сильный препарат.
Последовала долгая пауза.
– Было бы хорошо, если бы на нашу следующую встречу ты пришла вместе с мужем, тогда мы и поговорим о более сильных препаратах.
– Это не касается моего мужа. У меня нет депрессии, я не отчаялась, я понимаю, о чем прошу, Тамара.
Доктор Мойер внимательно изучала ее лицо. А Элис – ее. Обеим было за сорок, еще не старые, обе замужем, с образованием. Элис не знала, какой политики придерживается ее врач. При необходимости она была готова обратиться к другому специалисту. Деменция прогрессировала, и Элис не могла позволить себе ждать дольше. Она может забыть.
У нее был отрепетирован еще один диалог, но он не понадобился: доктор Мойер достала блокнот с бланками рецептов и начала писать.
Она снова была в маленькой комнате для проведения тестов с неврологом Сарой Такой-то. Сара секунду назад представилась во второй раз, но Элис тут же забыла ее фамилию. Плохой знак. Комната, однако, была точно такая же, какой она запомнила ее в январе: тесная, стерильная и безликая. Стол с компьютером «Аймакс», два стула из кафетерия и металлический шкаф для папок. Больше ничего. Ни окон, ни комнатных растений, ни картин, ни календарей. Ничего лишнего, никаких подсказок, никаких ассоциаций.
Сара Такая-то начала с вопросов, которые звучали как начало обычного собеседования.
– Элис, сколько вам лет?
– Пятьдесят.
– Когда вам исполнилось пятьдесят?
– Одиннадцатого октября.
– Какое сейчас время года?
– Весна, но уже чувствуется, что лето на подходе.
– Я знаю, сегодня жарко. А где мы сейчас находимся?
– В отделении нарушений памяти Массачусетской больницы в Бостоне, штат Массачусетс.
– Вы можете перечислить предметы, изображенные на этой картинке?
– Книга, телефон, лошадь, машина.
– А что это у меня на блузке?
– Кнопка.
– А на пальце?
– Кольцо.
– Вы можете произнести по буквам слово «вода» в обратном порядке?
– А-д-о-в.
– И повторите, пожалуйста, за мной следующее: кто, что, когда, где, почему.
– Кто, что, когда, где, почему.
– Вы можете поднять левую руку, закрыть глаза и открыть рот?
Она смогла.
– Элис, какие предметы были на картинке, которую я вам показывала?
– Лошадь, машина, телефон, книга.
– Замечательно. А теперь напишите что-нибудь вот здесь.
Я не могу поверить, что когда-нибудь не сумею это сделать.
– Замечательно. А теперь за минуту назовите, сколько сможете, слов на букву «в».
– Вспомнить, всегда, весело, враг, выжить, верх, вдуть. – Она рассмеялась. – Простите за последнее.
Простите – на «п».
– Все нормально, я часто такое слышу.
Элис стало интересно, сколько слов она бы оттарабанила год назад и сколько слов в минуту считается нормой.
– Теперь овощи. Перечислите как можно больше.
– Аспарагус, брокколи, цветная капуста. Лук-порей, репчатый лук. Перец. Не знаю, больше ничего не могу придумать.
– И последнее – четвероногие животные.
– Собаки, кошки, львы, тигры, медведи. Зебры, жирафы. Газели.
– А сейчас прочитайте, пожалуйста, вслух это предложение.
Сара Такая-то подала ей листок бумаги.
– «Во вторник, второго июля, в Санта-Ане, Калифорния, из-за пожара был закрыт аэропорт Джона Уэйна, пострадали тридцать пассажиров, включая шестерых детей, и двое пожарных», – прочитала Элис.
Это была история Нью-Йоркского университета, тест на повествовательную память.
– Теперь перечислите как можно больше деталей, касающихся истории, которую вы только что прочитали.
– Во вторник, второго июля, в Санта-Ане, Калифорния, из-за пожара был закрыт аэропорт, тридцать человек пострадали, в их числе шесть детей и двое пожарных.
– Замечательно. Теперь я покажу вам набор карточек с картинками, а вы просто будете говорить, что на них изображено.
Бостонский тест присваивания имен.
