Немного поговорив с Сергеем и установив, что он знаком со многими его чегемскими родственниками, старик сказал:
- Заира, отведи гостя в горницу, и мы туда придем... Нечего тут в грязи копошиться... {217}
Заира зажгла керосиновую лампу и повела Сергея в горницу. Они вышли из кухни и поднялись по лестнице и, пройдя длинной верандой, вошли в большую комнату. У входа в горницу Заира скинула галоши, в которых она была, и осталась в шерстяных носках. Пока они шли из кухни, подымались на веранду, двигались по веранде, Сергей любовался ее длиннорукой фигурой, обтянутой шерстяной кофтой домашней вязки, ее светло-каштановой косой, болтающейся на спине, быстрым мельканьем ее ног в белых толстых шерстяных носках, ее легкой и в то же время торжественной походкой, словно она возглавляла какое-то шествие со светильником в руке.
Оставив Сергея в горнице, она вышла и снова пришла с охапкой дров в руках. Грохнула дровами у очага и снова вышла и принесла из кухни большую дымящуюся головешку. Сидя на корточках у очага, она раздувала огонь, время от времени поглядывая на Сергея, который сидел возле очага. Вдруг она бросила взгляд на его руку и, заметив кольцо, вспыхнула любопытством.
- Вы женаты?
- Нет, - сказал Сергей.
- У вас невеста! - выкрикнула она.
- Нет, - усмехнулся Сергей, - это просто так.
- Можно, я примерю, - сказала она, глядя на его кольцо.
- Пожалуйста, - сказал Сергей и снял кольцо, - это подарок матери.
- У вас мама умерла? - спросила она, и лицо ее сморщилось от жалости.
- Да нет, - ответил Сергей, - она жива.
- Жива, как хорошо, - сказала она, и лицо ее расцвело.
Она примерила кольцо на несколько пальцев, и Сергей любовался ее большой ладонью, вылепом длинных пальцев. Лапастая рука породистого щенка, подумал Сергей.
- Красивое, - сказала она, не без сожаления возвращая ему кольцо, вернее, сама пытаясь продеть в кольцо его палец. Прикосновение ее пальцев было ужасно приятно, и Сергей замер, в то же время поражаясь ее необыкновенной смелости.
В очаге гудел огонь, и блики пламени озаряли ее живое, сейчас глубоко задумавшееся лицо. Из курятника доносился гомон разбуженных кур, откуда извлекали птиц, обреченных на заклание.
- Такие, как вы, - вдруг сказала она, словно не обращаясь {218} к нему, а отвечая своим мыслям, - на сельских не женятся.
- Почему? - спросил он, опять удивляясь ее необыкновенной смелости.
- Я же знаю, - сказала она, пожимая плечами. Она смотрела на него строгим взглядом, ожидая, что он скажет в оправдание, и готовая выслушать его оправдание, хотя чувствовалось, что этот вопрос она хорошо обдумала и оправдаться будет не просто. В это время на веранде раздались шаги и голос ее деда. Она продолжала на него смотреть тем же взглядом, словно готовая и, вероятно, действительно готовая продолжать этот немыслимый разговор при дедушке и старшем брате. Поняв, что Сергей не будет сейчас с ней продолжать этот разговор, она легко поднялась с корточек и прикрутила фитиль в лампе, стоявшей на карнизе очага. Она здесь царит, подумал Сергей, и она никого не боится.
Потом было долгое застолье у горящего очага, и она весь вечер разливала вино и подавала к столу всякую еду. И Сергей все время чувствовал ее присутствие и, пока не охмелел, украдкой поглядывал на нее, а охмелев, стал и более пристально смотреть на нее, что было замечено за стольцами.
- Сдается мне, - сказал старик, - что Заира сглазила нашего гостя.
Все рассмеялись, а Заира, подойдя к деду, со смехом обняла его сзади и поцеловала в голову. И стало понятно, что суровый старик обожает свою внучку.
Поздно ночью Сергей вышел из-за стола и спустился во двор. Двор белел от только что выпавшего снега, воздух был свеж, но было совсем не холодно. Голова кружилась, из дому доносился приглушенный шум затянувшегося застолья, и он думал об этой странной девушке, светящееся лицо которой он весь вечер чувствовал над собой. Поднявшись на веранду, он заметил у дверей ее маленькие галоши и с непонятным умилением долго смотрел на них. Тайный праздник души, подумал Сергей о своем состоянии и вошел в комнату.
Потом соседи, вызванные к застолью, разошлись по домам, и все стали укладываться спать. Заира предложила Сергею вымыть ноги, но Сергей отказался. Она постелила ему постель, взбила подушку, то и дело поглядывая на Сергея, как бы подтрунивая над его опьянением, а на самом деле, чувствуя его состояние, радостно одобряла его.
