- Синьорина Винченца, - первым заговорил человек из-под фонаря. - Я счастлив видеть вас этой подмосковной ночью.
- Синьора, - машинально поправила его девушка.
- Тем более, - сказал человек. Но смутился. Потому что, видимо, сообразил, что сказал глупость.
Воцарилось молчание. Очень неудобное для Нашего Героя. Потому что, слыша начало диалога, он вынужден был затыкать себе носовым платком рот, чтобы громко не расхохотаться.
Мысль, что он схватился руками за мокрую траву, во что-то вляпался и вытирал руки этим платком, пришла ему в голову позднее, и захотелось плеваться, что еще больше осложняло дело. Но все обошлось.
- Я все сделала для вас, - сказала девушка с милым акцентом. И, Наш, прячущийся, Герой увидел, как в общем немолодой и грузный человек снова стал хватать ее за руки.
- Ну, подождите, подождите, - сказала девушка. - Я еще не все сказала. Только через час я смогу сообщить вам имя и телефон человека, который вам нужен. Мне надо перезвонить.
Толстяк еще раз горячо поцеловал ей руку.
- Я буду ждать, - сказал он.
Девушка не пригласила его к себе в апартаменты, и он снова отступил на свое место, оказавшись в тени. Она на секундочку вернулась и спросила:
- Вы что, без зонта? Может быть, дать вам зонт?
А толстяк энергично помотал головой.
Как раз в эту пору газеты писали о разгуле итальянской мафии. И, соединив в своем сознании ведомого ему толстяка из-под фонаря с итальянкой, Наш Герой решил, что послезавтра с Нестеровым они в самом деле сделают полезное дело, вышел из своего убежища и пошел наконец к освещенному подъезду Дома.
На подъезде Дома висел плакат:
"Как просто отнять у народа свободу:
Ее надо просто доверить народу..."
Правый нижний угол его загнулся, и Наш Герой поэтому не узнал автора.
Глава 4. Начало романа
Каждый день итальянская печать сообща
ет "новые важные данные" вокруг расследова
ния причин гибели самолета с 81 пассажиром
и экипажем на борту, упавшего в воду Тиррен- ского моря у острова Устика.
Для итальянцев. Причем не только для тех,
кто потерял родных и близких, эти преступле
ния имеют особый смысл: никто не гарантиро
ван, что не станет жертвой очередного. Это
- первое. И второе: вряд ли можно ожидать,
что правоохранительные органы покарают пре
ступников, ведь они, бросив вызов государству,
постоянно доказывают свою силу и бравируют
безнаказанностью. Первое и второе опасно
взаимосвязаны.
(Из газет)
Зато он с удовольствием обнаружил, что сегодня в Доме творчества идет двадцатипятилетней давности двухсерийный и весьма способствующий отдохновению фильм "Большая прогулка" с Бурвилем и Де Фюнесом. Однако тут он огорчился, сейчас он лишен возможности пойти на этот фильм, потому что ему очень хотелось узнать, чем закончился разговор подфонарного толстяка с прелестной иностранной дамой. И, наблюдая за ней искоса в фойе, невнимательно раскланиваясь со знакомыми, он уже не упускал ее из виду, ожидая только, когда она подойдет к телефонной будке, чтобы потом снова выйти на дождь.
Ему бы следовало перекусить, но он решил, что попостится. Он был напряжен, поэтому не слишком восторженно поздоровался с двенадцатой женой известного поэта. О "Большой прогулке" не могло быть и речи еще и потому, что Наш Герой так промочил в кустах штаны, что постеснялся идти в таком виде в кино.
Словно в обмен на штаны и фильм, судьба смилостивилась на Нашим Героем. Только что виденная им на улице девушка оказалась рядом, и он смог убедиться, что она действительно мила. Легко, как старому знакомому, улыбнувшись, спросила его:
- Вас что, бросили с моста в реку?
- Нет, - галантно улыбнулся Наш Герой, - я политикой не занимаюсь.
Этот ответ показался девушке забавным. Она протянула ему свою чуть пухленькую, ухоженную ручку и слегка дотронулась до его рукава, не такого мокрого, как штаны.
- Бегите скорее, переоденьтесь! - сказала она все с тем же милым акцентом.
- Увы, я живу слишком далеко, на холме.
- Возле церкви? - спросила девушка.
- Возле церкви, - ответил Наш Герой.
- Недалеко от могилы Пастернака?
- Недалеко от могилы Пастернака, - повторил ее собеседник, но уже с другой интонацией, - долженствовавшей обозначить удивление ее прекрасным знанием Переделкина.