– Портфель, фейерверк, телескоп, иглу, песочные часы, носорог. – «Четвероногое животное». – Ракетка. Стойте, подождите, я знаю, что это. Лесенка для растений? Решетка? Нет. Шпалера! Аккордеон, крендель, погремушка. О, подождите, пожалуйста. У нас на Кейп-Код это есть во дворе. Это подвешивают между деревьями для отдыха. Это не гондола. Горловина? Нет. О господи, начинается на «г», просто вылетело из головы.
Сара Такая-то сделала отметки в своем листе подсчета очков. Элис хотела возразить, что ее ошибка могла быть обычным случаем блокировки памяти, а не симптомом «альцгеймера». Даже с абсолютно здоровыми студентами раз-два в неделю случается такое.
– Все нормально, давайте продолжим.
Элис легко назвала все предметы на оставшихся карточках, но никак не могла активировать нейрон, который раскодировал бы название сетки для отдыха. Свою сетку они подвесили между двумя елками в Чатеме. Элис помнила, как они с Джоном, лежа на ней, отдыхали после обеда, помнила прохладную тень, плечо Джона на подушке, аромат кондиционера его хлопковой рубашки смешивался с летним запахом загоревшей на солнце и просоленной в океане кожи и проникал в нее с каждым вдохом. Она прекрасно помнила все это, но только не название чертовой сетки на букву «г», на которой они лежали.
Дальше она проходила Векслеровские тесты, тест на составление изображений, прогрессивные матрицы Равена, тест Лурии на мысленное вращение, тест Струпа, копировала и вспоминала геометрические фигуры. Она посмотрела на часы. В этой комнатушке она провела уже больше часа.
– Хорошо, Элис, а теперь я хочу, чтоб вы вернулись к короткой истории, которую читали раньше. Вы можете ее пересказать?
– Вообще-то, я не очень много помню.
Вот оно – ее болезнь выставлена во всей красе под флуоресцентной лампой, чтобы Сара Такая-то могла изучать ее и делать заключения.
– Это ничего. Расскажите, что помните, что в голову придет.
Элис сглотнула, ее охватила паника. Либо она не может продраться по тропинке от одной детали к другой, либо у нее не происходят электрохимические процессы, которые должны затронуть нужные нейроны. За пределами этой каморки она бы нашла необходимую информацию в «блэкберри». Перечитала бы электронные письма и написала себе напоминание. Она могла бы рассчитывать на уважение, которое гарантирует ее положение в Гарварде. Вне этой комнатки она могла бы скрыть свои непроходимые тропинки и бездействие нейронов. Она понимала, что все эти тесты разработаны как раз для того, чтобы показать, на что она не способна, и все же вопрос Сары Такой-то поставил ее в затруднительное положение.
– Ладно, кажется, это о событии в каком-то аэропорту.
– Эта история произошла в воскресенье, понедельник, вторник или среду?
– Я не помню.
– Попробуйте угадать.
– В понедельник.
– Там был ураган, наводнение, пожар или снежная лавина?
– Пожар.
– История произошла в апреле, мае, июне или июле?
– В июле.
– Какой аэропорт был закрыт: Джона Уэйна, Далласа или международный аэропорт Лос-Анджелеса?
– Международный аэропорт Лос-Анджелеса.
– Какое количество пассажиров пострадало: тридцать, сорок, пятьдесят или шестьдесят?
– Шестьдесят.
– Сколько детей пострадало: два, четыре, шесть или восемь?
– Восемь.
– Кто еще был в числе пострадавших: двое пожарных, два полицейских, два бизнесмена или два учителя?
– Двое пожарных.
– Отлично, мы закончили. Я провожу вас к доктору Дэвису.
Отлично? Возможно ли, чтобы она помнила историю, но не знала об этом?
В кабинете доктора Дэвиса ее ждал сюрприз – Джон был уже там. Он сидел в кресле, пустота которого так бросалась в глаза в ее первый визит. Теперь их было трое. Элис, Джон и доктор Дэвис. Она не могла поверить в реальность происходящего, в то, что это ее жизнь, что она больная женщина, которая вместе с мужем
