Как быть съеденной - Мария Адельманн

* * *

Я проснулась в квартирке того мужика в середине дня, лежа на футоне. Мое тело было покрыто таким количеством соли, что на секунду мне показалось, будто меня окунули в соляной раствор. Но это были просто остатки испарившегося пота. Мужчина валялся на полу в полной отключке. Он выглядел совершенно безобидным и даже не таким уж волосатым. Я стянула с его стола пару двадцатидолларовых бумажек, оделась и надела шубу.

Потом я ощутила запах – такой сильный, что даже запах жареного мяса с чесноком, доносящийся из ресторанчика внизу, не мог его замаскировать. Это была ошеломляющая, кислая вонь давно не мытой подмышки. Как будто в мои подмышечные впадины на целый день засунули ватные диски, а потом поднесли их мне под нос. Я зажала ладонью рот и нос, но это, казалось, только сделало запах более резким и концентрированным.

Это пахло от меня, от моей шубы. Проблема была не только в непосредственном смраде пота. У этого запаха было много слоев: брызги кофе и застарелый запах пива, металлические нотки крови и соленых слез, пепел от сигарет и душок гнилой рыбы – от старой спермы, как это ни противно.

Давясь, я вскинула лицо к потолку. Я пыталась глотнуть свежего воздуха, но было так душно, словно у меня в горле застрял комок шерсти.

Мужчина на полу повернулся на другой бок. Я проверила на своем телефоне, сколько сейчас времени. Может быть, я еще успею в меховую мастерскую – хотя бы что-то сделаю перед тем, как пойти на эту злосчастную групповую терапию.

Я на цыпочках вышла из квартирки, постояла у дверей, чтобы удалить этого типа из списка подходящих в «Тиндере». Затем побежала вниз по лестнице, прочь из здания, нырнула в подземку и боком проскользнула в двери вагона за миг до того, как они захлопнулись. Сорок минут спустя я вышла в Мидтауне и помчалась к меховым мастерским. Я перебегала через дорогу, петляла между людьми, сворачивала на перекрестках так, чтобы не стоять на красный свет – если по-другому не получалось, я возвращалась назад по другой стороне улицы. Моя шуба летела позади меня, словно плащ, сердце дико билось, легкие горели. Я не замечала, мимо чего пробегаю. Это было словно гонка со временем, моя попытка убежать от собственного неотвязного запаха.

К тому времени, как я достигла мехового квартала, я была вся мокрая от пота, голова у меня кружилась, я судорожно хватала воздух ртом. Услышала, как человек, стоящий перед одной из мастерских, выкрикивал:

– Чтобы мертва! Чтобы мертва!

Что он имел в виду? Он ненавидел женщин? Или хотел каким-то образом избавиться от гендерных указаний в языке? Мне было все равно, как произносить глаголы и местоимения. Почему он пристает ко всем с этим?

Мужчина был тощим и держал в руках большой плакат на палочке. Крутя его в разные стороны, он расхаживал туда-сюда перед одним из магазинов. Я подошла ближе.

Плакат представлял собой коллаж из картинок, распечатанных на лазерном принтере. Освежеванные кролики, висящие на крюках, сплошные красные мышцы и блестящие черные глаза. «УЖЕ НЕ ТАКИЕ МИЛЫЕ», – гласила надпись, сделанная черными буквами.

Я направилась к двери мастерской, и человек встал передо мной, загораживая мне дорогу.

– Чтобы мертва! – выкрикнул он. Лицо его было так близко, что я видела каждую каплю пота, выступившую под его жидкими усиками.

– Что это? – спросила я. – Уличное выступление?

– Протест! – возразил он.

– Чтобы мертва?

– ШУБА мертва, – раздельно произнес он.

– А-а.

– Ваша шуба, – продолжил он, – это проявление жестокости.

Я оскалила зубы в усмешке и заявила:

– Эта шуба убила мою бабушку.

Он даже не моргнул.

– Если требовать око за око, весь мир останется слепым.

– Ешь – или тебя съедят.

– Вы заплатите за это. Вы идете в этот магазин? Обещаю, вы об этом пожалеете.

Я никогда раньше не бывала в меховом магазине. Он был от пола до потолка набит шубами и куртками любых видов и размеров – смерть от стены до стены, запах нафталина и кожи. В целом я была согласна с тем чокнутым у дверей. Мне было грустно думать обо всех этих освежеванных кроликах, ободранных до голых мышц.

Кондиционер был включен на сильное охлаждение, и пот у меня на лице стал ледяным. Минуту спустя я уже не чувствовала свой запах. Шуба неожиданно начала казаться мне нормальной, хорошей, пригодной к носке.

Из-за стойки с темными кожаными куртками появился владелец мастерской.

– Здравствуйте, – сказал он. Из треугольного выреза его рубашки поло торчали волосы, точно на тот манер, который мне нравился; приглаженные волосы тянулись по его предплечьям и запястьям до самых костяшек пальцев, словно нарисованные маркером.

– Сколько возьмете за чистку вот этого? – спросила я.

– С вас? – с улыбкой произнес он. – Шестьдесят долларов. – Потом, похоже, оценил состояние моей шубы и уточнил: – За эту шубу? Боже мой, она ужасна.

– Мне это уже говорили, – подтвердила я.

– Но вы пришли именно туда, куда нужно, – продолжил мужчина. – Никто другой в этом квартале и пальцем не притронется к ней за шестьдесят «баков».

Он сделал шаг ко мне и помахал в сторону шубы кистью руки, словно направляя машину на парковку.

– Она совершенно ужасна, – повторил он. – Вы не можете ходить по городу в таком виде. Какой у вас номер телефона? Я вам позвоню.

– Зачем? – спросила я.

– Чтобы сообщить вам, когда ваша шуба будет готова.

Почему я заранее не почитала в Сети какие-нибудь отзывы на эту мастерскую? Может быть, здесь портят шубы, стирают их с какими-нибудь долбаными химикалиями? Может быть, они крадут шубы и перепродают их с фальшивыми ярлыками или еще что-нибудь? Я ничего не знаю про меха.

Словно прочитав мои мысли, хозяин магазина спросил:

– Что? Вы мне не верите? Вы думаете, я так долго продержался в своем бизнесе потому, что плохо делаю свою работу?

– У меня нет таких денег, – сказала я, хотя на самом деле у меня были те двадцатки, которые я стащила со стола у того мужчины.

– Чек, денежный перевод, кредитная карта – с чипом или считыванием, – интернет-деньги, я принимаю все.

– А как насчет натурального обмена? – спросила я, взмахнув ресницами – просто чтобы посмотреть, что он скажет.

– Я не проститутка, – отрезал он.

– Ладно, забудьте.

– Забудьте о чем? Обо всем разговоре?

– Я передумала.

– Это угроза вашему здоровью! – крикнул он мне вслед.

Как только я ступила за порог, под свет солнца, ярко-красная жидкость сверкнула вокруг меня, окутав влажным