- Пять крупных сердоликов, два агата, девять крошечных сердоликов и пять рисунчатых халцедонов. Я называю камни так, как ты учил. Не сбилась? Вот видишь!
Камни переливались в ее глазах. Она разложила их на полотенце так, что они образовали цветок, и удивилась:
- Погляди, что получается! Эти камни лучше драгоценных.
Из них можно сделать редкие вещи.
Сергей улыбнулся:
- Ты, я вижу, заболела камнями.
- Нет, - тряхнула головой Женя, - не заболела, но я рада, что ты научил меня собирать и разбираться в них. Слушай, тебе не бывает неловко здесь? Все захвачены работой, а мы собираем камни, загораем, купаемся...
- Ты забываешь, что мы здесь работаем, а загораем только между делом, что...
Сергею вдруг представились в голубом море вражеские, ревущие орудиями корабли, и он пробормотал:
- Да, загораем...
Потом спросил:
- Женя, а если на нас нападут?
- Пусть попробуют! Не растеряемся. Я пойду в армию сестрой, а ты - по своей специальности.
Сергей вскинул на Женю глаза и ждал. Она снизу перехватила его взгляд, возмутилась:
- Ты чего так глядишь?
- Жду, что скажешь еще.
- Ах, вот что! А я не скажу того, чего ты ждешь.
- А чего я жду?
- Молчи, знаю. Не красней, не красней! Вдруг грянет, мол, война, мы пойдем на фронт, а счастья у нас так и не было.
Ведь ты это хотел сказать?
Сергей покраснел гуще и согласился:
- Да, об этом я тоже хотел сказать. А еще вот о чем...
Я на фронте буду думать, что у меня есть чудесная Женька, а все-таки жизни у нас с ней не было... Думаю, что и у тебя мысли будут такие же, и ты, может быть, даже назреешь меня дурачком.
- Нет, я иначе буду думать! Я буду верить в наше счастье.
Женя поцеловала Сергея в глаза, в лоб и обеими руками провела по его голове.
Он вывел ее на заросшую колючками тропу вдоль прибрежных гор. Тропа была узенькой, и ему пришлось выпустить руку Жени.
- Сережа!
Женя подняла с груды камней похожее на кинжал, огромное коричневое перо птицы.
- Ой, гляди, оно чуть короче моей руки! Чье это?
- Орлиное. Это к счастью.
- Орлиное? Значит, над этой горой орлы играли или дрались. А почему к счастью?
- Этим пером ты будешь писать мне письма, - засмеялся Сергей и стал рассказывать об орлах, о том, как орлицы учат орлят летать, как орлята, падая, на их спины, вырывают из них перья.
За горами в грудах облаков плавилась сталь, горела медь, вспыхивала сера. Облака были неописуемо яркими, потом они начали медленно гаснуть и застилаться дымкой.
Над далекой острой вершиной вспыхнула первая звезда.
- Смотри, - указал на нее Сергей, - это вечерняя. У Тараса Шевченко естб обращение к этой звезде:
Зоре моя вечерняя,
Зийди над горою,
У неволи тихэсенько
Поговоримо с тобою...
Женя кивнула:
- Хорошо. А скоро привал?
- Скоро, вон там.
Сергей нарвал травы, застлал рубахой и сказал Жене:
- Отдыхай, нам еще далеко.
Женя дышала неровно и тяжело. Сергей протянул руку и погладил ее по лбу:
- Ты устала оттого, что мы спускались с горы по мокрой, вязкой дороге.
Со лба рука Сергея скользнула на жаркую щеку, на плечо.
Женя переложила ее обратно на свой лоб.
- Так мне лучше.
Сумерки сгущались, ветер, уставая, дул все тише и тише, звезды всходили по одной, затем усеяли все небо. В куполе неба заискрился Млечный Путь. Ветер чуть шевелил вершину ясеня. Веки Жени сблизились, но с отрога горы подала голос сплюшка:
- Сплю-у-у!
Женя встрепенулась:
- Спи, ты дома, а нам далеко.
Из глубины рва, перерезавшего подошву горы, донеслись голоса водяных лягушек.
- Ну, расхвастались, - рассмеялась Женя. - Вам после дождя воду по глоткам не выдают.
Сергей приподнялся на локте, вынул из сумки бутылку и, подняв ее к звездам, встряхнул:
- Глотков шесть осталось. Глотни. Но один раз, а то жалеть будешь.
Горлышко бутылки прильнуло к сверкнувшим зубам Жени.
- Возьми, я сейчас ведро выпила бы. Много еще идти?
- Полгоры вверх, гору вниз да вдоль моря минут пятнадцать. Ну, крепись!
Сергей вскочил и помог Жене встать.
- Пошли!
За ясенями начинался крутой подъем. Женя спотыкалась и шла все медленнее. Голоса птиц, не умолкая, звучали в темноте. Навстречу из-за горы ослепительно сверкали звезды.
- Стыдно сказать, но я раскисла, - созналась Женя.
- Ничего, - пошутил Сергей. - Помнишь сказку: шли братец Иванушка и сестрица Аленушка? Солнце высоко, колодезь далеко, жар донимает, пот выступает...
