— Уж не чесотка ли у меня? — подумал в ужасе Андрей Иванович, не знавший до сих пор, что такое «клоп».
Стук в дверь участился. Пришлось отворить: вошёл половой и потребовал «пачпорт».
— Беспокоить приезжающих умеете, — накинулся на него Андрей Иванович, — а удобств у вас никаких! Грязь, мерзость, вонь…
— Не ндравится — не держим, — грубо ответил половой, — и почище вас видали.
Андрей Иванович чуть было не выполнил «односторонний маневр», поражённый непривычною дерзостью полового, но вовремя вспомнил, что «теперь» ему это совсем уже не подобает. Покорно снеся грубость, он беспрекословно отдал свой паспорт и поник тяжёлой головой.
Так началось энская жизнь Андрея Ивановича.
II
Проснувшись наутро, Андрей Иванович не чувствовал себя нисколько отдохнувшим, так как пришлось спать на диване в полусидячем положении (Андрей Иванович продолжительным и повторным наблюдением выяснил наконец, отчего у него горит тело, и сделавшись неожиданно «энтомологом», открыл, что на диване клопов меньше, чем на постели). Тем не менее времени терять не приходилось, и потому злосчастный директор КR «Заря», приведя в порядок свой туалет, назвал себя ещё раз «дурой» и вышел на улицу. Стояла ростепель. По улицам бежали ручьи грязной воды. Попробовав перебраться через улицу, Андрей Иванович попал в самую грязь и оставил в ней одну калошу. Провозившись с ней и сообразив, что с непривычки к провинциальному пешехождению он не доберётся до своей конторы, Андрей Иванович крикнул извозчика и велел ему свезти себя туда. Извозчик потребовал тридцать копеек, да ещё вперёд. Контора КR находилась через два переулка от гостиницы.
— Вам кого? — спросил швейцар, когда Андрей Иванович отворил дверь.
— Главнозаведующего…
— Дома. Сюда ранее часу не будут…
Сказав это, швейцар перед носом Андрея Ивановича захлопнул бесцеремонно дверь.
«Неужели и у нас в Питере так грубо встречают посетителей, — думал Андрей Иванович, садясь опять на извозчика, — в конце концов я, кажется, сделаю порядочный запас наблюдений». Извозчик скоро подвёз его к широкому дому архитектуры «рококо». Андрей Иванович дёрнул за звонок. Долго не отпирали. Наконец после третьего, энергичного звонка, толстая пожилая горничная отворила дверь, но увидав Андрея Ивановича, — не прежнего важного, хорошо одетого, выхоленного Андрея Ивановича, а теперешнего, в скверном пальто, забрызганном грязью, — не выпустила ручку двери из рук и загородила дорогу.
— Вам чего? — спросила она.
— Я к Ивану Яковлевичу…
— Так что же вы, любезный, лезете на «паратную». Ещё наследите… Идите чёрным ходом через куфню…
— Но… — пробормотал было Андрей Иванович…
— Здесь «господа» ходят, а для «протчих» у нас чёрный ход, — сказала горничная и заперла дверь.
Андрей Иванович в первый раз в жизни остался в буквальном смысле слова на улице. «Плюну и уеду! — подумал он, но тотчас отогнал эту соблазнительную мысль, — ни за что! Претерплю всё, но не сделаюсь петербургским посмешищем!»
— Ты чего, дяденька, ищешь? — спросил его какой-то проходящий мастеровой.
Андрей Иванович обрадовался и рассказал его затруднение:
— А за каким, то есть, ты делом? — поинтересовался мастеровой.
— Служить я приехал.
— Что же место, значит, вышло?
— Нет, только ещё просить стану.
— Так… Вот что: ступай-ка ты лучше откуда пришёл. Толков тут тебе не дождаться. Мы довольно, значит, понимаем. У них и свои-то служащие сбежать собираются. Первое: работой морят, не приведи Господи, а второе: хоть голодом помирай — жалованьем очень обижают.
— А вы почему знаете? Наша контора славится в этом отношении… — вступился Андрей Иванович.
— А вот сунься — увидишь! Прощенья просим… Одно слово — волки… Ничуть они чужой нужды не понимают. Уж нам оченно известно. А тебе вот ход: заверни ты за угол, да иди во двор, а там увидишь — лестница, и ты по ней не ходи, а пройдя ещё дверь, поверни налево… Тут тебе и будет куфня… А ты это с какого же разума на «паратное» лезешь? За местом пришёл, а на паратное… Чудак!..
Мастеровой ушёл, а Андрей Иванович, мысленно ругая себя, Славича, Курилина и весь мир на все корки, пошёл по указанному направлению. Наговорившись досыта с подручным дворника и какой-то бабой, — он наконец нашёл заветную дверь и очутился на кухне. Последовал тот же вопрос со стороны кухарки.
— Самого? Спит… Сядь тут на лавку, да подожди… Вы из каких будете? По своему делу?.. Ну и сиди…
На кухне сидел кучер, покуривая папироску.
