"В числе писем к Пушкину почти от всех знаменитостей русского общества находятся записки от старой няни, которые он берег наравне с первыми". Таков гимн Арине Родионовне Анненкова. Блистательный эвфемизм нашел он: "Мысль и самая форма мысли, видимо, принадлежат Арине Родионовне, хотя она и позаимствовала руку (выделено нами. -- Ю.Д.) для их изложения". Две такие записки существуют. По-видимому, однако, Арина Родионовна "составляла", как выразилась Мария Осипова, то есть просила написать первое письмо, не в Тригорском, а нашла владевшего грамотой мужика. Письмо няня передала с садовником Архипом, которому было поручено привезти книги Пушкина из Михайловского в Петербург (1827). Оба письма приводятся с сохранением стиля оригиналов.
"Генварь -- 30 дня. Милостивой Государь Александра, сергеевичь и мею честь поздравить васъ съ прошедшимъ, новымъ годомъ изъ новымъ, сщастиемъ, ижелаю я тебе любезнному моему благодетелю здравия и благополучия; ая васъ уведоммляю что я была въпетербурге: иобъвасъ нихто -- неможить знать где вы находитесь йтвоие родйтели, о васъ Соболезнуютъ что вы кънимъ неприедите; а Ольга сергевнна къвамъ писали примне соднною дамою вамъ извеснна А Мы батюшка отвасъ ожидали, писма Когда вы прикажите, привозить Книги нонесмоглй дождатца: то йвозномерилисъ повашему старому приказу отъ править: то я йпосылаю, большихъ ймалыхъ, Книгъ сщетомъ -- 134 книгй архипу даю денегъ -сщ 85 руб. (зачеркнуто. -- Ю.Д.) 90 рублей: присемъ Любезнной другъ яцалую ваши ручьки съ позволений вашего съто разъ ижелаю вамъ то чего ивы желаете йприбуду къ вамъ съискреннымъ почтениемъ Аринна Родивоновнна".
Второе письмо написала для няни приятельница поэта в Тригорском Анна Николаевна Вульф, которая скучала без озорника и дамского угодника Пушкина не меньше Арины Родионовны. "Александръ Сергеевичъ, я получила Ваше письмо и деньги, которые Вы мне прислали. За все Ваши милости я Вамъ всемъ сердцемъ благодарна -- Вы у меня беспрестанно в сердце и на уме, и только, когда засну, то забуду Васъ и Ваши милости ко мне. Ваша любезная сестрица тоже меня не забываетъ. Ваше обещание к намъ побывать летомъ очень меня радуетъ. Приезжай, мой ангелъ, к намъ в Михайловское, всехъ лошадей на дорогу выставлю. Наши Петербур. летомъ не будутъ, они /все/ едутъ непременно в Ревель. Я Васъ буду ожидать и молить Бога, чтобъ он далъ намъ свидиться. Праск. Алек. приехала из Петерб. -- барышни Вамъ кланяются и благодарятъ, что Вы их не позабываете, но говорятъ, что Вы ихъ рано поминаете, потому что они слава Богу живы и здоровы. Прощайте, мой батюшка, Александръ Сергеевичъ. За Ваше здоровье я просвиру вынула и молебенъ отслужила, поживи, дружочикъ, хорошенько, самому слюбится. Я слава Богу здорова, цалую Ваши ручки и остаюсь Васъ многолюбящая няня Ваша Арина Родивоновна. Тригорское. Марта 6". Во втором письме, как видим, Арина смотрится совсем иначе благодаря интеллигентности ее ghost writer. Она его на Вы, иногда на ты. Он ее, разумеется, на ты, как положено. Тон обоих писем сходный: ее ласка, любовь и забота о барине. По меньшей мере на одно ее письмо Пушкин ответил.
Последний раз он видел Арину в Михайловском 14 сентября 1827 года, за девять месяцев до ее смерти. Нет сведений, что он с ней повидался в Петербурге. Сбоку черновика стихотворения "Волненьем жизни утомленный" под датой 25 июня (1828 года) находим: "Фанни Няня + Elisa e Claudio ня". Фанни -- это, по мнению М.А.Цявловского, проститутка, которую он, возможно, в этот день посетил, Elisa -- название оперы в Петербургском Большом театре, на которой он побывал, а в середине крестик. Предполагается, что Пушкин узнал о смерти няни, которая незадолго до этого была взята из Михайловского в Петербург в услужение вышедшей замуж Ольге Сергеевне и, согласно одной из версий, простудилась по дороге. На похороны Пушкин не поехал, как, впрочем, и его сестра. Похоронил ее муж Ольги Николай Павлищев, оставив могилу безымянной. Принято считать, что "Няня +" означает у Пушкина в рукописи ее кончину. Получается, что между проституткой и театром ему взгрустнулось о няниной смерти.
