считал себя потомком динозавров. Ну и Бог ему судья.
Так вот именно этот Таракан и посетил с визитом корвет, в софе которого и обитал наш Клоп. Должен вам заметить, что гендерная сущность Клопа мне оставалась неизвестной, да и сам он тоже имел об ней весьма смутное представление. Когда-то он размышлял на эту тему, но не вдумчиво, а как-то приблизительно, отвлеченно. Благо жил он в софе один, но никакого томления от этого не испытывал. Лишь изредка, после ужина Марусенькой, он чувствовал в себе пробуждение чего-то неведомого.
Так вот наш Клоп, как интеллигентный человек, встретил Таракана приветливо и как гостя, и как классового друга по классу «Насекомые».
Не скажу, что он раскинул перед Тараканом дастархан со всякими кушаньями и напитками – он не имел к ним никакого отношения. Софа была его кухней, его дастарханом и, разумеется, местом жительства. Если бы у Клопа был паспорт, то в нем местом прописки стояло бы «Корвет “Вещий Олег”, софа».
Так что Клоп раскланялся, шаркнув четырьмя задними ножками, а передним двумя пожав передние ножки Таракана, и пригласил Таракана на место на софе рядом с собой.
– Вы, как я понимаю, из пруссаков будете? – начал светскую беседу Клоп.
– Так что так точно, – солидно подтвердил Таракан, – из них. Так сказать, потомственный столбовой Таракан. А ты, друг Клоп, из каких клопов будешь? Не из черепашек, часом? Не к ночи будут помянуты.
– А чем, сударь, вам досадили черепашки?
– Не все. А только черепашки-ниндзя. Хулиганье.
И Таракан вынул из-под хитинового плаща фаянсовую немецкую трубку, насыпал в нее русской махорки и закурил, подтверждая этим вечную дружбу меж немецким и русским народами. Единая, так сказать, жизнь и судьба.
– Ну, раз вы так считаете, так тому и быть. А чем вы сейчас на хлеб-воду зарабатываете?
– Ну как же, мил клоп-человек, работаю уборщиком за человеческим человеком. Неубранные куски хлеба, воды и другие остатки убираю. Они мое пропитание и составляют.
– И хватает? – из вежливости поинтересовался Клоп.
– Еще как! – воскликнул Таракан. – И на меня, и на все мое семейство. Ведь человеческий человек существо неряшливое. – И Таракан выпустил из трубки клуб дыма. Потом дождался, когда Клоп прокашляется, и задумчиво спросил в воздух: – Одного я не понимаю: чем мои предки динозавры питались в старые времена? Когда человека не было. – И, выпустив еще клуб дыма, в задумчивости опустил голову на грудь, мыслительно шевеля усами.
Клоп некоторое время молча посочувствовал Таракану в его экзистенциальной тоске по печальной судьбе предков, а потом осторожно спросил:
– А может быть, сударь мой, они от недостатка еды и вымерли?
Таракан вздрогнул, а потом выбил из немецкой трубки пепел русской махорки и заплакал. О горькой судьбе своих предков.
– Похоже на то, друг Клоп, тока не совсем вымерли, а поменьшали ростом. До меня… – И заплакал еще горше.
И тогда Клоп обнял Таракана, прижал к груди и произнес утешительно:
– Не стенайте, сударь мой, не рвите на себе усы. Подумайте: если бы динозавры оставались при своих размерах, то и вы сейчас тоже остались бы ростом с ваших предков.
Таракан от такой мысли остолбенел. Прокрутил в голове картины своего возможного бытия и горько загордился. Но Клоп его спустил на грешную землю. На софу на палубе корвета «Вещий Олег»:
– И в таком случае, сударь мой, под вашим весом корвет мгновенно затонул бы вместе с вами. И вы бы окончательно выродились. К тому же где бы мы взяли человека таких размеров, чтобы его остатками пищи прокормить такую громадину, как таракан размером с динозавра? – Затем он вытер пот со лба (если бы он у него был), встряхнул сильно озадаченного такими возможными кульбитами эволюции Таракана и сказал: – Так что, сударь мой, благодарите судьбу и идите к детям. Потому что, когда родители начинают слишком задумываться, дети остаются голодными. Да вон и наши возвращаются…
Так вот, на чем я закончил?.. А! Наши герои вернулись и легли спать. Там, где их застал сон. Ведь если человек заснул, то абсолютно не важно, где это происходило. А то вот одна принцесса не могла заснуть на тыще перин из-за того, что там была одна-единственная горошина, а Рахметов спал на гвоздях. Ровно йог какой… А может, он и был самый настоящий йог, просто ни он, ни Чернышевский ничего не знали о существовании йогов.
И пока они спали, корвет ветром и течением несло по Харони вниз, вниз, вниз. Пока он не наткнулся на какой-то остров, которого и на карте не было. Ну, собственно говоря, карты у них тоже не было. А зачем им карта, когда вон она, Харонь, течет себе и течет. И сама по себе несет корвет вниз, вниз, вниз… Да и рулевой Сидоров Козел дело свое знает. Только в момент налета на остров он спал. От впечатлений событий в городе Забубенске-Сибирском. Но при наплыве корвета на остров проснулся. Потому что его нецензурно пнул Аглай Трофимыч.
– Ты что, …?! Куда смотрите, … вашу мать, реб Козел!
Ну как тут не проснуться! Чтобы интеллигентнейший шкипер хазарской национальности так грубо обратился к своему рулевому, который к тому же, если вы помните, был еще старшим помощником, с такой обсценной лексикой. И тот открыл глаза и посмотрел на остров, на который по его вине наткнулся «Вещий Олег». И некоторым образом ох…л.
Остров кишел зайцами. Некоторые зайцы просто шастали по острову, некоторые сидели по лубяным избушкам, отдельный заяц выглядывал из терем-теремка, а одна заячья компания, наевшись забродившей заячьей капусты, пускала дым из самокруток и горланила заячью народную песню «А нам все равно, а нам все равно… Тра-ля-ля, курим трын-траву на поляне».
Какая-то дебелая зайчиха качала в люльке маленького зайчонка, а его папашка лежал тут же в люльке с козьей ножкой в зубах и газетой «Комсомольская правда» перед глазами.
Один заяц куда-то ковылял на ходунках, а один периодически выглядывал из-за куста со старым ружьишком в руках. Было как-то интересно, на кого мог охотиться один некоторый заяц на заячьем острове. Разве что на волка или лису, но их на острове на первый взгляд не было. Хотя не исключено, что у зайца-охотника был какой-то другой взгляд. Которым он видел много серых волков и рыжих лисиц и которым он при помощи своего ружьишка мог отомстить за мириады загубленных заячьих жизней.
И наша компания молча смотрит на это заячье царство. И тут из лесу выходит какой-то совсем уж дряхлый дедок в заячьем
