Стояли сухие, почти жаркие дни августа, свет был прозрачен, негуст, и в тени тянуло прохладой, и во всем проступала печаль по изжитому, ушедшему.
* * *
Марево всегда было голубым, синим, и оно всегда струилось, как речка, и от этого было чуть-чуть тревожно, но не опасно.
И там виднелась пелена той самой лазурной мглы, что никогда не была доступна суетному глазу советина.
* * *
Вороха битого стекла блестели зеленым льдистым светом.
* * *
Я не требовал наград за свои дела, потому что был настоящим русским.
* * *
Он считал, что за 50 лет его жизни 20 лет сердце могло не биться,- годы прожиты тяжело, неправильно, гнусно.
Но сердце не знало об этом. Оно билось, и жило, и думало, верно, что жил и тот, для кого и в ком оно билось.
* * *
Это какая-то мстительная зловредность, свойственная бездарным людям, нечаянно, по праву безвременья оказавшимся в силе делать свои пакостные заметки на чужих рассказах. К ним уже стало невозможно относиться с брезгливым пренебрежением, потому что они назойливо и откровенно (потому что "работают" безнаказанно) утверждают, что они - враги всех и каждого, кто мыслит. Кто не знает, что есть жемчужные мухи, водка "Российская", что можно посмотреть отчужденно, а что-то сказать миролюбиво, что можно ощутить царапную боль в сердце; и есть ладанно-горький запах, и можно непростудно кашлянуть, что можно рыдать судорожно, редко и трудно*.
* Эта запись сделана в 1969 году, когда рассказ "Чертов палец" был возвращен автору редакцией журнала "Наш современник" с многочисленными пометами на полях рукописи.
У Анны Андреевны Ахматовой есть такое стихотворение:
Не отбиться от рухляди пестрой.
Это старый чудит Калиостро,
Сам изысканный Сатана:
Кто над мертвым со мной не плачет,
Кто не знает, что совесть значит
И зачем существует она.
* * *
Этот партдеятель привык давно уже пробуждать, убеждать, приготовлять, просвещать и укреплять других.
* * *
Меня всегда удивляет то, что среди современных даже чинных чиновников есть такие, которые с уныло-торжественным видом очень серьезно и длинно беседуют по ничтожнейшим пустякам.
* * *
В описании советскими писателями военных ритурнелей бесстыдно выпирает холопское "чего изволите-с" и "сколько дадите-с?". Подонки!
* * *
Это те, кого уже не убедишь, что Христос воскрес, кто не знает, что такое тихая ночь, и луна, и звезды, и покой в мире.
* * *
После полувекового черного гнета русский народ отворил чугунные ржавые двери всероссийской темницы... И вот взору его в этих бескрайних гулких подвалах представилась груда (вместо радостного ожидания встречи с заточенными) серых костей. И они, люди, оплакивают, отпевают хором погибших.
* * *
Это был обыкновенный шалман, но там уже по западному образцу стояли высокие круглые столики - почти до подбородка,- и он встал за одним спиной ко мне и начал есть колбасу, кефир и булку, пританцовывая, сгибая ноги в коленях каким-то непристойно-вожделенным приемом, и при этом толстые, на вате, плечи габардинового макинтоша топорщились на нем, а он все приплясывал, ел и пил, и я подумал, что советской власти не будет конца.
* * *
Не стало личностей, индивидуальности. Страх личной смерти, неспособность на подвиг и жертву, готовность на любую обиду,- лишь бы жить, читать газеты и совокупляться. Таким обществом легко руководить: делай что хочешь, грабь, режь, жги, торгуй родиной, только дай жрать и радио. Такие подлые твари, что заселили сейчас Россию, не способны на избавление от рабства.
Самоубийство - это уже божественный подвиг.
* * *
Дело было в том, что нельзя было не видеть глубокой порочности всего сущего, подтверждающего, как велик и уже необратим процесс распада человечности в этой гнусной антинародной и антижизненной системе власти.
* * *
Коммунисты, разорив в 29-30-е годы церкви, и казнив священников, и охулив перед народом веру в Бога, низвели этот народ до степени мерзостного стада обезьян.
* * *
Соцреализм - это полное лишение права писателя показывать действительность.
* * *
Во всей советской литературе нельзя найти такой, например, фразы - "с глубокой душевной болью". О чем совавтор может болеть?!
* * *
Ингредиенты эмоций советского человека напоминают мне составные части лагерной баланды - вода и костяная мука.
* * *
Эти семидесятилетние, со звездами, были, конечно, оплотом всего гнусного и страшного, что привелось испытать русскому народу. Иначе, если бы было наоборот, их не было бы в живых и они не были бы награждены.
* * *
На Руси были страшные времена, но подлее моего времени не было. Сохрани, Боже последние единицы, укрой их и защити!