III
Андрею Ивановичу пришлось покориться своей судьбе. Он уселся на лавку. С плиты нёсся соблазнительный аромат, дразнил Андрея Ивановича и наводил на печальные мысли. «Эх, — думал он, — если б я приехал сюда в своём настоящем виде, а не таким замарашкой — воображаю, как бы меня встретили! Это завтрак, наверное, готовится… И меня бы не знали чем накормить!.. А теперь сиди на кухне в обществе чёрт знает кого! Кухарка… Кучер… fi donc!.. Кучер папироской угощает… Экая я дубина!»
Просидев час и не видя конца этому испытанию, Андрей Иванович достал своё собственное рекомендательное письмо и попросил кухарку передать его господину главнозаведующему… — «Надо было с этого начать, — подумал он. — Прочтя моё письмо, Иван Яковлевич, конечно, меня не заставить торчать здесь… Прежде всего он благовоспитанный человек. Хотя я его и не знаю, но в нашей компании, конечно главнозаведующий — джентльмен. Правда, я ему себя рекомендую как мелкого служащего, но он же поймёт, что „директор правления“ не станет рекомендовать какую-нибудь „дрянь“. Экое дурацкое „пари“! Вот сам бы Курилин попробовал побыть в чужой шкуре».
— Ну что?..
— Барин завтракают, — сказала кухарка, — подождать велел…
— Да письмо-то он читал?
— Видать было, что распечатал… а уж читал ли — не знаю…
— Это чёрт знает, что такое!..
— А ты не чертыхайся: здесь иконы, — сказала кухарка.
— Эх, господин, — заметил кучер, — их дело барское. Покушает и позовёт. А вот вы бы сделали милость послали за сороковочкой: время-то и прошло бы незаметней…
Да… Андрей Иванович, убедившись на собственной персоне, что имя его для главнозаведующего ещё не очень много значит, совсем растерялся…
— Али жаль? — продолжал кучер, — всего девятнадцать копеек… за красной печатью…
Андрей Иванович машинально достал двугривенный и «Дмитревна» (кухарка) была откомандирована через улицу в лавку. «Au fond, — подумал Андрей Иванович, — почему же теперь в моём новом звании кучер главнозаведующего мне не компания?» Дмитревна «мигом» слетала, но не успели новые знакомые выпить по другой, как лакей во фраке вошёл в кухню и, важно кинув взгляд на «незнакомца», процедил: «Ступайте, зовёт»… Андрей Иванович, наскоро пережёвывая горячую картофелину, пошёл по указанному направлению и имел удовольствие слышать слова важного лакея: «Это что завели? Нашли компанию! Может быть так, прощелыга какой!».
Пройдя длинный коридор, Андрей Иванович очутился в обширной передней. Не решаясь проникнуть далее, он остановился у двери и кашлянул. Из соседней комнаты вышел человек средних лет, с внушительным брюшком, с румяными щеками, обрамлёнными хорошо выхоленными баками. Андрей Иванович сразу узнал в нём главнозаведующего, которого мельком видел в правлении. Только там он был как будто тоньше и ниже ростом. Андрей Иванович машинально протянул было руку, но вовремя увидел, что главнозаведующий держит обе руки в карманах смокинга, и потому, вместо рукопожатия, сделал движение, как будто поправляет пуговицу пиджака. Господин с брюшком окинул небрежным взглядом Андрея Ивановича и, как будто оценив его, сказал: «Чем могу служить?..»
— Письмо от Андрея Ивановича… — пробормотал сконфуженный Андрей Иванович, которому в первый раз не подали руку.
— Знаю, любезнейший… но кроме Андрея Ивановича «там» есть ещё одиннадцать директоров, и каждый пишет такие письма… Если по каждому письму я буду давать места, то мне надо увеличить штат втрое…
— Я прошу небольшого…
— Ещё бы, — сказал главнозаведующий, — знаю… Вы откуда же известны Андрею Ивановичу?.. Где служили ранее?.. — не дожидаясь ответа, главнозаведующий добавил, — Идите в контору, я спрошу там… Если можно — я помещу вас… и то только потому, что Андрей Иванович, кажется, ещё не просил меня… Но смотрите — старайтесь! Я, любезнейший, требую работы… Сам тружусь и от других требую… Лежебоков мне не нужно… Можете идти… Кстати: я требую полнейшей трезвости — примите это за правило…
Главнозаведующий повёл носом, взглянул в упор на покрасневшего Андрея Ивановича и торжественно вышел.
IV
Так как операции комп. «Заря» были преимущественно по водяной части (она перевозила нефтяные продукты), то контора её летом разбивалась на два отделения: одно находилось на берегу, а другое на плавучей пристани на противоположном берегу реки. Так как время было ещё раннее, и река не вскрылась, то все служащие занимались в зимней, береговой конторе. Андрей Иванович, раздевшись в прихожей, объяснил швейцару, что сам главнозаведующий прислал его и поэтому был допущен наверх в обширную комнату, где за столом и конторками сидели «за письменными занятиями» служащие. Андрею Ивановичу, когда он объяснил цель своего посещения, снова велели подождать и указали на скамью — «посетительную». Здесь он сидел и наблюдал за тем, что делалось в конторе.
