этот рот особо не разевать).
С другой стороны, Питбуль до сих пор пребывал в полной уверенности, что всё случившееся – хитроумная подстава. Дорогое шоу. А вокруг него скрытые камеры и артисты – включая даже тех четверых, что живут с ним в одной квартире. Потому что подвал, ад, два придурка в комбинезонах, прикидывающиеся ангелом и чертом, вся это устаревшая чушь про наказание и тот свет, и даже глупое название «Сортировочная» казались Питбулю лютой дичью, особенно странно выглядящей на фоне реального мира, с его гаджетами, небоскребами и космическими кораблями.
Как, правда, в таком случае объяснить то, что он находится в чужом теле?
У Питбуля была версия – возможно, в больнице его запихнули в какую-то продвинутую капсулу виртуальной реальности, которая может имитировать любой, самый удивительный мир. И сейчас тестируют на Питбуле возможности капсулы в реальном времени.
Эта версия Питбулю очень нравилась. Он такое видел в каком-то фильме. Поэтому Питбуль решил, что нужно воспринимать все происходящее как компьютерную игру. Квест со странными правилами. А когда все закончится, он постарается забыть, что с ним вообще подобное происходило.
Но если – если! – мир вокруг него реален, и он все-таки умер, то смысла сейчас куда-то рыпаться и что-то предпринимать, как Кира, у него тоже не было. Их однажды вернут в нулевой день, и друзья и родители даже не узнают, что они когда-то умирали. «Как похоронят, так и отхоронят», засела в памяти Питбуля меткая фразочка Вовчика. Так что волноваться Питбулю при любом раскладе не стоило. Посмотрим, что дальше будет, сказал сам себе Пашка.
Однако мысли его снова и снова возвращались к громоздкому телефонному аппарату. Питбуль вдруг – неожиданно для самого себя! – понял, что скучает. По маме. По Лешему с Костяном. И даже по глупой морщинистой бабке, которая наверняка только рада, что Пашка умер и освободил ей целую комнату.
Совладать с жаждой позвонить домой Питбуль не мог. А телефон – за неимением сотового – для связи был только один.
Поэтому Пашка, выглянув из кухни и удостоверившись, что остальные жильцы хмуро разбрелись по своим углам, прикрыл дверь, подошел к подоконнику и, немного помедлив, снял старческой рукой трубку телефонного аппарата. Как набирать номер на этой древней штуковине, он не знал. Но был уверен, что для данного средства связи набор номера не обязателен.
Питбуль поднес трубку к уху. В трубке бодро бубнили голоса радиоведущих, обсуждающих очередное повышение цен. Питбуль помедлил, а потом произнес:
– Мне нужно позвонить домой.
Ничего не произошло. В ухе продолжали переговариваться мужской и женский голоса. Питбуль пожевал старческими губами, нахмурился.
– Мне нужно позвонить домой! – с нажимом произнесла по слогам в трубку старуха.
Один из ведущих, мужчина с низким бархатистым голосом, внезапно закашлялся, умолк, а потом произнес в ответ:
– Да, конечно. Соединяю.
И в трубке возникли привычные гудки дозвона.
– Слушаю! – ответил мамин голос после четвертого гудка.
Питбуль замер. Сердце подпрыгнуло и пустилось вскачь хромым зайцем. Ухватившись за холодильник, старуха в рабочем комбинезоне лихорадочно прикидывала, что ей сказать.
– Слушаю! Это кто? – раздраженно переспросила мама.
– Мам… – просипел Питбуль старческим голосом. Потом поправился, – Зинаида Григорьевна? Добрый день.
– Это кто? Это из школы? – с истерическими нотками в голосе поинтересовалась мама. Было слышно, что она в крайней степени нервного возбуждения.
– Да, – поспешно согласился Питбуль, – из школы.
– Если вы по поводу денег на похороны, то деньги собирает классная руководительница, – срывающимся голосом сообщила мама.
– А когда… похороны? – поинтересовалась старуха.
