мальчики вручили нам по маленькой картонной коробочке.
Затем Миша Миронов подошёл к каждой из нас, раздавая по скромному букетику жёлтых тюльпанов, которые из-под стола передал ему Макаров.
Поблагодарив за поздравления, мы дружно разошлись по рабочим местам, чтобы открыть свои подарки и ещё сильнее порадоваться.
И хотя по инерции я продолжала улыбаться, смутные предчувствия охватили меня.
Вручённые нам коробочки были уж чересчур скромными. Даже когда я покупала для дочери в магазине небольшое зеркальце за двести рублей, то его упаковка была и то приличнее. А здесь был обычный картон серо-коричневого цвета, который грозил развалиться прямо в руках. И это совершено не внушало оптимизма. Не говоря уже о букетиках подаренных нам тюльпанов, которые сейчас продаются во всех сетевых магазинах за гроши. Но я до последнего момента надеялась, что упаковка – ещё не подарок. Однако мои сомнения тут же рассеялись, когда присев за рабочий стол, я открыла картонную коробку.
Просто не представляю себе, как можно было испортить такой простой подарок, как компактное зеркальце, но нашим парням это удалось. Более безвкусной и дешёвой вещи я не видела никогда. Мне даже на ум не могло прийти место, где в современном мегаполисе можно было купить такое безобразие.
В картонной коробке лежало круглое зеркальце, украшенное чересчур яркими стразами, составляющими такой хаотичный и бездарный узор, что создавалось впечатление, что его составляла маленькая девочка ясельного возраста для себя или для своих ровесниц. Признаться, мне было бы стыдно доставать такое зеркальце на людях, если бы возникла необходимость поправить причёску или макияж.
И тогда я взглянула на Юлю Решетникову. На её лице было точно такое же ошарашенное выражение, как и у меня.
– Можно посмотреть, что тебе подарили? – спросила я коллегу.
– Да, – медленно произнесла Юлька, не скрывая недовольства. – Погляди.
Я поднялась со стула и подошла к её рабочему столу и увидела, что Юле подарили точно такое же ужасное зеркальце, как и мне.
– Даже не знаю, что теперь с этим безобразием делать, – произнесла я вслух, возвращаясь на место. – Выкинуть что ли? Потому что передарить это кому-нибудь у меня рука не поднимется.
– Я о том же сейчас подумала, – сквозь зубы процедила Юлька.
И в этот момент в наш кабинет впорхнула Лена. Глаза её сияли, а на лице играла улыбка.
– Девчонки, а вам что подарили? У меня такое классное зеркальце! Как они угадали, что именно такое мне и нужно?
– Покажи! – в один голос произнесли мы с Юлькой, удивляясь услышанному.
– Вот! – сказала Лена, разжимая руку и показывая нам свой подарок.
Увидев то, что было подарено Лене, серые кошки тут же начали скрести у меня на душе, потому что у Буроватых было совершенно другое зеркальце. Да, оно тоже было со стразами, но, по крайней мере, там был приличный узор в виде бантиков. Да и цвета были не такими вызывающе яркими, как у нас с Юлькой.
Сразу стало понятно, что подарки выбирал Миронов. Найдя симпатичное зеркальце для Лены, он купил для нас с Юлькой то, что завалялось на прилавках магазина, возможно, даже не удосужившись взглянуть на содержимое.
– А у нас другие подарки, – недовольными голосами сообщили мы с Юлькой Лене.
Взглянув на наше добро, она брезгливо поморщилась.
– Да, мне повезло. Даже не представляю, что бы я делала, если бы мне подарили то же, что и вам.
– И мы не представляем, – с горечью произнесла в ответ Юля.
Видимо догадавшись, что в данный момент ей здесь не рады, Лена упорхнула из нашего кабинета вместе со своим зеркальцем.
А мы с Юлькой посмотрели друг на друга, не зная, что сказать.
– Лучше уберу его в сумку, с глаз долой, – произнесла я, потянувшись за сумочкой.
– Наверное, я поступлю также. Потому что если я буду дальше на него смотреть, то выкину его в окно! – сказала Юлька.
И тут я подумала о том, что, по счастью, Юля не знает, что это я подала нашим коллегам идею того, какие стоит выбрать подарки к 8 марта. И лучше об этом помалкивать и дальше, потому иначе часть вины за неудачный выбор падёт и на меня. Хотя мне и в страшном сне не приснилось бы такое.
Праздничное настроение было испорчено, но мы ещё надеялись на то, что возможно, наши коллеги компенсируют плохенькие подарки чаепитием с хорошим тортом. Но не тут-то было! Макаров отправил всех сотрудников мужского пола в Министерство прогрессивных идей, чтобы поздравить с праздником женщин, работающих там. И в итоге мы остались в отделе одни. Анатолий Юрьевич, я, Юля Решетникова и Лена Буроватых.
А в час дня Генеральный директор Корпорации «Делай то, что не делают другие!» собрал всех сотрудников в актовом зале.
Пока я, Юля и Лена спускались в зал на первый этаж, нам посчастливилось услышать множество комплиментов в свой адрес, которыми щедро одаряли нас сотрудники Корпорации. И наше настроение немного улучшилось, особенно после того, как Генеральный директор в своей речи сообщил, что в связи с предстоящим праздником все сотрудницы женского пола могут идти домой.
Мечты о праздничном чаепитии в кругу коллег были тотчас забыты. Радостные, мы вернулись в свои кабинеты и стали переобуваться, чтобы быстрее покинуть свои рабочие места, но в этот момент на пороге появился Анатолий Юрьевич.
– Куда это вы собрались? – недовольным голосом произнёс Макаров, оглядывая нас с ног до головы.
– Домой, – спокойным голосом ответила за всех Юля, продолжая застёгивать сапоги. – Вадим Владимирович только что отпустил всех женщин Корпорации. Вы же слышали?
– А работать кто будет? – пресекая наш энтузиазм, произнёс Макаров. – У меня четыре сотрудника в разъездах, и если ещё и вы вдобавок уйдёте, кто же в отделе останется?
– Но Вадим Владимирович объявил на совещании, что все женщины могут идти домой! – продолжала спорить с начальником Юля.
– Вадим Владимирович может говорить всё, что угодно! Но именно я являюсь вашим непосредственным начальником! И я приказываю вам остаться и продолжать работать до тех пор, пока я не отпущу вас, – заявил Макаров без тени улыбки на лице. – А если у кого-то из вас нет документов, которые необходимо срочно исполнить, то пусть этот человек зайдёт ко мне, и я дам ему такой документ, – заключил начальник, после чего вышел из нашего кабинета.
Да, теперь настроение было испорчено окончательно. Нехотя мы с Юлькой стали стягивать с себя сапоги и снова переобуваться в туфли.
Совершенно не было никакого желания работать, но пришлось снова открывать папку с документами и начинать печатать, чтобы не вызвать ещё большего гнева начальства.
И так мы просидели до позднего вечера. Мужчины, встречавшие нас в коридоре, делали недоумённые глаза и интересовались, почему мы не ушли домой, как сказал Генеральный директор. И обречёнными голосами мы отвечали, что у нас слишком много работы, и
