У Шмулика сердце болит за нее. Хочется обнять ее, шепнуть ей на ухо слова утешения, но голос не слушается его. Однажды, решившись, он спросил: "Есть какие-нибудь весточки от Ханеле?" Однако мать изменилась в лице, услышав его вопрос, и он опустил голову и замолчал.
Сегодня его завернули от ворот, и он не вышел на работу. Шмулик сразу почувствовал, что приближается "акция". Страх смерти охватил гетто. Правда, улицы были пусты, но несмотря на это казалось, будто толпы людей бегут по ним, крича и толкаясь, в поисках спасения.
Подойдя к дому, он увидел, как литовские полицаи рассыпались по улицам гетто, врывались во дворы.
Мать стояла посреди комнаты, то укладывая что попало в узел, то снова вытаскивая вещи, не соображая, что она делает.
Он знал: жители их квартала должны выстроиться на площади. Если кого-нибудь найдут в квартире, застрелят на месте.
Шмулик стоит рядом с матерью среди сотен евреев с узелками и мешками. Вначале он поглядывал во все стороны, ища знакомых, но вскоре перестал. Летнее солнце печет голову. Мучает жажда. В передних рядах слышны крики: "Воды!" Кто-то падает в обморок.
Шмулик глянул на мать: она сидит на земле, положив голову на узел. Уснула? Или в обмороке? Солнце заходит. По небу плывут пурпурно-фиолетовые облака, постепенно становясь синими, затем серыми и наконец черными.
После жаркого дня ночь кажется холодной. Шмулик сел на землю рядом с матерью, прижавшись к ней спиной, и заснул.
Его разбудила мать. Мальчик вскочил на ноги и забросил узел на плечо. Передние ряды уже двинулись. Задние подталкивают их вперед.
- Куда?
Шмулику трудно понять, что происходит впереди.
Ругань полицаев, стоны евреев, плач.
Они останавливаются возле товарного вагона. Шмулика быстро втолкнули в вагон и прижали к стене. Дверь с грохотом захлопнулась. Удары молотка - и темнота кругом.
Где мама? Он не видел, чтобы она влезла в вагон.
- Мама! - отчаянно зовет он. - Где ты?
- Здесь, сынок, здесь!
Мать стоит возле него, но он ее не видит, только слышит ее голос и ощущает теплую руку.
"Куда нас везут?" - сверлит в мозгу. Раздающийся в темноте плач скорее раздражает, чем пугает его. Какая-то женщина стучит кулаками в закрытую дверь вагона и бьется головой о стенку.
Страшные слова "Девятый форт" облетели вагон.
Понемногу глаза Шмулика привыкли к темноте вагона. Сквозь щели в стенках проникает слабый свет. Шмулик различает своих соседей по вагону. У стены, сквозь которую проникает свет, он видит сапожника Хаима из своей бригады и его жену Хану.
Шмулик замечает, что Хаим перешептывается с двумя соседями. Он решает пробраться к сапожнику. В бригаде Хаим был известен как ловкий парень. Не раз помогал он Шмулику выбраться из рядов и ускользнуть от всевидящих глаз полицаев.
Став за спиной Хаима, Шмулик прислушивается. Однако из-за грохота колес трудно разобрать хоть что-нибудь. Проходит некоторое время, и в вагоне становится душно. У Шмулика кружится голова, его мутит.
Голоса в вагоне стихли. Плач умолк, отчаяние сменилось безразличием.
Поезд останавливается. Кто-то смотрит в щель:
- Поле.
Никто не знал, сколько времени простоял там поезд. Никто не обратил на это внимания.
Полумертвые от духоты и жажды, кто сидя, кто стоя, люди прислонились друг к другу.
Наконец, вагон дернулся, качнулся, загрохотали колеса, и поезд двинулся с места.
Шмулик заметил, что лучи солнца, прорывавшиеся сквозь щели в вагон, побледнели и затем совсем исчезли. Все его чувства обострились. Сапожник Хаим с товарищами снова перешептываются.
- Хаим,- потянул Шмулик сапожника за край одежды, - Хаим, куда нас везут ?
- Кто это? Ты, Шмулик? Один? - наклонился к нему сапожник.
- С мамой.
- Ах, так.
Хаим опять повернулся к своим товарищам. Через несколько минут Шмулик услышал тонкий скрип пилы.
- Хаим, - снова попробовал он заговорить с соседом, пилят стенку.
- Тихо, парень, мы хотим распилить и вытащить доску из стены. Может, удастся бежать.
- Скажем всем в вагоне, чтобы бежали, - говорит Шмулик.
- Тише, дурной, еще помешают посреди работы !
- Что это скрипит, как пила? - послышался вдруг вопрос сбоку.
- Наверно, мыши или крысы,-ответил кто-то из друзей Хаима.
Скрип прекратился на некоторое время, затем снова возобновился. Не прошло и часа, как раздался треск выламываемых досок. В вагон ворвался холодный свежий воздух.
- Ой, что это? - воскликнул кто-то.
- Тише, не кричите! Мы проделали дыру в стене.. . Кто хочет бежать, может выпрыгнуть.