- Тогда пойдемте ко мне, хоть вытрете голову. Кто может поручиться, что этот дождь не кислотный. Жаль, такого великолепия не бывает в Милане.
И мокрый Наш Герой с огромным наслаждением принял это предложение.
Галантно ступая по ковру, на полшага отстав от своей дамы и изящно поддерживая ее за локоток, он почти донес ее (так ему казалось) до ее номера. Вытер свои мокрые кроссовки о ковер. И тотчас же после того, как она еще раз предложила войти, вошел.
Вспыхнул яркий, значительно более располагающий к общению, чем в холле, свет, а простенький номер, бесспорно, указывал на то, что в нем живет девушка. Вкусно пахло косметикой. Вытирая голову поданным полотенцем, Наш Герой посмотрел на свою спасительницу. Она была обворожительна. Любое описание этого волшебного существа было бы непростительной банальностью, а банальности он бежал. Но перед ним стоял ангел, который не каждому посылается даже в волшебных снах. Ангел, посмеиваясь, протянул бокал с коньяком. И хотя сцена была, по представлениям писателя, почти неприличная, он с удивлением обнаружил, что воспринимает ее совершенно естественно.
И немедленно выпил.
"И немедленно выпил, - подумал он, - читать надо меньше".
Цитата из некогда нашумевших "Москва - Петушки", ныне доступных всем, уничтожила остатки его внутренней напряженности, которая всегда присутствовала в его общении с женщинами, ибо он и инстинктивно стремился не выйти из рамок старомодной ныне учтивости и куртуазности, да еще и обдумывал это, по-писательски облекая в красивую и отточенную форму. Внешне это выразилось в такой мягкой, не ехидной, как это частенько с ним бывало, детской улыбке, что девушка подошла поближе, удивленная этой внезапной переменой...
Через полчаса Винченца с милой неловкостью попросила извинения за то, что ей нужно спуститься к телефону.
Наш Герой и сам забыл, что привело его сюда не праздное любопытство. И ему очень захотелось, чтобы ей не надо было никуда звонить. И не только потому, что это прерывало замечательную сцену. Сохнущий гость терпеть не мог равноправия, считал его противоестественным, тем более, если женщина попадала в грязную и мерзкую историю. Он мог бы еще допустить, что преступление совершается ради женщины, из-за женщины, но не в ее присутствии.
Пришлось встать, переодеть, что называется, лицо и спускаться за ней. Естественно, теперь уже на полшага впереди, вполоборота, протягивая ей руку. И хотя это противоречило физическим законам, теперь ему показалось, что по лестнице несла его она.
Судьба еще раз преподнесла подарок Нашему Герою - теперь уже неизвестно за что: ему не пришлось ни выпутывать, ни даже просто охранять свою новую знакомую от неприятной истории, ибо она, с очаровательной улыбкой встав в очередь к телефону, дождалась наконец его, позвонила и получила тот самый номер, который так нужен был ее подфонарному знакомцу.
Нашему Герою, несомненно, было приятно, что его присутствие столь подействовало на итальянку, что, спускаясь с ним к телефону, она забыла прихватить и карандаш, и на чем писать, но не забыла косметичку. Поэтому именно оттуда она достала патрончик с помадой и записала телефон на стекле, который тотчас же Наш Герой и запомнил, хотя это было и трудно. И не только потому, что он был написан наоборот, но и потому, что ныне в моде у хорошеньких женщин тон помады очень светлый, да к тому же еще и перламутровый, а потому трудно читаемый.
- Подождите меня в холле, - сказала девушка, открывая входную дверь, а то пойдемте вместе.
Наш Герой галантно предложил ей свою помощь. Предлагая ей ее, он подумал, что все равно будет не в проигрыше. Если она согласится - он лишнюю минуту проведет с этим ангелом, а может быть, еще, чего доброго, узнает что-нибудь полезное. А если нет - то это гарантия того, что стоящий под фонарем человек его не узнает.
Они вышли вместе. У Нашего Героя были настолько взлохмаченные дождем и полотенцем волосы, к тому же "подфонарник", как мысленно окрестил его писатель, был так сильно поглощен ожиданием телефона, а взлохмаченный маэстро, доведя свою даму до фонаря, на четыре шага отстал, как истинный джентльмен, что фортуна улыбнулась ему в третий и в четвертый раз, не сделав никакой паузы между улыбками. Он узнал еще кое-что, а его не узнали вовсе.
Пока итальянка что-то говорила ночному визитеру и пока тот записывал ее слова на вынутой пачке дешевеньких сигарет, Наш Герой подумал сразу о двух вещах: "Закурил, бывший генерал" и "Если она согласилась, чтобы я ее сопровождал, значит, она к этой истории не имеет никакого отношения".
