Гильгамеш стал единственным в городе человеком, который не мог улыбаться. И радости жизни его больше не трогали. Он думал только о смерти.
Лишь Аннабидуг знал малую часть его мыслей. С ним и простился царь, когда на рассвете вышел из города в простой одежде.
Часть четвертая
На рассвете вышел из города в простой одежде царь Гильгамеш и бежал в пустыню. Здесь, среди белых песчаных холмов он позволил себе наконец, громко рыдать и разговаривать с самим собою.
В городе он должен был постоянно помнить о том, что он царь, что цари и вести себя среди людей должны по царски. А еще не мог он смотреть на веселье людей, хотя понимал их право на радость.
Одна мысль преследовала царя все дни после смерти героя, и она же погнала его в пустыню.
- Не так ли и я умру, как Энкиду? - вопрошал царь небо и землю. - Стоило ли создавать людей, о боги, не дав им бессмертия?
Прежде царь знал про себя, что он здоров, красив и могуч. И что смерть когда-нибудь будет и у него. Но нескоро. Он считал ее справедливой как жизнь. А еще ему часто казалось, что он будет жить всегда. Теперь же, когда на глазах его умер друг, он увидел: смерть несправедлива и неминуема. И он, жрец, не сумевший выпросить у богов одну-единственную жизнь для Энкиду, задумал сделать людей бессмертными.
Одежда его в пустыне быстро изорвалась о колючий кустарник. Другой при нем не было. А были только боевой топор да меч.
Смертельная тоска прогнала его сквозь пустыню, и теперь он брел по горам.
Он ночевал где придется, под открытым небом. И однажды проснулся от львиного рыка. Большая семья львов окружила его и смотрела на него как на свою добычу.
И тогда впервые к нему вернулась сила жизни. Он поднял боевой топор, выхватил из-за пояса меч и бросился на самого рослого льва.
Он рубанул мечом львиную шею, густо заросшую гривой, и мгновенно развернулся, потому что сзади на него прыгнули разом оба льва помоложе. Одного он ударил топором. На третьего оружия не хватило, потому что меч его согнулся. Третьего он ударил кулаком в ухо, и лев сел, замотал головой. Но был еще четвертый, была львица.
Львица, самая хитрая из стаи бросилась на него в тот миг, когда он дотянулся топором до четвертого. Если бы он не успел отклониться во время ее прыжка, она бы его подмяла. Но, промахнувшись, и увидев, что четверо львов лежат распластавшись на каменистой земле, она стала уходить от него, косясь, и поэтому двигалась боком, в сторону.
Гильгамеш не стал гнаться за нею. Ему хватило и этой победы. Он сел на камень и немного передохнул, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. А потом обратился с благодарственной молитвой к великим богам за то, что как и прежде, они ему помогли.
Он снял шкуру с самого могучего из львов, выпрямив меч, соскоблил с нее остатки мышц и жил, размял, просушил на солнце и набросил ее на себя.
На это ушел весь день. Утром же снова двинулся в путь. Но знал, что ищет, но дорога была ему неизвестна.
* * *
Дорога была ему неизвестна. Старый жрец, обучавший его в детстве когда-то, что в мире есть горы, их называют Машу. Вершины тех гор достигают до небес. Основой своей они упираются в царство мертвых. Эти горы стерегут собой восход и закат. В горах есть только один проход, остальные места неприступны. Но проход стерегут особые существа - полулюди, полускорпионы.
Так говорил когда-то жрец, ведавший обучением царя. Была ли то правда, Гильгамеш не знал. Но знал, что где-то за горами, за морем живет его предок Утнапишти. И предок этот единственный на земле, кому боги сохранили вечную жизнь. С ним о тайне богов и хотел поговорить Гильгамеш. Но сначала надо было его отыскать. А еще раньше - найти горы, подпирающие небеса и единственный в них проход.
Он нашел проход после долгих скитаний. В небеса уходили вершины, покрытые снегом. Где-то на половине их высоты плавали тучи. Под тучами в угрюмых ущельях бродил человек. И имя ему было Гильгамеш.
Давно уже он не слышал другого голоса - только свой, звериный, да голос грозы, голоса ветров, бурлящих потоков в ущельях и звук камнепадов с высоких круч.
Не раз горные барсы, жители этихмест, как незадолго и львы, желали сделать царя своей добычей. Меч Гильгамеша обломился в частых схватках со зверьем, но с боевым топором он не расставался ни на миг.
Он мог бы миновать проход, не заметив, если бы не охраняли его чудовищные люди-скорпионы.
Гильгамеш увидел их издали, сразу понял, кто они, столь ужасен был их вид.
* * *
Ужасен был их вид, и даже сам Гильгамеш, храбрейший из воинов испугался.