Люди зашевелились. Шмулик почувствовал, что его отпихивают в сторону. Кто-то попробовал зажечь спичку.
- Погаси огонь, сволочь! - угрожающе прикрикнул на него парень, стоявший возле отверстия.
- Люди, не прыгайте, пожалейте нас! Немцы нас всех убьют, запротестовал было кто-то в темноте. Сильные пальцы Хаима ухватили Шмулика за локоть.
- Прыгай, Шмулик, нечего ждать.
- Прыгай, парень, - поторопил его еще кто-то.
- Не могу.
- Прыгай, тебе говорят. Боишься?
- Не могу оставить маму.
Рука Хаима отпустила его локоть.
Шмулик увидел, как Хаим прильнул к пролому. Удар ветра в лицо - и фигура мгновенно исчезла во мраке ночи.
После Хаима и его жены прыгнули еще двое мужчин.
- Шмулик, сынок!
Мальчик почувствовал теплую руку матери.
- Мамаша, не держите его. Пусть парень попробует спастись.
Шмулик увидел немолодого мужчину, стоявшего все время сбоку, в стороне от общего волнения.
- Прыгай, парень, - повернулся мужчина к Шмулику, - матери ты ничем не поможешь, а свою молодую жизнь, может, и спасешь.
Шмулик молчит, только сердце его гулко стучит в груди.
- Мамаша, - продолжает мужчина, - поторопите сына, а то будет поздно.
Горячие слезы покатились по рукам мальчика. Мать обняла сына, крепко прижав его голову к своей груди.
- Прыгай, сынок, прыгай. Может быть, он прав...
- Мама, - прошептал Шмулик, - мамочка моя...
Вдруг кто-то подтолкнул его сзади. Вот он, уже в проломе. Сильный толчок в спину, и ноги его отрываются от пола. В лицо ударил поток свежего холодного воздуха. От оглушающего грохота закружилась голова,
Когда Шмулик открыл глаза, первым его впечатлением была жгучая боль в левом колене и в локте. Ощупал больные места - на пальцах липкая жидкость.
- Кровь! Зато живой! - обрадовался он. Ночь. На небе полная луна. При ее свете Шмулик увидел, что он лежит на краю насыпи. Поодаль чернеют сосны и ели. Где-то прокричал петух. Залаяла собака.
- Лес, - сказал себе Шмулик, - и недалеко село или хутор. Что если кто-нибудь попадется мне на дороге? А где те, что прыгнули передо мной? Куда делся сапожник Хаим?
С трудом поднявшись на ноги, мальчик попробовал шагнуть, без цели, только бы сдвинуться с места. Но боль отдалась во всем теле. Он опять ощупал разбитую ногу: горячая.
Лишь бы не заболеть! Он должен быть сильным и здоровым.
Шмулик понимал, что идти вдоль пути опасно. Нужно спрятаться в чаще леса. На опушке, близ полотна железной дороги, деревья были спилены. Обходя пни, Шмулик углубился в лес.
Лес становился все гуще, все меньше попадалось пней. Темно - хоть глаз выколи. Время от времени подает голос ночная птица, оглушающе квакают лягушки.
"Не залезть бы в болото" - с опасной подумал Шмулик, осторожно ставя ногу на кочку.
Высокая лесная трава путается в ногах. Сосны и ели сменились лиственными деревьями с густой кроной. Шмулик понял, что сухой сосновый бор остался позади и что впереди болота.
Ему вспомнились рассказы, которые приходилось слышать в детстве о болотах, засасывающих людей бесследно.
Шмулик очень устал, с трудом передвигает ноги. Голова будто свинцом налита. Усевшись на землю под раскидистым деревом, он прислоняется головой к стволу и тут же засыпает.
Проснулся он от странного ощущения, что кто-то есть рядом с ним. Открыл глаза. Хотел было вскочить и бежать, но не мог двинуться с места. За ночь раненая нога распухла. Волоча ее за собой, Шмулик пополз в заросли папоротника.
Солнце уже высоко стояло в голубом, без единого облачка, небе. Внутри у Шмулика все горело от голода и жажды. Уже полтора дня у него во рту не было ни крошки.
Запах спелой малины раздразнил его аппетит. Шмулик осмотрелся вокруг, и у него заблестели глаза. На ветках кустов покачивались от легкого ветерка спелые темно-красные ягоды.
Собравшись с силами, Шмулик ползал от куста к кусту. Хватает руками ветку, наклоняет ее к самому лицу, губами собирает душистые ягоды и жадно глотает.
Неожиданно до его слуха донесся звук приближающихся шагов. Мгновенно голод и жажда забыты, и мальчик прячется в густые кусты.
- А вдруг уже заметили ? Тогда нет смысла прятаться !
Голоса слышны все громче. Ясно, люди приближаются к его укрытию. Вдруг он весь напрягся: кажется, он услышал еврейские слова.
По телу пробежала нервная дрожь. Догадка подтвердилась: действительно, рядом евреи. Может быть, это те, которые спрыгнули с поезда, ищут здесь убежища?
