Ну, будь здорова и благополучна. Кланяйся.
Твой А. Чехов.
25/XI.
Книги «Хмурые люди» и «Палата № 6» пошли recommandée по адресу: Nice, Monsieur N. Yourassoff*, 11, rue Bianqui. Прибавь еще «Пестрые рассказы». Все это есть у меня в шкафу (Юрасов — это наш консул). Пока я пишу это, внизу перед окном три бродячих музыканта* играют на скрипке и гитарах и поют «Si tu m’aimais».
На обороте:
Марии Павловне Чеховой.
Рошу М.-Д., 26 ноября (8 декабря) 1897*
2173. М.-Д. РОШУ (M.-D. ROCHE)
26 ноября (8 декабря) 1897 г. Ницца.
8/XII, 9 rue Gounod, Nice.
Милостивый государь!
Извините, что я пишу Вам по-русски. Вы прекрасно владеете этим языком, я же пишу и говорю по-французски не настолько хорошо, чтобы свободно излагать свои мысли.
Прежде всего простите, что я до сих пор еще не прислал Вам обещанного письма (la «longue lettre»*[31]). Я принимался писать его раза два-три и всякий раз не кончал потому, во-первых, что писать о себе и о своих произведениях очень скучно, и, во-вторых, я рассчитывал увидеться с Вами в Париже и на словах передать Вам мою глубокую благодарность и всё то, что я хотел вместить в la «longue lettre».
В сентябре я был в Париже и Вас не застал, к великому моему сожалению. Теперь я в Ницце и проживу здесь до января, затем поеду в Алжир, потом опять в Ниццу, в Россию же вернусь вместе с перелетными птицами, не раньше апреля.
Вашей книги, о которой Вы писали мне*, я не получил; вероятно, она задержана в Москве цензурой. «Quinzaine» с «Мужиками» я видел в Париже*, и эта книжка доставила мне много хороших минут. Что касается присланных Вами денег*, то я написал домой*, чтобы их сохранили, как драгоценность. Для меня они дороже чем 111 франков, и я постараюсь израсходовать их на какое-нибудь дело, симпатичное для нас обоих. Благодарю Вас от всей души.
В настоящее время в Париже живет бывший профессор Московского университета Максим Максимович Ковалевский, прекрасный, всеми уважаемый человек, представитель лучшей части русской интеллигенции. Он знает оба языка в совершенстве и может оценить Ваши переводы* по достоинству. Я рекомендую его Вашему вниманию и буду очень рад, если Вы с ним познакомитесь*. Он читает в Париже лекции (Collège libre des sciences sociales[32]), живет 26 rue des Mathurins.
Ваше письмо от 17/XI мне прислали из дому вчера.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пожать руку.
Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
Хотяинцевой А. А., 26 ноября (8 декабря) 1897*
2174. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ
26 ноября (8 декабря) 1897 г. Ницца.
Цветы!* Но, я думаю, Немирович уже так вскружил Вам голову*, что Вы не в состоянии оценить этой моей галантности…
Я здоров и, в самом деле, ленюсь. Ленюсь гениально. Но это хорошо. Я заметил, что чем больше я пишу, тем меньше у меня денег. Подметил я и еще один закон природы: чем веселее мне живется, тем мрачнее выходят мои рассказы.
Вчера и сегодня тепло. Скажите Вас. Ив., что у нас в Pension Russe поселилась молоденькая баронесса*, которая поет и играет.
Нового ничего нет. Будьте здоровы и не забывайте преданного Вам Niçois[33].
А. Чехов.
Среда.
Право, недурно бы Вам приехать в Ниццу, повидать море. Маша пишет: Браз прислал письмо*, просит, чтобы я приехал в Петербург опять писаться.
Собирайте заграничные марки, пожалуйста. Нужно*.
Чехову Г. М., 26 ноября (8 декабря) 1897*
2175. Г. М. ЧЕХОВУ
26 ноября (8 декабря) 1897 г. Ницца.
26/XI. Nice, Pension Russe.
Милый Жоржик, в настоящее время в Таганроге подвизается артистка Оленина. Будь добр, напиши мне, имеет ли она успех*, а главное, познакомься с ней и передай, что я ей низко кланяюсь. Это барышня из хорошей, даже немножко аристократической семьи, дочь тайного советника; зовут ее Ольгой Михайловной и настоящая фамилия ее — Шаврова. Пошла она на сцену по страстной любви к искусству, после долгой войны с аристократкой maman. Если ей не нравится Таганрог, то ты ее успокой, наговори ей турусы на колесах и вообще будь кавалером. Если она дурно питается, то посоветуй ей что-нибудь. О том, что она Шаврова, а не Оленина, никому не говори; это держится в секрете.