Он запнулся и умолк.
За поворотом дороги надвинулся новый подъем, а за ним встал последний, самый трудный.
- Почему ты замолчал?
- Кончилась сказка.
- А ты придумай продолжение.
Сергей ввел в сказку себя, Женю, а чтоб она не уставала слушать, указывал на взблески зарниц, на падающие звезды:
"Смотри!"
У вершины горы он усадил Женю на камень.
- Отдохни, здесь я дам тебе два глотка воды. Пей и гляди. Отсюда звезды кажутся совсем близкими, правда? Вот прислушайся. Как-то я возвращался из-за-этой горы, лежал здесь, глядел на звезды, и мне чудился твой голос. Ты ничего не слышишь?
Женя обняла руками ноющие колени и стала вслушиваться.
Вечер переходил в ночь. Звуки роями подплывали к ушам - вначале смутные, еле уловимые, затем четкие, осмысленные.
Женя сказала:
- Ты хорошо воспринимаешь природу. Тебе даже звезды говорят о том, чего ты хочешь. Ты и меня настроил на свой лад.
Я с тобой ничего не боюсь. Идем.
Сходить с горы по черному дубняку было труднее, чем подниматься. Усталые ноги ныли, а тело стремилось вниз. "Закон притяжения", - про себя оправдывалась Женя и, оступившись, ослабела совсем.
Сергей взял ее под руку и осторожно повел. Ей стало легче.
На руке Сергея покачивалась сумка, а в ней о бутылку ударялся мешочек с камнями. Женя припоминала найденные сердолики, старалась вернуть ощущение близости с Сергеем, но это плохо удавалось.
- Остановимся, - придержал ее Сергей. - Здесь ты выпьешь последний глоток.
Он подал ей бутылку. Женя вспомнила, что он с зари не притрагивался к воде, и, преодолевая нежность, недовольно спросила:
- Почему ты сам не пьешь? Не верю, что не хочешь. Ты покровительственно относишься ко мне: она, мол, слабая, воду надо беречь для нее. А я жертв не люблю!
- Каких жертв? Я ведь и раньше ходил на эту гору, а ты впервые, тебе тяжелее. Пей, а то задремлешь!
Женя молча подчинилась. От слабости у нее рябило в глазах. Огни Голубой долины казались россыпью звезд, а звезды - огнями Голубой долины. Из-за скалы внезапно донесся плеск моря. Женя облегченно вздохнула и перестала ощущать свои заплетающиеся ноги.
Море шумело все ближе и дышало в лицо прохладой. На берегу Сергей отдал Жене последний глоток воды. Она слышала теплый шепот Сергея, но ни огней, ни моря не видела.
Она не заметила даже того, как очутилась на дворе санатория, казалось, Сергей с горы перенес ее к затихающим на ночь домам. Только в своей комнате, когда свет вспыхнул и осветил ее, она встрепенулась:
- Дошли? - торопливо взяла графин, налила из него в стакан воды и подала Сергею. - Пей скорее, пей!
Веки ее смежились, она глядела на Сергея к шептала:
- В детстве я тоже с поля приходила такой усталой. Мать раздевала меня, укладывала.
- А сегодня -я тебя уложу, - смеялся Сергей. - Ты, вероятно, еще очень хочешь пить? Я сейчас налью, погоди.
Он наполнил стакан, взял его в левую руку и, как бы маня за ним Женю, повел ее к постели. Он помог ей сесть, снял с нее туфли и подал воду.
- Пей и ложись, я тебя укрою.
Вода расходилась по телу, веки сблизились, в голове потускнело. Женя хотела сказать, что вкуснее воды нет ничего на свете, но лампа помутнела, в сознании зародились сердолики, зазвучали слова Сергея, и ей неожиданно представилось, что сама она лежит на чьей-то ладони и тот, на чьей ладони она лежит, кому-то показывает ее и говорит:
- Вот сердолик!
Ей хотелось взглянуть на говорившего, но веки были тяжелыми и не размыкались. Она порывалась разнять их пальцами, по руки тоже не повиновались ей. Она хотела закричать: "Сергей! Сергей!", хотела вскочить и не могла сделать этого:
Длилось это, как казалось ей, недолго, а когда она вскинула, наконец, веки, на столе играли лучи утреннего солнца. По ту сторону окна стоял Сергей. Он раскладывал на подоконнике собранные вчера камни. Она вмиг охватила сознанием вчерашний день, вечер, звуки голоса того, кто во сне держал ее на ладони, называл сердоликом, и засмеялась:
- Сережа, ты был на зарядке? Нет? Значит, еще рано?
А мне что снилось! Заходи в комнату, покажи камни. Нет, камни потом! Дай руку, дай другую. Сядь. Вот так. Я тебе все расскажу, я теперь совсем счастливая и люблю тебя крепкокрепко...
1936-1939 гг.
ЛЯШКО (Лященко) Николай Николаевич (1884 - 1953). Сердолик на ладони. Первая публикация не установлена. Печатается по изданию: Ляшко Н. Н. Сочинения: В 3-х т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1955.
