на незнакомом диване или ареста за вождение в нетрезвом виде.
Но какая уже разница. Его сестра умерла, его мама стала монстром, его только что заставили посмотреть в глаза своему худшему сожалению, и его девушка мечты игнорирует его. Что еще, черт побери, Уолтеру «Энди» Криддлу было терять?
Прости, я понимаю, что все это выглядит очень странно и ты наверняка думаешь, откуда у меня твой номер…
Мидас попросил меня написать тебе.
Это эм… достаточно срочно.
Это все еще больше запутывает…
Прости, я хотел сказать Энди.
Я забыл, что ты не знаешь его под таким именем.
Мы звали его Мидас, потому что он БЫЛ золотым мальчиком, пока не стал законченным алкоголиком.
Ты что-то говорил о срочности?
Да, к слову об алкоголике…
У меня дома была небольшая вечеринка, и он… я честно не знаю, как он смог столько выпить, но он заперся в ванной и отказался выходить, пока ты не заберешь его.
Он правда был немного не в себе после смерти сестры, но в таком состоянии я вижу его в первый раз.
И вообще, лично я тоже прошу тебя его забрать, потому что он немного начинает меня злить.
Маркус К. Пейдж поделился с вами геолокацией.
Реально: видеть Уолтера, медленно бредущего к машине под руки с парнем из Сальвадора в пижаме цвета костюма Супермена и в костюме с фуражкой водителя, – она просила Марио не надевать последние два предмета одежды, но он настоял – для Шелби было одним из самых смешных зрелищ в мире.
До момента, когда «Мидас» оказался в машине.
– Пурпурно-красный, – произнесла Шелби, поправляя воротник поло, в которое был одет Уолтер. – Очень мило, Уол-Уол. Подходит к розовым от алкоголя щекам.
– Не смейся надо мной, – ответил он. – Я сейчас на восьмом кругу ада.
– Круг для лжецов, да? Беспросветная тьма и телесные муки от демонов.
– Ну конечно, ты знаешь, что там. Ты… умнейший человек, ты это знала?
Шелби засмеялась.
– Я серьезно, Шелби. – Он запрокинул голову назад и закрыл глаза, когда Марио начал отъезжать. – Ты очень умная. И я самый настоящий обманщик, так что это правильный круг – и его наказания подходящие.
– Да ладно, кому нужен ад? – ответила Шелби. – Я бы сказала, что твое нынешнее состояние уже достаточное наказание. Выпей это.
Она передала ему взятый с собою термос.
– Прости, что не смогла зайти внутрь и забрать тебя. Вечеринки навевают воспоминания и привычки, которые я хотела бы оставить в прошлом.
Уолтер отвинтил крышку, сделал один глоток содержимого… и скривился.
– Святые Мария, Иосиф и Авраам, что это за хрень?
Шелби смеется снова.
– Эту смесь я делаю для себя и держу в холодильнике на случай, когда мне нужно выглядеть чуть менее трезвой, но я не хочу получить похмелье, – ответила она. – Апельсиновый сок для витамина С, кокосовая вода для достаточного уровня гидрации и электролитов и женьшень для… на самом деле я не знаю для чего там женьшень, но он нужен. Это не сделает тебя более трезвым, но поможет снять напряжение и даст тебе необходимую влагу.
Уолтер посмотрел на термос так, будто тот беспричинно ударил его по ноге, и это смешило Шелби… снова. (Может, это плохо, что ее веселит такая его сторона?)
– Просто выпей это, глупенький. Мы будем у Биби через десять минут. Она приготовит каапи и несколько наан к нашему приезду.
– Мы едем к Биби?!
– Ну если ты хочешь увидеться с твоей мамой у себя или с моим отцом у меня…
Энди кивнул.
– Намек понят.
Остаток пути прошел в тишине – прерываемой глотками Уолтера сомнительно противопохмельного мерзкого сока, – и они уже подъезжали к дому Биби.
– Какой милый дом, – сказал Уолтер, и Шелби улыбнулась.
Потому что это была правда: одноэтажный дом Биби в Морнингсайде был из коричневого кирпича и очень уютный, поэтому Шелби не терпелось уже зайти внутрь, где, как она знала, пахло благовониями и разными травами. Это было одно из ее любимейших мест в мире после ее рандеву со вселенной.
После того как они вошли и сняли обувь, Шелби провела Уолтера на кухню и усадила на стул в обеденном уголке. Биби принесла поднос с горячей кружкой каапи и тарелкой наан с маслом и поставила их на стол перед пьяным парнем, а затем она взяла его за подбородок и задрала голову назад, чтобы посветить в глаза маленьким фонариком.
– Ну и ну, Уолтер!
Она выпрямилась во весь свой метр с кепкой рост и уперла руки в бока (заметка: Биби была единственной, кому Шелби позволяла называть Уолтера этим именем).
– Ты сильно перебрал!
Шелби шикнула на нее, а Биби улыбнулась и покачала головой.
– Но не бойтесь, юноша. Мы с твоей возлюбленной хорошо о тебе позаботимся.
– Би-и-би-и, – зашипела смущенно Шелби.
В этот момент она заметила, как дрожит подбородок Уолтера.
Он запихнул в рот кусок хлеба и жевал, и жевал, и жевал. Биби тоже поняла, что он сейчас разрыдается: она поцеловала его в лоб и затем посмотрела в глаза своей внучки с улыбкой.
– У тебя замечательная душа, Уолтер. – Она провела ладонью по его щеке и вышла из комнаты.
В тот же момент Уолтера прорвало.
– Все дерьмово, Шелби. Прости, я ругнулся при тебе. Мне очень жаль.
– Нам лучше перейти в гостиную.
Как только Уолтер коснулся диванных подушек, он начал всхлипывать.
– Ох, Уолтер! – Шелби потянулась к нему и крепко обняла, что, похоже, заставило его плакать еще сильнее.
– Мы не хотели, чтобы так получилось, Шелби. Это всего один раз. Один раз.
Шелби погладила плечи Уолтера.
– Что не должно было случиться, Уол-Уол?
– Вся ситуация со Стефани. – Он шмыгнул носом… и снова разрыдался.