Заира ушла в другую комнату. Сергей разделся и лег, {219} чувствуя лицом жар все еще раскаленного очага, чувствуя тихое покачивание комнаты, слыша сдержанные голоса женщин, и среди них голос Заиры, угадывая ее легкие быстрые шаги. Потом он услышал, как она вошла в его комнату, что-то взяла со стола и вышла на веранду, и он услышал повизгивание подбежавшей собаки и понял, что она кормит ее остатками ужина. Потом он услышал голос деда из кухни, зовущий Заиру. Она надела галоши и спустилась на кухню, и через некоторое время дверь в кухне открылась, и Сергей услышал звук шлепнувшей воды и понял, что дед мыл ноги. Потом опять раздались ее шаги на веранде, и она, сняв галоши, открыла дверь, мягко и быстро ступая по полу, прошла его комнату, вошла в другую, о чем-то тихо разговаривая с женщинами, и разговор постепенно укорачивался, паузы между отдельными фразами делались дольше, потом ему показалось, что он услышал, а может, и в самом деле услышал, что она дует в лампу, и он сам погрузился в сладкий глубокий сон.
Утром он проснулся поздно и, проснувшись, почувствовал, что в доме никого нет. Голова была совершенно ясная, и он подумал, вот что значит хорошее деревенское вино. Он встал с кровати и теперь заметил, что его небрежно скинутые брюки, выглаженные, висят на спинке стула, а туфли, тщательно отмытые от деревенской грязи, стоят у кровати. Он понял, что это она, и вспомнил вчерашнее ощущение тайного праздника, и оно восстановилось, хотя и не с такой силой. Не слишком ли я вчера глазел на нее, подумал он с некоторым стыдом и, одевшись, вышел на веранду.
Шел мокрый снег, и на дворе, там, где снег протаял, зеленела трава. Умывальник висел на веранде, и Сергей умылся пахнущей дождем деревенской водой. Никого не было видно. Он вытер лицо свежим полотенцем, висевшим тут же, и спустился в кухню.
Заира, склонившись у очага, придвигала к огню глиняный горшок с фасолью.
- С добрым утром, - сказала она, - зачем встали? Спали бы еще.
Сергей не мог понять, смеется она над ним или говорит всерьез. Было уже начало одиннадцатого.
- Спасибо, я и так переспал, - сказал Сергей и присел к огню.
- Сейчас я дам вам позавтракать, - сказала она и стала накрывать на стол. - Сварить свежей мамалыги? - опросила она. {220}
- Ради бога, не надо, - отвечал Сергей, чувствуя, что при виде девушки проникается своим вчерашним состоянием.
Она нарезала ему хлеба, вчерашней мамалыги, поставила тарелку с сыром, тарелку с курицей в ореховой подливе и бутылку с вином. Он выпил стакан холодного вина и приступил к курице. Ему стало хорошо.
Она стояла перед ним, спрятав руки за фартук, все такая же свежая, с лицом, слегка разгоряченным возней у очага. Пожалуй, она может продолжить и вчерашний разговор, подумал он.
- А то оставайтесь до обеда, - сказала она, - пообедаете с братом, а потом поедете.
- Нет, - сказал он, - надо ехать.
- Ждет кто-нибудь? - спросила она.
- Нет, - сказал он, невольно улыбаясь ее любопытствуй - дела... Послушай, а я не слишком глазел на тебя вчера?
- Да нет! Что вы! - воскликнула она и, взметнув руки из-под фартука, махнула ими. - Дедушка совсем не обиделся, он все понимает.
Другие и в расчет не берутся, подумал Сергей и, налив себе еще один стакан вина, выпил его. Ему стало совсем хорошо.
- А знаете что, - вдруг сказала она, и руки ее под фартуком задвигались, - я вам напишу письмо... Можно?
- Конечно, - сказал Сергей, слегка опешив.
- И вы мне будете отвечать? - Руки ее так и двигались под фартуком.
- Обязательно, - сказал Сергей и, налив себе третий стакан вина, выпил.
Она побежала в горницу и принесла карандаш и ученическую тетрадь. Все-таки это удивительная девушка, подумал Сергей, когда она уселась напротив него.
- Я тут переписывалась в прошлом году с одним геологом, - сказала она вдруг, - они лагерем стояли недалеко от нас. Так он мне перестал отвечать.
- Что же случилось? - сказал Сергей, не понимая, зачем она ему это рассказывает.
- Не знаю, - ответила она задумчиво, - или погиб, или женился.
- Это одно и то же, - сказал Сергей.
- Как?! Как?! - воскликнула она. - По-вашему, жениться - это значит погибнуть?
- Бывает, - сказал Сергей, любуясь ее необычайно ожившим лицом. {221}
- Ну вы даете! - расхохоталась она и упала лицом на тетрадь. Послушайте, - вдруг она подняла лицо и посерьезнела, - да ведь с такими мыслями вы никогда не женитесь... Вы будете одиноким старцем...
- Ну это не обязательно, - сказал Сергей, улыбаясь ее определению и ей самой.