Он мог повернуть бы назад, отыскать дорогу в свой город, и никто никогда не узнал бы о том, что их царь однажды свернул с половины пути.
Гильгамеш победил свои страхи и приблизился к омерзительным сторожам.
Вид сторожей был обманчив. Они хранили великие знания не зря сам Шамаш уходил с последним лучом через горный проход, а потом по нему возвращался назад.
У ворот их было двое: муж и жена.
И Гильгамеш слышал, как крикнул человек-скорпион:
- Взгляни, кто подходит к нам! Уверен, это какой-то бог в странной одежде!
- Он на две трети бог, а на одну - человек, - ответила жена.
Гильгамеш приблизился к ним и старался не показать отвращения.
Любой человек с детства знает, как выглядят скорпионы, и нет нужды описывать их в подробностях. Их убивают камнем, палкой, едва лишь приметят. В ответ они жалят своим шипом и горе тому, кто босою ногой наступит на скорпиона. Их особенно много в те дни, когда разливаются реки. Тогда они заполняют дома, прячутся в щелях, поджидая добычу.
У сторожей были тела скорпионов-гигантов, но один из них был бородат, с человечьим лицом. У жены его было лицо здоровой и сильной старухи. Тела их были обнажены, от них исходил запах яда.
Муж и жена-скорпионы с удивлением разглядывали Гильгамеша.
Он же постарался им улыбнуться.
- Откуда ты взялся, странный путник? - спросил, наконец, человек-скорпион. - Зачем тебе надо идти столь дальней дорогой, по которой не ходит никто, кроме Солнца? Что ты здесь потерял и что ищешь?
- Да-да, - повторила жена-скорпион, - скажи нам, что ты здесь ищешь?
Голоса их были скрипучи, словно скрежетали кинжалом о меч, но Гильгамеш различил в них человеческие слова.
- У меня был любимый друг, тот, кого я назвал братом. Вместе мы всех побеждали, делили многие тяготы, а потом он стал умирать. Дни и ночи я сидел у его ложа, молился богам, но они от него отвернулись. - Долго рассказывал Гильгамеш свою историю сторожам-скорпионам. И увидел, как женщина лапой своею нечеловеческой утирает человеческую слезу. - Шесть дней я запрещал его хоронить, все надеялся, что боги сжалятся и вернут любимого друга к жизни. И теперь мысль о герое не даст мне покоя. Дальними путями бродил я в пустыне, пока не нашел ваши горы. Я не могу молчать, не могу жить в радости и довольстве, потому что знаю: каждое мгновение на земле кто-нибудь умирает. Я хочу отыскать своего предка, Утнапишти. Хочу спросить у него о жизни и смерти. Быть может он подарит мне великую тайну, которой когда-то одарили его боги, оставив навсегда жить на земле.
Внимательно слушали сторожа-скорпионы царя во рваных одеждах, накрытого львиной шкурой.
Смотрели они задумчиво то на него, то друг на друга. Потом сторож-муж проговорил:
- Ты хорошо сделал, Гильгамеш, что честно нам о себе рассказал. Мы многое слышали про тебя от великого Шамаша. Но послушай, никто никогда из людей не ходил этим горным проходом. Там в глубине под горами вечная тьма. Мы открываем ворота при заходе солнца и сразу их закрываем. При восходе боги оттуда выводят Шамаша и снова мы открываем ему ворота, а потом опять закрываем. Сам подумай, как ты можешь пройти этим ходом? Даже если ты и войдешь, то назад тебе будет не выбраться!
- Сторож, ты уже понял, что в жизни мне не будет покоя, пока не найду я своего предка. Тьма, о которой ты рассказал, мне не страшна. Страшнее ночи тоска моя и печаль сердца. Я готов идти в любую жару и в любую стужу, пойду во мраке, сколько бы он ни длился, об одном лишь прошу: откройте мне ворота в проход под горами!
Снова переглянулись муж и жена-скорпионы. Молча, но согласно кивнули друг другу.
- Иди, Гильгамеш, своим трудным путем, выполняй то, что задумал. А мы будем молить богов, чтобы ты благополучно прошел через все горы и леса и чтобы у тебя хватило отваги вернуться обратно. Ворота уже открыты, иди!
Гильгамеш шагнул в горный тоннель и погрузился в сумерки. Света становилось все меньше, а потом наступила густая темнота. Лишь хрустел под ногами камень, да слышалось собственное дыхание.
Сначала он надеялся: глаза привыкнут к темноте и что-нибудь он различит. Но тьма становилась все гуще. Казалось, он ее разводит, словно воду, руками.
Могильный холод пронизал его тело. И неожиданно он почувствовал себя малой песчинкой, затерявшейся в океане тьмы. Мощная всесильная волна подхватила его и повлекла назад, к тому месту, где стояли на страже муж и жена скорпионы.
