вдруг Аня спросила:
– Слушай, Даш, тут такое дело. Ты не против, если мой Игорь здесь поживет пару недель?
Даша удивленно посмотрела на подругу.
– Здесь? С какой стати?
Аня замялась.
– Ну так складываются обстоятельства. Просто иначе в ближайшие две недели ему придется жить в квартире у родственников, а там куча народа.
– И поэтому он должен жить здесь? – уточнила Даша таким тоном, будто все поняла, кроме одной маленькой детальки.
– Ну Даш, он уже взял билеты из Москвы. Завтра утром будет здесь.
Даше показалось, что она ослышалась.
– Ань, а ты не считаешь, что правильнее было бы сначала спросить моего мнения, а уже потом решать вопрос с билетами? А если я сейчас скажу «нет» – он что, пойдет и сдаст билеты?
– А ты что, против, чтобы он приехал? – теперь с удивлением смотрела уже Аня.
– А почему я должна быть «за»? – Даша распалялась все больше. – Ты вдруг ни с того ни с сего ставишь меня перед фактом, что с завтрашнего утра в моем доме будет две недели жить какой-то мужик. И как ты хочешь, чтобы я отреагировала? Тебе не кажется, что ты немного перегибаешь палку?
– Даш, ему некуда пойти.
– Ему есть куда пойти. Просто он, как и ты, желает жить в комфорте, а не в общежитиях и хостелах, не так ли? И чтобы в квартире при этом было не сильно много народу. А я вам не сильно мешаю? Может, мне пойти куда-нибудь на это время?
– Ну и что! Тебе что, так важно быть правой? – с вызовом спросила Аня.
– Нет, – просто ответила Даша. – Но мне не нравится, что ты совсем не хочешь меня слышать, пусть ты и не согласна со мной.
Но Аня и впрямь, казалось, не желала слышать подругу. Она схватила со столика свою порцию картофеля фри, вскочила из-за стола и зло, с вызовом бросила:
– Ты бесишься потому, что у меня есть Игорь и у нас с ним все прекрасно. А у тебя с Денисом не ладится! – И, немного помолчав, саркастично добавила: – И никогда не заладится, уверяю тебя.
С этими словами она усмехнулась и, понаблюдав за Дашиной реакцией секунд десять, выскочила из спальни, где они собирались посмотреть фильм. Даша почувствовала, как по спине пробежал холодок, и непроизвольно дернулась. Внутри снова поднимала голову ноющая, утихшая на время боль, похожая на зубную, ненадолго приглушенную анальгетиками, только ставшую уже сильнее в несколько раз.
Посидев пару минут в замешательстве от услышанного, Даша вдруг испытала ярость. Сейчас вопрос был не в том, права Аня или не права, а в том, что она сказала это специально, прекрасно зная, какую реакцию и чувства вызовет. В этом сила и главная опасность близких людей – они всегда точно знают, куда и как сильно бить. Даша побежала вслед за Аней и, с силой толкнув дверь в комнату подруги, которую та захлопнула прямо у нее перед носом, влетела внутрь.
– В таком случае, раз ты позволяешь себе говорить такие вещи, то ни твоего Игоря, ни твоих друзей, ни твоих родственников в этой квартире больше не будет. Никогда.
Даша не стала дожидаться ответной реакции, ей было неинтересно. Тяжело дыша, она вернулась к себе в комнату и подошла к окну. Разлюбить можно кого угодно, вопрос лишь в том, как сильно ударить. Нет, все-таки не зря Хеллоуин – праздник нечистой силы.
Встав около пяти часов утра, Даша спешила по пока еще не совсем оживленным улицам. Ей сказали, что Иван Валерьевич приезжает на работу очень рано, к восьми. Она намеревалась поговорить с ним, как-то донести свою позицию и хоть немного защитить себя.
Накануне Людмила Петровна, знавшая о планах Даши, инструктировала ее, о чем нужно сказать, а о чем ни в коем случае говорить не стоит:
– Запомни, ты должна взвешивать каждое слово, которое собираешься произнести. Каждое. Никого ни в чем не обвиняй, ни при каких обстоятельствах. Он сразу рассвирепеет, и разговор будет закончен, – методично растолковывала ей Людмила Петровна, словно разговаривала с маленьким ребенком. – Сергей Петрович – его давний друг. Когда будешь о нем говорить, тоже будь аккуратнее. Прикинься такой бедной овечкой, без претензий, не спорь, говори по делу, вежливо, но четко и грамотно донеси свою позицию. Я знаю, ты умеешь.
Даша и сама понимала, что нужно быть предельно осторожной, – от этого разговора многое зависело. Весь вечер она думала о том, что скажет, делала копии документов, которые она собиралась показать в подтверждение своих слов, вновь и вновь прокручивая в голове их возможный разговор.
Без двадцати восемь секретарь встретила ее и проводила в приемную. Ивана Валерьевича еще не было.
Не появился он и в девять, и в одиннадцать, и в двенадцать часов. Приемная понемногу заполнялась людьми, такими же страждущими аудиенции, как и она сама. В руках у многих из них были папки с бумагами, которые нужно было подписать у руководителя. Некоторые нервно ходили по приемной и коридору, то и дело поглядывая на большие настенные часы, стрелки на которых двигались предательски медленно.
Не сводила с часов глаз и сама Даша. Время поджимало, ей нужно было вернуться к себе, ведь формально ее никто никуда не отпускал, потому что она в общем-то ни у кого и не отпрашивалась. Смелый, если не сказать – безрассудный поступок, учитывая обстоятельства. Но выбора не было – Луноликий ее бы никогда не отпустил, а время летело стремительно, и не за горами был день, когда истекал срок ее уведомления о снижении зарплаты. Она прекрасно понимала, что, снизив ей зарплату, уже никто не вернет все обратно. У нее была заготовлена версия насчет того, куда она уехала: в суд, знакомиться с делом. Оставался крохотный шанс, что Луноликий будет занят своими проблемами и не вспомнит о ней.
Примерно в половине первого Даша занервничала. А если Иван Валерьевич сегодня вообще не появится? Говорят, со дня на день он собирается в длительную командировку, да и она уже потеряла много времени и многим рисковала, чтобы сегодня с ним встретиться. Будет обидно, если все окажется впустую. Неужели она зря так рисковала? Но еще через десять минут все присутствующие оживились, прибежала какая-то брюнетка на высоких каблуках и открыла дверь в кабинет, в который все так хотели попасть.
Через несколько минут он появился. В окружении многочисленной свиты, Главный едва окинул присутствующих взглядом и вошел в кабинет. Один из заместителей закрыл дверь.
Их совещание длилось еще почти полтора часа. Народу в приемной только прибавлялось, очередь росла. Брюнетка,