Дата, однако, остается неясной. Более ста лет неизвестно было, на каком кладбище Арина похоронена. Ульянский в своей книге "Няня Пушкина" доказал, что она умерла 31 июля 1828 года, о чем есть запись в церкви Иконы Владимирской Божьей матери: "Арина Родионова, 5 кл. чиновника Пушкина служащая женщина. Болезни: старость". Грановская считает, что смерть наступила 29 июля, так как хоронили и отпевали тогда на третий день. Но как совместить это с 25 июня, отмеченным Пушкиным крестиком? Даже если предположить, что следует читать не "июнь", а "июль", все равно летом не могли хоронить через шесть дней. Попытки объяснить дату "25 июня" ни к чему не привели. Может, Пушкин отметил крестиком необратимую болезнь ее, о которой он услышал, например инсульт, и понял, что она не поднимется? Он несомненно и искренне любил няню, но местом этой любви было Михайловское; в Петербурге она была ему не нужна.
Могила ее сразу затерялась. По литературе гуляли несколько версий: что ее могила в Святогорском монастыре, вблизи могилы поэта, что Арина похоронена на ее родине в Суйде, а также на Большеохтинском кладбище в Петербурге, где одно время даже была установлена плита с надписью вместо имени "Няня Пушкина". Только в конце тридцатых годов нашего века нашли регистрацию ее похорон на Смоленском кладбище в Петербурге.
Прототип и друзья поэта
Няня стала литературной моделью и обретает вторую жизнь в воображении и текстах Пушкина. Помимо прочего, это хороший стиль того времени и пушкинского круга -- человеческое отношение к простому люду, по любимому слову поэта, к черни. Принято писать, что няня является прототипом ряда его героинь. Это Филипьевна, няня Татьяны Лариной, которую в черновиках он называет, кроме того, Фадеевной и Филатьевной. Затем -- мамка Ксения в "Борисе Годунове" и -- няня Дубровского Орина Егоровна (Пахомовна), которая даже писала письмо, похожее на те, что диктовала Арина. Тот же тип в княгининой мамке ("Русалка") и, пожалуй, в карлице Ласточке ("Арап Петра Великого"). Везде второстепенные, похожие друг на друга персонажи.
Еще Набоков искал корни прототипов няни у Пушкина. "Старушка-няня, рассказывающая сказки, -- конечно же, древняя тематическая модель. В "Тоске" (1809) у Марии Эджуорт она -- ирландка, и ее сказки -- об ирландской Черной Бороде и привидении короля О'Донахью". Факты жизни самой Арины Родионовны как прототипа героини почти не использовались Пушкиным. Например, няня вышла замуж двадцати двух лет, а Филипьевна в "Онегине" тринадцати, и ее история интересней. Значит, Пушкин использовал информацию, полученную вне общения с няней. Обращаем на это внимание, ибо литературные персонажи поэта стали впоследствии обогащать легендарный образ Арины Родионовны.
Неоконченный черновик широко известного стихотворения "Подруга дней моих суровых..." не имел названия. Заглавие "Няне", поставленное при первой публикации Анненковым, указывалось сначала в скобках, а затем скобки стали отбрасываться, как, впрочем, и половина недописанной строки: "То чудится тебе...". Впервые Анненков опубликовал это в 1855 году, сразу связав художественный образ напрямую с Ариной.
Реальная жизнь, трагедия существования рабы Арины Родионовны, хотя она, возможно, была своей жизнью вполне довольна, почти не нашла отражения у Пушкина. Это была серьезная, не романтическая тема, потому что и "молодость, и любовь были взяты у нее чужими людьми, без спроса у ней". У Пушкина "и типы, и картины из жизни простонародья почти что отсутствуют", -- пишет Котляревский. И дальше: "Единственный вырисованный портрет из этой коллекции набросков был портрет подруги его заточения -- няни его Татьяны. Добрая подружка бедной его юности, эта "дряхлая голубка" -- промелькнула в его стихах как какое-то видение из, в сущности, чужого ему мира". Она осталась в его произведениях романтизированным счастливым персонажем без личной жизни и вне социального контекста, столь важного для русской литературы.
Отношение к няне Пушкина нескольких его друзей также связано с михайловским одиночеством поэта. Друзья знали о ней в основном из его стихов, подражали ему, их забота о ней преувеличивается. Дельвиг писал отбывшему из Михайловского Пушкину: "Душа моя, меня пугает положение твоей няни. Как она перенесла совсем неожиданную разлуку с тобою". Невозможно не отметить потерю чувства меры: все-таки служанка -- не мать, не жена, не возлюбленная. Пущин, однако, в досаде вспоминает, что во время его визита в Михайловское Арина раньше времени закрыла задвижки в печах, и оба приятеля чуть не угорели. Естественно, поэту, вернувшемуся в Москву, не до няни. Он в состоянии эйфории: встреча с царем, столичный загул, новые жизненные планы. В 1827 году П.А.Осипова, послав Пушкину письмо, вложила в него стихи, которые Языков прислал Вульфу. Они посвящены няне:
Васильевна, мой свет, забуду ль я тебя?