– Что? Не знаю, мне пока тело из морга не выдали. Наверное, в конце недели.
Мама отчаянно старалась не разрыдаться. Питбуль вдруг почувствовал, что и у него защипало в носу.
– Я потом напишу, на своей странице, когда похороны, – сообщила мама, взяв себя в руки. – А сейчас извините, мне нужно в больницу, у меня мама в реанимации.
– Что? Ба в больнице? – удивился Питбуль.
– Да, – немного смутившись фамильярностью его тона, ответила мама. – У нее инфаркт случился, когда она узнала, что Паша… погиб.
– Он жив! – внезапно выпалил Питбуль. – Он вернется! Так и передайте, пусть бабуля не волнуется!
– Что? – переспросила мама. – Что вы несете? Вы кто? Алло! Это кто звонит?
Питбуль испуганно бросил трубку.
У него отчего-то закружилась голова, и он еле успел опуститься на стул. Блин, только бы это чертово туловище само не уехало в реанимацию. Старым людям нельзя волноваться, даже если внутри у них сидит кто-то помоложе.
– Малой, ты в порядке? – поинтересовался Вовчик, вошедший на кухню. – Чет бледный какой-то.
– Голова закружилась, – промямлил Питбуль. – Не ссы, ща пройдет!
– Але, народ, у нас тут пацан откинуться хочет! – заорал Вовчик.
На кухне тут же материализовались Лида и Саныч, они принялись лазать по шкафам, звенеть какими-то пузырьками, наконец, залили в рот Питбулю рюмку вонючих сердечных капель, смешанных с водой. Все время, пока вокруг него суетились и охали, Пашка думал только об одном – бабуля в больнице.
Она же железобетонная. Старая, но устойчивая. Как баобаб. Она вроде даже не болеет никогда. Вечно, дважды в день прогулки в парке. Какая-то йога для старперов. Обтирания холодной водой. Она и его пыталась заставить закаляться. А сама вон, что выкинула. Инфаркт.
– Слышь, салага! – выдернул Питбуля из размышлений громкий девчачий голос. – Давай-ка ты это с собой пока таскать будешь, – и Саныч сунул в нагрудный карман комбинезона Питбуля пузырек с мелкими таблетками. – Это от сердца, на всякий. Как только голова закружилась, или мухи в глазах запрыгали, сразу под язык, понял? Этому телу лет восемьдесят, так что аккуратней!
Пашка, которому после капель заметно полегчало, кивнул.
И в этот момент хлопнула входная дверь.
– А чего у нас не заперто? – иронично поинтересовался низкий женский голос.
– Кира! – воскликнул Вовчик, и его ветром сдуло в прихожую.
– Тебя ждали! – сказал он, прислонившись к стене и глядя, как Кира устало разувается. – Не хочешь объяснить?
– Что именно? – удивленно воззрилась на него женщина с перманентом.
– Где тебя носило? Ты понимаешь, что мы волновались? – продолжал напирать Вовчик. Из-за его спины в прихожую с любопытством выглядывали остальные обитатели квартиры. Лида заметила, что волосы Киры растрепаны, а тушь потекла и размазалась по толстым щекам. Прогулка у блогерши явно не задалась.
– С чего бы? Ты мне никто, я тебе тоже. Так что отчитываться я ни перед кем не собираюсь, – отрезала Кира и направилась в ванную.
Вовчик обогнал ее и перекрыл подступы к санузлу. Кира остановилась, сложила руки на мощной груди, окинула всех насмешливым взглядом.
– Воу-воу, гайз, нежнее! У вас тут, типа, свой страшный суд? Бюджетная версия? Знала бы – не возвращалась.
Вовчик потерял терпение.
– Слышь, ты с этим завязывай! – сказал он с угрозой, взяв Киру за плечо. – Тебе вообще на других наплевать? Ты, типа, особенная?
– Да, и? – с вызовом сообщила та.
– Может, в прошлый жизни ты и была какой-то шишкой из соцсетей, но здесь ты часть
