всех будд, оставив этот мир страданий для следующих глупцов…
Мерцающая точка померкла, давая знать о завершении сокровенного диалога. А Сусов нахмурился, постепенно вникая в суть изложенного, и осмысливая каждое высказанное слово в контексте многодневного дискурса…
Откровенно говоря, Илью всегда отталкивало православное христианство с бормотанием на древнеславянском языке церковных служб, с заупокойными свечами под иконами скорбных святых-чудотворцев и челночными молитвами во спасение грешной души. В их пантеоне божественной иерархии все смешалось, – и единосущный отец, и сын-спаситель и дух святой, и богоматерь, да плюс избранные апостолы с великомучениками – все они благодетели и податели вечного счастья для криводушных прихожан. От их престолов и ковчегов веяло каким-то средневековым и махровым жертвоприношением, на основе криминального Ветхого завета иудеев. Правда, раньше, на территории Древней Руси, практиковался загадочный исихазм, исповедующий низведение мирской души до «нищеты духа», перекликающейся с буддийской Пустотой. Но их отшельники, в свое время, не вписались в церковный канон нововизантийского православия, и где они теперь?
Поразмыслив над духовным выбором, и выудив из паутина интернета нужную информацию, неофит Сусов, для начала решил посетить храмовый комплекс Санчи, в штате Мадхья-Прадеш. Вторым местом он наметил Бодхгайю в штате Бихар, в прошлом княжество Магадха, где принц Гаутама Сиддхартха добился Просветления под раскидистым деревом Бодхи. А уж затем, пропитаться духом буддизма на горе Гридхракута, где состоялся второй поворот колеса Дхармы Пробужденного, из сострадания к живым существам…
Жизненный пазл сложился легко, сам собой. Во-первых, стало ясно и очевидно, с чем практиковать и что обуздывать – это собственный омраченный ум и он всегда рядом. Во-вторых, – ни какие скорбные лики святых и ни крылатые ангелы не избавят от мыслимых образов, бередящих его разум противоречивыми понятиями добра и зла, и только утвердят в самости души, приобщенной к сонму небесного тщеславия. И, в-третьих, в Тибете, да в той же Калмыкии или Бурятии, найдутся мастера, которые помогут в правильности Пути и укажут нужное направление.
Следуя заданной цели, он, Илья, приобретет недвижимость в Гоа, – виллу с деревом баньян и будет жить там до конца своих дней, уже без Ксении. Пусть продолжает флиртовать с Иннокентием, если она того желает. А дочь Авдотья сможет приезжать к нему в любое время…
Дух-Мельчайшей-Песчинки ушел, не попрощавшись, как истинно буддийский джентльмен. Внезапно очнувшийся из мыслимого забытья, Сусов заметил это по тому, что левый глаз перестал его беспокоить. Глубоко внизу, сквозь округлое оконце, ковром простирались светящиеся облака, и создавалось впечатление, что мир перевернулся вверх тормашками. Илья взглянул на спящую дочь и удовлетворенно зажмурился, словно бродячий кот на солнечном припеке. Он кончиком мизинца прикоснулся к уголку глаза и посмотрел на витую подушечку своего пальца. На ней покоилась слеза с мельчайшей песчинкой, которую не возможно было разглядеть даже через сильную лупу. Бывший чиновник стряхнул двумя пальцами микроскопическую оболочку святого духа, всколыхнув при этом всю Вселенную, и облегченно заснул с блаженной улыбкой на устах…
