонов ничего не заметил. Ему подозрительным казался один только Володин, который беспрестанно называл его будущим инспектором.
Л. 90 — Софья опять начала шутить по тому случаю, что Варвара села рядом с Володиным. И Рутилов поддерживал ее. Но уже игрецкий азарт разжигал остальных, и только Володин значительно выпячивал губы да потряхивал лбом.
Л. 91 об. — И все смеялись, что Передонов вместо туз сказал пуз.
Передонов всё продолжал проигрывать. Наконец он яростно разорвал карты и достал новые. Но и это не помогло.
Л. 92 — Ну, с чего им давать-то, — возразила Софья.
— Нет, уж вы не говорите, — спорила Грушина, — уж я знаю, что дают, — не деньгами, так другим, чем могут.
Л. 92 об. — 93 — Все захохотали, так как о столкновении Володина с предводителем дворянства Веригою было уже известно всем в городе. Володин охотно повторил свой рассказ: он поверил вчера Передонову и Варваре, что поступил именно так, как следовало, и думал, что теперь смеются над Веригой. Но его подняли на смех. Он обиженно выпятил нижнюю губу.
— Ничего, Павлушка, не унывай, — утешал его Передонов, — я тебе за это невесту высватаю. Знаешь девицу Адаменко?
Володин промолчал, но мысль об этом сватовстве понравилась ему.
Л. 93 об. — Передонов сел на стул перед стеною и, подняв ноги, неистово топтал стену при общем хохоте.
Л. 94 об. — Предосторожность почти излишняя: близорукий Передонов едва ли рассмотрел бы эти знаки. Да он ничего и не видел, кроме оголенной скверны.
Л. 95 — [с того же вечера]
Л. 95 об. — [кажущимся] успехом [этого леген(дарного)]
Л. 97 об. — [Володин долго еще распространялся на эту тему. Видно было, что мысль вымазать дегтем ворота Марте — весьма понравилась Володину.]
Л. 100 — [А прежние?]
Л. 101 — [Она решила на днях показать его Передонову, улуча удобное время.]
Л. 103 — [ «Неужели уже успели донести что-ниб(удь)! И о чем донесли? И кто донес?»]
Л. 104 — [Она не разглядела впотьмах, что есть гость, и прибежала, как была, босая. Увидела Передонова, остановилась, покраснела. Вершина сердито прикрикнула и послала ее обуться. Марта убежала.
— Она у меня бережливая, — объяснила Вершина. — Что ж, теперь тепло.
Но Передонов был недоволен.
Скоро Марта пришла прибранная и принаряженная.]
Л. 105 об. — [— Да что ж…
— Молчи, пожалуйста.]
Л. 106 об. — [У Влади и планы были на завтрашний день, — славно бы он его провел там, дома.]
Л. 106 об. — [Ему захотелось потешиться, посмотреть, как будут сечь Владю.]
Л. 108 — [Предвкушая удовольствие, которое доставит присутствие при Владином сечении.]
Л. 108 — И он начал «любезничать», как умел, — повел глупые и грубые разговоры, посматривая на Марту взглядом трусливого нахала, который и не прочь бы облапить девицу, да боится.
Л. 110–110 об. — Владя построил в уме умозаключение: русские — дурачье, Передонов — русский, стало быть, он дурак. Это ему понравилось, и он радостно улыбнулся, но оставил свое заключение про себя.
Марта не могла придумать, что бы теперь сказать для поддержания разговора. Она и всегда побаивалась Передонова. Теперь, впервые оставшись с ним без Вершиной, она видела, что он грубый, глупый и злой. И раньше она не по своему желанию бывала любезна с Передоновым, а только потому, что Вершина захотела выдать ее замуж за Передонова, велела ей вести себя с Передоновым сообразно этому, — а Марта не спорила по непривычке проявлять свою волю.
Помолчав немножко, Передонов рассказал, что вот какое на днях вышло приключение в городском училище: Володин сбил шапку с Вериги, а Верига его ударил по лицу, и они подрались, при учениках. Марта и Владя знали, что драки не было, но, в угоду ему, посмеялись.
Л. 114 об. — 115 — руки затянул над головой ремнем, ноги в щиколодках обвел каждую отдельно веревкой и притянул их к скамейке порознь, раздвинул их, одну к одному краю скамьи, другую к другому, — и еще веревкой привязал его к пояснице. Теперь Владя не мог уже пошевелиться и лежал, дрожа от ужаса, уверенный, что отец засечет его до полусмерти, — так как прежде, за малые вины, наказывал, не привязывая.
