годков. Спросил, сколько ей, она сказала: «Двадцать один». – Я кивнул, не поверив. Поскольку из её рассказа ей выходило уже года двадцать три – двадцать четыре, но какая мне разница. Она поинтересовалась, где я живу в Москве, чем занимаюсь, я сказал, что работаю на заводе. Тамара задумчиво заявила: «А знаешь, всё бывает, может быть, я твоя будущая жена». Мне показалось, что я снова выпил разом двести граммов яичного ликёра, о женитьбе как-то ещё не думал и мужественно промолчал. Мне всё хотелось скорее снова попасть в её гостеприимный подъезд, о чём я недвусмысленно ей сообщил, но тут она грустно мне заявила, что этот старый пидор, сосед дядя Коля, спалил её напрочь матери, что, впрочем, не так и важно, она девушка взрослая и проводит время с кем хочет и как хочет, но он, гад, вдобавок вкрутил лампу и закрепил её провод под самым потолком, а выключить её невозможно, выключатель в общем коридоре, туда войдёшь, сразу спалишься. Мы грустно гуляли по городу, и мне пришла в голову отличная мысль: надо ехать за город, уж там, в лесу-то, найдём местечко, где уединиться. Я предложил такой вариант Томе, на что она ответила, что с лесами у них как-то не очень. Я спросил: «И что, уединиться невозможно?» Тома сказала: «Поехали, увидишь». Мы обговорили время и место встречи, я сообщил, что буду с другом, и расстались у её дома.
Утром субботы, нагрузившись вином и несложной закуской, мы ждали Томку в условленном месте, она явилась без опозданий. Ехать надо было на трамвае, который ходил с большими интервалами. Дожидаясь транспорта, вспомнили, что забыли взять стаканы, оставалось только спереть в каком-нибудь общественном заведении. Из всех общественных заведений на остановке были только киоск «Союзпечать» и три автомата с газировкой, у которых была очередь человек на восемь из-за того, что на все три автомата был всего один стакан. И как его спереть, ведь начистят рожу, причём безжалостно и с удовольствием, но, с другой стороны, угощать даму на пляже портвейном из горлышка, это ж моветон. Помозговав, я сформировал план похищения последнего, простите меня люди, не утолившие жажду в тот день, за мою подлючесть, стакана. План был прост, как варёное яйцо: стырить стакан в момент отхода от остановки транспортного средства, увозящего нас. Дождавшись появления оного на горизонте, мы заняли очередь в толпе страждущих испить водицы. Стояли строго друг за другом, я был первым. Получив в руки вожделенный стакан как раз в тот момент, когда наш автобус или трамвай гостеприимно распахнул свои двери, я засунул свои три копейки в автомат, наполнил стакан живительной влагой, выпив её в три глотка, разжал пальцы, и стакан упал в конический кулёк, свёрнутый из заблаговременно купленной в киоске газеты. Затем, сымитировав рукой возврат стакана в автомат, я проследовал в автобус, скрывая следы преступления, комкая на ходу пакет со стаканом. После меня Тамара, злонамеренно вовлечённая в кражу, прости меня Господи, ещё одна статья, засунула в автомат свою копейку, и автомат вылил свою порцию газированной воды без сиропа, постояла спиной к жаждущим секунд двадцать и проследовала в транспорт, затем те же манипуляции осуществил и Мокушка. Мы сидели в трамвае с каменными лицами, дожидаясь отправления, а возле автоматов начиналась буза. Народ, не находящий стакана, стал задаваться вопросом: куда он мог задеваться, чёрт его дери? Потом один умный, всегда в толпе такой найдётся, закричал, указывая на нас, сидящих в трамвае невинных людей, с простыми, добрыми и честными лицами: «Это они спёрли, вон те трое, которые в автобусе сидят!» – Этот умник стал подстрекать народ к расправе.
Как это возможно, бездоказательно обвинять людей в краже, да ещё подуськивать массы к физической расправе? Но в этот момент двери трамвая захлопнулись, и он умчал нас к морю, к счастью, к любви.
По прибытии на место я понял скептицизм Тамары. Подъевпаторье – это не Подмосковье, никаких лесочков или кусточков не было в помине, только море и примыкающее к нему бескрайнее поле. Пошлёпав мимо каких-то виноградников до моря, я обнаружил, к своему огорчению, что весь берег усеян небольшими группками людей, собравшихся на пикники. Располагались они на расстоянии метров пятидесяти – ста друг от друга, но в прямой видимости, и заняться любовью в таких условиях не представлялось возможным. С Витькой-то мы договорились, что при необходимости, по моему сигналу, он отвалит купаться и будет находиться у моря до соответствующего призыва, но тут-то, кроме него, глаз и ушей не сосчитать, планы мои рассыпались на глазах.
Для начала мы все отправились купаться, накупавшись, достали свою нехитрую снедь и выпивку и приступили к трапезе. Отдав должное недорогому, но вполне качественному, крымскому портвейну и закускам, мы с Тамарой переглянулись, ничего не говоря, поднялись, взяли подстилку и пошли прогуляться. Первым делом мы направились в недалеко расположенные виноградники, надеясь найти себе пристанище среди шпалер с виноградной лозой, но планы наши разрушил охранник, зорко стоящий на страже социалистической собственности. И тут мне в голову пришла мысль, гениальная, как, впрочем, все мысли, приходящие в мою голову: что, если удалиться от пляжа на большое расстояние, скажем, на километр, нас скроет бескрайний степной простор. И мы с подругой, обнявшись, ломанулись в степь. Жара стояла страшенная, нас уже изрядно развезло, поэтому, когда метрах в ста от моря мы обнаружили довольно глубокую канаву, в которой были даже признаки какой-то растительности, мне стало ясно: вот оно – то место, которое мы искали. Спустившись вниз, мы мгновенно расстелили нашу подстилочку, растелешились, и весь мир пропал, исчез, стал невидим и неслышен, собственно, находясь на дне канавы, мало что разглядишь, но вот насчёт неслышен… Что-то мешало, через какое-то время я понял, что – мешал какой-то сильный гул. Я приподнял голову и с изумлением увидел, что прямо над нами, по краю канавы, проезжает «запорожец», из раскрытых окон которого на нас уставились водитель в очках с толстенными стёклами, умудрившийся дотянуться до противоположного окна с водительского места, сидящая рядом с ним в пассажирском кресле толстенная тётка с вытаращенными глазами, высунувшаяся из окна чуть не по пояс, такая же мордастая бабка с заднего сиденья, двое детишек дошкольного возраста и здоровенная собака с вывалившимся языком. Вся эта компания провожала нас взглядами, и когда за́пор уже отъехал метров на тридцать, при этом рулило так увлёкся наблюдаемой картиной, что чуть не съехал в кювет. Мало того, за за́пором двигалась бесконечная кавалькада автомобилей, которая уже стала притормаживать, всем хотелось полюбоваться нашими юными
