Лизу.
– Я напугал вас?
У него изменился голос, отметила Лиза. Стал более низким и вибрирующим.
– Немного.
– Простите. Как я могу загладить свою вину?
– Просто довезите меня до места без эксцессов.
Лиза откинула голову на подголовник, и это соприкосновение вызвало взрыв боли. Лиза зажмурилась. С ее телом происходило что-то невообразимое. Ее тошнило, голова кружилась и болела одновременно, тряслись руки, вдобавок неприятно тянуло где-то в солнечном сплетении. У Лизы засосало под ложечкой, а потом рот вдруг стал наполняться слюной с такой скоростью, что Лиза едва успевала ее сглатывать. Она полезла в клатч, но тут же вспомнила, что таблеток там нет. Едва сдержалась, чтобы не взвыть и не сжаться в комок. Ее вдруг перестал обдувать ветер. Видимо, окно закрылось.
– Все в порядке? – услышала она взволнованный голос Саймона.
– Да, просто… голова болит.
– У меня где-то была таблетка, секунду.
Машина замедлилась, а потом и остановилась совсем. Судя по шуршанию шин – на обочине.
– Не стоит, сейчас пройдет.
– Черт, вы очень плохо выглядите.
Саймон протянул руку к бардачку. Лиза почувствовала, как он вскользь коснулся ее колена. Нечаянно или специально. Услышала щелчок бардачка. Потом какое-то шебуршание.
– Да где они?! – злился Саймон.
В стекло вдруг постучали. Лиза мгновенно открыла глаза и посмотрела в сторону источника звука. В водительское окно настойчиво стучался тот самый татуированный мужчина. Водитель синего «мустанга». Саймон продолжал искать таблетки.
– Эй! Слышишь! – До Лизы доносились приглушенные стеклом звуки.
– Вот! – Саймон наконец достал из бардачка упаковку каких-то таблеток. – Запить, правда, нечем.
Лиза не могла оторвать взгляд от водителя «мустанга». Он все больше злился из-за того, что его игнорировали. Саймон посмотрел на нее, не реагировавшую на протянутые таблетки, потом повернулся к татуированному водителю, будто бы только сейчас заметил его, но лишь на секунду зафиксировал на нем взгляд. Повернулся обратно, взял руку Лизы в свою, вложил в нее таблетки и достал из бардачка пистолет. Открыл дверь, едва не ударив ею чудом отскочившего водителя, и вышел из машины. Лиза тупо уставилась на таблетки. Обезболивающее, ничего особенного.
Она посмотрела туда, где несколько секунд назад стоял водитель синего «мустанга». Но ни его, ни Саймона не обнаружила. Потом повернула голову дальше. Наконец посмотрела назад. Свет фар припаркованной за ними машины слепил глаза, мешал рассмотреть происходящее. Никаких звуков, тем более выстрелов, она не слышала.
Она подумала: не сбежать ли? Но в этот момент в свете фар возникла фигура Саймона. В одной руке он держал пистолет, а в другой бутылку. Синий «мустанг» сорвался с места, развернулся и умчался прочь. Саймон сел в машину и озабоченно посмотрел на Лизу.
– Только кола, – сказал он извиняющимся тоном и протянул ей бутылку.
Лиза удивленно уставилась на нее.
– Ах, черт! – Саймон положил пистолет на колени и открыл бутылку. Та многообещающе, прямо-таки рекламно шикнула. – Из нее не пили.
Лиза молча взяла бутылку и уставилась на нее. Саймон забрал упаковку таблеток и ловко выдавил Лизе на ладонь две капсулы. Она сомнамбулически закинула их в рот и запила колой. Саймон как-то странно вздохнул, открыл окно и достал сигарету. Потом взял пистолет, нажал на курок и прикурил от огонька из ствола.
– Черт, ну и напугала ты меня! – сказал он, выпуская клубы дыма.
Лиза усмехнулась, едва не поперхнулась колой и положила руку ему на плечо, сдерживая смех. Саймон как-то неловко улыбнулся, явно не понимая, что смешного произошло.
– Спасибо, – наконец смогла сказать Лиза.
Лиза открыла дверь и остановилась на пороге квартиры. По полу протянулась длинная полоса света с ее темной фигурой посередине. Девушка с интересом рассмотрела свою тень. Повернулась боком. Тень, конечно, движение повторила. Лиза вытянула руку вперед и коснулась дверного косяка. Снова изучила тень. Казалось, что черная фигура заточена в светлом квадрате. Лиза повернулась, кинула клатч на пол в прихожей и уперлась второй рукой в другой косяк. Теперь девушка-тень будто бы пыталась раздвинуть границы своего маленького мира. Лизе почему-то хотелось это сфотографировать, но как? Нет свободных рук. А заморачиваться с таймером и прочими хитростями нет никакого желания. В любом случае момент упущен. Она хмыкнула и вошла в квартиру.
Едва Лиза включила свет, зазвонил телефон. Ей было лень наклоняться за клатчем, чтобы посмотреть, кто звонит, поэтому она просто нажала на наушник.
– Да?
– Добрый вечер, мисс Ру.
Лиза удивленно вскинула брови. Кого она точно не ожидала услышать, так это де Йонг.
– Здравствуйте.
– Как вы смотрите на то, чтобы позировать мне для портрета?
Лиза опешила. На всякий случай все-таки подняла с пола клатч, достала телефон и проверила, нет ли тут какой ошибки. Точно ли это де Йонг? Да, действительно. Лиза бросила клатч на пол и бесцельно пошла в гостиную.
– Зачем? – аккуратно уточнила девушка.
– А что, по-вашему, может служить достаточно уважительной причиной для работы художника? – с едва уловимой усмешкой поинтересовалась де Йонг.
– М-м-м…
Лиза не очень хотела думать над этим вопросом: после такого дня думать вообще не хотелось. Она наткнулась взглядом на картину. Ту самую пресловутую лодку. Если это лодка, то почему фон белый? Куда делась вода? Лиза присмотрелась внимательнее. Не совсем белый фон, скорее светло-бежевый. При каком свете вода может приобрести такой оттенок? И почему облака очерчены фиолетовой линией?
– Желание, наверное.
– Тогда у меня уважительная причина, – снова усмехнулась Абигейл.
– Но я спросила «зачем?», а не «почему?» – Лиза не понимала, как относиться к собеседнице.
Она не производила впечатления плохого человека. Да, явно с особенностями, но кто без них? Тем не менее какую-то антипатию Лиза к ней испытывала, хоть и не могла найти в себе ее источник. Дело явно не в общей вредности старухи и не в той ерунде, которую она говорила на похоронах.
– Это сложный вопрос. – На этот раз никакой усмешки. – Вряд ли вы рисуете, но, может быть… танцуете?
– Нечасто.
– Зачем вы это делаете? – Де Йонг будто вела ее к какой-то мысли.
Не для развлечения, подумала Лиза, не для моего, по крайней мере.
– Не знаю. Хочется.
– Мне тоже… хочется.
Лиза была готова поклясться, что интонация слов де Йонг полностью совпадала с ее собственной. Боль, усталость и щепотка насмешки над самой собой. Все это взболтать и добавить льда. Коктейль «Безысходность». Повисла наполненная неловким, неуютным сопереживанием тишина. Как будто между Лизой и де Йонг, где бы та сейчас ни находилась, протянулась тонкая нить, точнее, струна, по которой можно было передавать… что?
– Так что вы скажете о портрете? – Абигейл обрезала эту нить и вернулась к
