Все оказалось, однако, не столь просто: ни одна из вывесок забронированной Шатуриным «Локанде» не принадлежала - хотя квартал был вроде именно тот… Мы несколько раз прошли туда-сюда, вертя головами. Несмотря на относительно ранний час, народу на улице было полно: и шпаны, и туристического молодняка, а более всего - опять-таки цветных. Район дешевых гостиниц, небольших баров, принадлежащих всяческим индусам допоздна работающих лавок, прачечных, «интернет-поинтов»…
- Фаэнца - сколько там?
- Двенадцать.
- Все правильно… Почему ее нету?..
- Есть. - Я разглядел наконец возле одного из подъездов неприметную совсем табличку «Locanda di Firenze». - Невнимательно смотрим…
- М-да, - выпятил рыжий губу, - не «Хилтон»…
На ступеньках перед дверью расположились двое бомжей с бутылкой вина. Когда мы шли мимо пару минут назад, тут тоже сидели - две явно путешествующие монголоидные девки со стаканами кока-колы.
- Эскузи. - Сергей протиснулся к домофону. Узкая шахта подъезда, крутые пролеты. Мы с трудом поместились в коробку лифта. На тыканье в кнопку третьего (по-здешнему - четвертого; верхнего) этажа тот никак не отреагировал.
- Ключ нужен. - Сергей повозил пальцем по скважине на панели.
- Ключ для лифта?
- А вы думали…
Пришлось топать пешком. Даже на третьем за «Локандой» значилась всего одна обыкновенная квартирная дверь. Открывшая нам совсем молодая перекрашенная в блондинку девица моргала очаровательно-непонимающе. Понимания в ее улыбке не прибавилось, даже когда она под напором энергичных итальянских Сергеевых телег пустила нас внутрь.
Это и впрямь была просто квартира, превращенная в микрогостиницу на пару-тройку номеров. Прихожая, она же ресепшн. Девица честно морщила неубедительный лобик, листая какую-то тетрадь и без уверенности отвечая Сергею. В разговоре промелькнуло «Шатурин… Ша-ту-рин…» и «Антон», наконец синьорина показала на закрытую дверь слева от входа.
- Не уходил еще сегодня, - обернулся Мирский ко мне, пока «портьерша» набирала номер на телефоне. Кивнул: - Ему звонит…
Девица молча послушала трубку, покачала головой.
- Спит? - предположил я. - В душе? В сортире?
- Подождем, - пожал плечами Сергей.
Мы с ним сели на кожаный диван. Рыжий продолжал трепаться с псевдоблондинкой. Та показывала на стенд с ключами - видимо, в доказательство, что Шатурин еще на месте.
- Она тут только с сегодняшнего утра, - переводил рыжий, - не знает, когда он куда последний раз уходил… Прописался вроде действительно позавчера вечером.
Девица уже хихикала над недоступными мне Сергеевыми шутками, когда во входную дверь позвонили - «портьера», забыв про нас, принялась вписывать загромоздившую всю прихожую масштабными чемоданами неопределенных лет пару, изъясняющуюся по-английски с акцентом, которого даже полиглот Мирский не опознал.
- Кстати, а что вы собираетесь делать? - спросил он вдруг меня.
- В смысле?
- Ну, объяснит вам Тоха, что там у него с женой. И как вы намерены действовать?
Вопрос логичный… Я только сейчас сообразил толком, что цели-то у нас с тактическим союзником вряд ли общие. То есть цель Сергея понятна - помочь приятелю. А я чего хочу? Кому помочь? Майе? Далась она мне… Себе?
(«… Думаешь, мы случайно в Афинах встретились? Он меня за тобой до этого кабака полчаса таскал…», «… Он просил меня пробить поляну насчет вас. Видимо, не очень вам поверил…»)
- Для начала, - говорю, - разберусь, чего они все хотели от меня. А там по ситуации…
Сергей покосился на меня, ничего не сказал. Глянул на часы, снова обратился к освободившейся блондинке.
Не без некоторого раздражения, поджав губы, та по новой взялась за телефон. Развела руками - не берет, мол. Из-за двери были слышны монотонные трели. Рыжий сказал что-то настойчивое, девка, округлив и возведя глаза горе, простояла с трубкой добрую минуту. Тут уж переглянулись мы с Сергеем.
- Че-то не так, - говорю.
Рыжий поднялся с дивана и решительно постучал в дверь шатуринского номера. Раз, другой, еще громче. Девка высказалась недовольно.
Тогда мне пришлось убедиться, что спец по информации - страшная пробивная сила. Коза за стойкой в кратчайшие сроки была полностью подавлена, деморализована и вынуждена снять с доски ключ. Независимо подергивая плечиками и сердито бормоча, она отперла дверь и зашла в номер, окликая постояльца. Сергей, не менжуясь, двинул за ней. Мне оставалось только присоединиться.
