за шестьдесят, я ненамного младше, но считаю себя молодым и очень современным, а как же! – Отец улыбнулся. – Прошу, продолжай.
– Скажу иначе: пенсионного возраста. Думаю, школа не отправляла его на покой потому, что он был замечательным наставником для мальчиков. Чуточку похож на тебя, пап. Однако никакой связи между смертями Чарли Кавендиша и Хью Данмана я пока не вижу.
– Хью Данман? Эксперт по латинским рукописям четырнадцатого века?
– Да. Ты его знаешь?
– Я о нем наслышан. У Хью Данмана прекрасная репутация в своей области. Он учился в Оксфорде тогда же, когда я – в Кембридже. Один мой приятель общался с Хью весьма тесно. Хью Данман был знаменит своими безумными вечеринками.
– Серьезно?! То, что выяснила о нем я, никак не вяжется с образом тусовщика, – хмыкнула Джаз. – Все твердят, каким Хью был тихим. Интересовался лишь книгами.
– Джаз, мы учились в университете в начале шестидесятых. Поверь, от наших тогдашних выходок ты бы прослезилась.
– Это точно, – вставила мама.
– Да, Хью устраивал вечеринки. Я, наверное, даже посещал одну или две, но в те времена вечно ходил обкуренным, поэтому просто не помню.
– Том! – укоризненно воскликнула мама.
– Так и было, дорогая, ты ведь знаешь. Короче говоря… – Отец поскреб макушку. – По-моему, Хью, как и я, получил докторскую степень. Стал преподавать латынь в Оксфорде. В каком из колледжей, не скажу.
– Еще, папа, – попросила Джаз. – Все, что вспомнишь.
– Та-ак… Если я ничего не путаю и если вернуться на сорок с лишним лет назад… Был какой-то скандал. Хью покинул Оксфорд с подмоченной репутацией. Причину не помню, но знаю человека, который может меня просветить. Хочешь, спрошу?
– Хочу ли?! Еще бы! Пожалуйста, пап. Я уже сорок восемь часов топчусь вокруг Хью Данмана – и безрезультатно. Позвони своему другу, хорошо?
– Позвоню, – улыбнулся отец.
– А что, милая, охота на убийц в глубинке отличается от работы в центре? – полюбопытствовала мама.
– Очень отличается, – кивнула Джаз. – В нашем импровизированном штабе нет даже телефонной розетки, так что я не могу получить доступа к данным.
– Ох, беда! – в притворном ужасе посочувствовал отец. – Ведь до появления компьютеров преступления вообще не раскрывались.
– Раскрывались, но в гораздо меньшем количестве. И уж точно не так быстро! – возмутилась Джаз.
– Да я шучу. Думаю, тебе стоит чуть больше полагаться на свои аналитические способности и отличное чутье. Ты же знаешь, согласно моей теории, убийства совершаются по четырем мотивам: любовь, деньги, месть или страх. Все великие детективы превосходно разбирались в человеческой натуре. Ты – не исключение, милая. Не бойся использовать свой дар.
– Ты закончил читать лекцию дочери, Том? Или мне зайти попозже? – Мама подмигнула Джаз и поставила на стол поднос с кофе.
– Я поучаю? Прости, пожалуйста. Это все старость. За жизнь накапливаешь целое море знаний, но кому интересно слушать древнего мудреца? Я давно говорю: великий боженька ошибся, нам следует рождаться старыми, а возвращаться к нему беспомощными невинными младенцами. – Отец зевнул.
– Пора вздремнуть. – Мама встала за креслом отца.
– Видишь? Как младенец. – Его глаза блеснули. – А можно сперва кофе?
– Нет, врач не разрешает.
– Слушаю и повинуюсь, матушка. До встречи, родная.
Том помахал дочери, и Селестрия повезла его в спальню.
Джаз налила кофе в две чашки, взяла свою, обняла ее ладонями. Вскоре рядом устроилась мама. Выглядела она очень усталой.
Некоторое время сидели в приятной тишине, пили кофе.
– Как он? – тихо спросила Джаз.
– Раздражителен, как всегда, – вздохнула мама. – В четверг был трудный день. У папы случился сильный приступ стенокардии. Меня дома не было. Вместо того чтобы звонить врачу, этот глупец дожидался моего возвращения. Я пришла, а он весь серый… Его положили на ночь в больницу Папворт. Утром отпустили, и папа первым делом начал жаловаться на некрасивых медсестер. – Она слабо улыбнулась.
– Мама, почему ты ничего не сообщила?
– Потому что у тебя началось расследование, а меня заверили, что он вне опасности. Ты все равно не могла ничем помочь.
– Ох, мам, до чего же тебе непросто…
– Ты же знаешь, ухаживать за папой мне совсем не в тягость. Только я очень боюсь однажды войти в дверь и увидеть, что он… – Селестрия не смогла договорить. – С ним должен кто-нибудь находиться днем, но я не могу бросить работу… иначе мы тут же станем бездомными.
– Может, пора присмотреть домик у моря, как предлагал папа? У тебя ведь есть деньги от книги.
– Есть. – Мама отпила кофе. – Когда-нибудь мы непременно так и сделаем. Просто учти, милая, мне лишь пятьдесят семь, а эти деньги – все наши сбережения. Я должна проработать здесь еще три года, чтобы получить полную пенсию. Папина от церкви – крохи, сама знаешь. К тому же… – Она вздохнула. – Тут папа чувствует себя живым. Не говоря уж обо мне. Я люблю свою работу. Она придает мне сил, помогает не сойти с ума. Мне кажется, в коттеджном городке для пенсионеров мы оба свихнемся со скуки.
– Все может быть. Только, мам, ты слишком устаешь. Тебе не под силу и работать, и ухаживать за папой. Уговори его взять кого-нибудь в помощь. Пригрози домиком в коттеджном городке для пенсионеров, – улыбнулась Джаз.
– Ладно, хватит обо мне. Ты хорошо выглядишь, Джаз. Возврат к работе явно идет тебе на пользу.
– Пожалуй. – Джаз кивнула, бросила взгляд на часы. – Пора выдвигаться на встречу с парнем, которого мне сосватал папа.
– С Джонатаном? Он ужасно милый. Тебе понравится.
– Предпочитаю обходиться вообще без мужского пола, – поморщилась Джаз.
– Джасмин… – Селестрия взяла дочь за руки. – Не ожесточайся, прошу. Тебе причинили боль, понимаю, но на свете есть и хорошие мужчины. Они правда есть, милая.
В ответ Джаз сумела выдавить лишь тихое «м-м-м».
– Ты еще молода, можешь начать все заново, создать семью при желании. Ты ведь не откажешься от мужчин насовсем?
– Постараюсь. Знаю, тебе не терпится стать бабушкой.
Джаз обняла маму, та закатила глаза.
– Вот еще, мне хватает и того младенца, который спит сейчас в соседней комнате. Дело в тебе.
Джаз кивнула:
– Побегу, мам. На обратном пути заскочу попрощаться.
В воскресенье утром Дэвид открыл глаза на диване, где накануне уснул. Вспомнил вчерашнюю стычку в центре Фолтсхэма, застонал.
Полежал, разглядывая трещины на пожелтелом потолке и ругая себя за очередной срыв.
Сполз с дивана, доковылял до туалета и тут же извергнул содержимое желудка в унитаз.
В кухне включил бойлер. Надо принять горячую ванну, побриться и хорошенько поесть.
Похоже, этот козел Джулиан прочно вошел в жизнь Анджи. Значит, придется менять свое поведение, другого выхода