Я все еще в Ницце*; привык, обжился и так въехал в местные интересы, что даже не прочь был бы баллотироваться в здешние городские головы. Ницца у моря, такой же величины, как Таганрог. Погода здесь чудесная, совершенное лето, и нет нужды ни в пальто, ни в калошах. Солнце как у нас в апреле — сладко греет, но не жжет.
Что пишет Володя? Как семья? Что нового? Твоей маме, Сане, Леле и тете Марфочке, а также Иринушке привет и поклон.
Будь здоров и благополучен. Не забывай.
Твой А. Чехов.
Французы пишут адрес на конверте в таком порядке:
Monsieur Antoine Tchekhoff, Pension Russe, Nice.
Так и ты пиши.
На конверте:
Таганрог. Георгию Митрофановичу Чехову.
Конторская, с. дом. Russie. Taganrog.
Чеховой Е. Я., 29 ноября (11 декабря) 1897*
2176. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
29 ноября (11 декабря) 1897 г. Ницца.
Милая мама, я жив и здоров, и всё обстоит благополучно, чего и Вам желаю. Когда приедет Маша, то будьте добры, скажите ей, чтобы один экземпляр моих «Пьес» (они в шкафу) она послала по адресу: Monsieur M. Deline*, Boulv. Carnot, Villa Gustavin, Nice — заказною бандеролью.
Погода очаровательная. Поклон папаше, Марьюшке и всем.
Желаю всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
29 ноября.
На обороте:
Евгении Яковлевне Чеховой.
Лопасня, Моск. губ. Russie via Moscou.
Чеховой М. П., 3 (15) декабря 1897*
2177. М. П. ЧЕХОВОЙ
3 (15) декабря 1897 г. Ницца.
3 дек.
Ma chère et bien aimable Marie[34], если тебе принесут или пришлют какую-нибудь вещь, ничего не стоящую, то не удивляйся и не говори, что не стоило-де за тридевять земель посылать такую дрянь. Дело в том, что посылать приходится вдруг; о том, что кто-нибудь уезжает в Россию, узнаешь обыкновенно случайно и посылаешь то, что успеешь схватить со стола — лупу, дрянную ручку… На будущей неделе тебя отыщет некая Зензинова*, дочь чайного торговца Зензинова, девица. Она принесет тебе кое-что, но ты, пожалуйста, не развертывай при ней пакета, ибо если она увидит, что везла так далеко не драгоценные вещи*, то ей станет обидно. Зензиновы стояли в Pension Russe, поили меня по вечерам чаем. Это семья, по взглядам и по вкусам и наружно, вроде Линтваревых. Ты девицу прими ласково, т. е. поблагодари ее за гостеприимство, которым я у ее семьи пользовался в Ницце, скажи ей каких-нибудь приятных 2–3 слова, а за это ее папаша пришлет тебе ¼ ф. чаю.
Лупу положи у меня на столе.
Посмотри во флигеле, каких томов словаря Брокгауза не хватает, и напиши мне; я распоряжусь, чтобы дослали.
Была у меня с визитом генеральша Шанявская*, золотопромышленница. Завтра иду отдавать ей визит. Лучше бы вместо нее пришел ко мне с визитом мешок с золотом.
Сними лаек и пришли мне фотографию. Ведь у тебя, кажется, есть фотогр<афический> аппарат. Здесь интересуются и всё спрашивают, что это за звери. Лаек здесь нет.
В географ<ическом> атласе Ларусса (Larousse) будет изображен весь свет. Всего выйдет около 50 выпусков.
Поклон нижайший всем. Будь здорова. Нового ничего, всё благополучно.
Твой А. Чехов.
Твое заказное письмо пришло*. В посылке была стопка марок для М. Т. Дроздовой. Получила она? Перчатки куплю. Хотяинцева пишет, что ей весело и что она уже писала тебе.
Ее адрес: 27 rue Jacob, Paris.
Я здоров.
Соболевскому В. М., 4 (16) декабря 1897*
2178. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ
4 (16) декабря 1897 г. Ницца.
4 дек.
Дорогой Василий Михайлович, отвечаю на Ваше письмо по пунктам*. Перебрался я этажом ниже, потому что я то и дело спускаюсь вниз, а подниматься мне не легко. Как-то было у меня кровохаркание (небольшое, но продолжавшееся три недели), и мы, эскулапы, общим советом решили, что форсированное хождение по лестнице, в моем положении, скорее вредно, чем полезно, — и я перебрался. Солнце у меня бывает с 7½ час. утра до захода, плачу я столько же (10 фр.), как и наверху, а обстановка в среднем этаже богаче, чем в верхнем. Перебираться в другой отель, пожалуй, было бы уже поздно; ведь в январе мы поедем в Алжир, а январь уже на носу. Да и привык я в Pens<ion> Russe. Тихо, кормят хорошо, прислуга добрая и честная, и комары уже перекочевали в Египет.