Номер, соответственно, был одной из бывших комнат - не слишком большой. Кровать справа от входа - заправленная. Никого. Открытое окно на улицу, гулкий шум и голоса, с грохотом прокатили нечто ж-ж-ж-же-лезное… У окна тяжелый старомодный комод. Кресло, торшер. Никакого Антона - даже вещей его я не видел… Хотя нет - вот рюкзак. Неразобранный, кажется. И майка на кресле…
Девица что-то сказала, Сергей не ответил. Он стоял спиной к нам в проеме еще одной небольшой двери - видимо, в ванную.
- Что там? - спросил я, уже чувствуя, догадываясь: что-то совсем, совсем, совсем не то…
Мирский, по-прежнему не отвечая, быстро вошел внутрь. Я шагнул следом. Сначала я увидел только зад и спину рыжего, наклонившегося над бортиком ванны. Потом - торчащие из нее, из воды, чьи-то широкие голые колени… потом - какого цвета вода… Я еще ничего не понимал, но уже не удивлялся - словно заранее ожидал если не именно такого, то подобного…
Сергей медленно, не оборачиваясь, распрямился.
- Совсем холодный, - равнодушно сказал он по-русски глухим незнакомым голосом.
Я оглянулся на шевеление - блондинка стояла в дверях ванной, помаргивая все с тем же бессмысленным выражением.
Судя по ранним трупным явлениям, Антон Шатурин вскрыл себе вены на обеих руках порядка тридцати шести часов назад, поздно вечером позавчера или в ночь на вчера, сувенирным ножом - вы видели его когда-нибудь у покойного? - мент показал мне целлофановый пакет с ножом: складной, стильный, довольно длинное узкое лезвие, слегка изогнутая рукоять, опасную бритву несколько напоминает.
- Нет, ни разу.
Хотя уборку номера теоретически должны проводить ежедневно, вчера ее по обычному раздолбайству не делали, так что тело пролежало в ванной в течение полутора суток.
- Каким вам показалось его настроение во время последнего звонка? - По-английски полицейский говорил не лучше меня, что странным образом сближало.
- Он был встревожен пропажей жены, - в подробности вдаваться я, естественно, не стал.
- Он был… э-э… диспиритед… депрессд?.. Не упоминал о суицидальных намерениях?
- Нет, не упоминал.
- Может быть, раньше, когда вы с ним путешествовали?
- Ноу.
Пока делать выводы рано, но никаких признаков убийства нет. Жену - будут искать. Возбуждать ли уголовное дело - будут решать.
- Да ни хрена они возбуждать не станут. - Сергей дернул подбородком. - На кой черт им париться? Еще и иностранный гражданин… Самоубийство и самоубийство, расследовать нечего… Ловите цинковый гроб.
Он сидел сгорбясь, упершись мощным плечом в край столешницы и в нее же уставясь.
- А ты в него не веришь? - уточнил я (мы как-то нечувствительно перешли на «ты»). - В самоубийство?
- А ты? - Он поднял на меня глаза.
- Да я уже вообще не знаю, чему верить… Неужели, думаю, мои наезды его довели? По крайней мере, выходит, что умер Шатурин вскоре после нашего последнего разговора… Да ну, бред собачий…
- Таким ножом, - говорю, - в принципе, можно вены вскрыть, без особых проблем даже. Только он должен быть хорошо наточен. А сувенирные - они ж всегда тупые. Не специально же он его точить ходил…
Ментовские процедуры, несмотря на глубоко формальный характер (по виду и расторопности этих итальянских полицейских и врямь не очень верилось, что к делу они подойдут со всем возможным тщанием…), заняли несколько часов и вымотали порядком. По выходе из участка мы с Сергеем как-то механически зарулили в первый попавшийся кабак. Я видел, что Мирский всерьез «диспиритед», «депрессд» - он сделался злобен и неразговорчив и то ли все время о чем-то про себя думал, то ли находился в некоей прострации.
- Никогда бы он такого не сделал, - не отвечая на мою реплику и на меня не глядя, медленно произнес рыжий. - Я его сколько лет знал. Никогда. Что бы там ни произошло. Такого - нет.
- Ну смотри - признаков убийства, то есть следов борьбы, всякого такого - якобы нет… - Я покатал между ладонями стакан с дабл виски. - Могли, конечно, чем-нибудь кольнуть, сунуть в ванну и ага… Наверное, при соответствующих анализах это можно установить - но это если делать соответствующие анализы…
- Да о том и базар. - Сергей вдруг протянул руку, подцепил мой «Глен Грант», выхватил и хлопнул добрый глоток. - Никто ничего делать не захочет… На то и был расчет.
Сейчас он был не похож на себя - лицо осунувшееся, жесткое, с остановившимися глазами.
- Почему Антон уехал из Болоньи? - продолжал я думать (с натугой) вслух. - Почему тебя не дождался?
