- Кому-кому?
- Деду нашему - Панкратию Аристарховичу Пивогорову. Он большой любитель гостей, так что можешь оставаться у него столько, сколько потребуется.
- Если только он его не умучает, - добавил слышавший наш разговор Борька.
- Чем? - повернулся я к нему.
- Да числами. Он у нас немного на математике "поехал" - ищет во всем числовую основу.
- Так это, наверное, даже любопытно! - опрометчиво провозгласил я. Только сначала мне надо найти моего Василя-из-Кундер и забрать у него бумаги для музея... - и я полез искать записную книжку с телефоном Горохова, а через час с лишним, договорившись с ним о встрече, прихватил с собой по пути в пакет несколько бутылок пива и отправился к нему на дачу за архивом...
- ...Сам посуди, - вещал между тем далее Василий Николаевич, поедая курицу, - государственность нам, как утверждают учебники, принесли Рюрик со Свенельдом, христианство - константинопольские купцы, алфавит - Кирилл и Мефодий...
- Но ведь солунские братья за свой труд по созданию кириллицы признаны Православной Церковью равноапостольными, - решился я нарушить его монолог и вставить возражение. - А вы им это же самое деяние как будто в упрёк ставите...
- Да это всё так, это верно, что они признаны и святыми, и равноапостольными, это верно, - возобновил свою скороговорку Горохов. - Но вот же в самом их житии говорится, что в Херсонесе Константину, то бишь Кириллу, удалось найти "Евангелие и псалтирь, русскими письменами писана" это, по-твоему, как надо расценивать, а? Я думаю так, что русская грамота существовала и до создания кириллицы, мы ведь вовсе не были безписьменным народом, но Европа и тут нам, пускай и в лице христианских подвижников, а всё равно подсунула своё вместо нашего... Нет-нет, ты только не торопись возражать, - предостерег он, видя, как я непроизвольно дернулся что-то говорить. - Ты ещё сколько в Москве пробудeшь?
- Не знаю, - пожал я плечами, прикидывая в уме, на сколько у меня может хватить остающихся после загула денег. - Может быть, недели полторы, две...
- Ну и хорошо, и достаточно. Походи по выставкам, по вечерам поэзии, послушай концерты современных артистов - и ты сам увидишь, насколько всё вокруг перестаёт быть русским.
- Так а при чем здесь Кирилл и Мефодий? - не понял я.
- А при том, - поднял вверх перст Горохов, - что, как пишут сегодня газеты, "создание славянской письменности великим гуманистом Средневековья Константином-Кириллом Философом послужило началом включения славянского мира в общеевропейский культурный контекст". Ты уловил подоплёку? Получается, что Кирилл и его брат как бы освятили своим делом традицию принесения в Россию культуры с Запада. Вот мы и хватаем, ничтоже сумняшеся, то идеи декабристских заговоров, то теории Маркса-Энгельса, то рекомендации Сороса.
- Ну так, может, дело вовсе не в том, откуда эти идеи приходят, а в том, что мы их хватаем, не осмысливая? Я тут недавно у кого-то, кажется, у Вильгельма Гумбольдта, вычитал, что язык - это не просто средство межчеловеческого общения или передачи функциональной информации, но самая настоящая программа грядущего бытия народа. То есть - выражение апостола Иоанна "в начале было Слово" означает не только то, что Бог является первопричиной появления всего сущего, но и то, что нематериальное слово, раскодируясь, предопределяет собой и нашу материальную жизнь.
- Это так, это так, тут я с тобой стопроцентно согласен. Ведь наши святые отцы тоже всегда говорили, что язык - это Божий замысел о народе.
- Совершенно верно, - кивнул я. - И хоть в народе и говорят, что, сколько раз ни произноси слово "халва", а во рту от этого слаще не станет, на деле всё обстоит далеко не так однозначно. И если десять лет подряд на каждом углу кричать слово "свобода", то на одиннадцатый произойдет или революция, или перестройка. Свидетелями чего, собственно говоря, мы сегодня и являемся в нашем Отечестве, не так ли?
- Что я могу тебе на это сказать? - вскинув свои реденькие брови, ответил мне вопросом на вопрос Горохов. - Вполне возможно, что ты абсолютно прав. Но чтобы уметь отстоять свою правоту перед оппонентами, мало опираться на интуицию, нужно обладать знаниями. Так что используй дни пребывания в Москве на полную катушку - походи по букинистическим магазинам, полистай учебники древнерусского языка, монографии славистов. Попробуй сопоставить языковые реформы с общественно-политическими событиями, тут тебе может открыться очень много любопытного... Короче, поизучай этот вопрос. Хорошо было бы сходить в какой-нибудь лицей на пару уроков кириллицы, но сейчас лето и у них наверняка каникулы, - и он потянулся к отложенной было на тарелку курице.
Я в это время как-то неловко двинул под стулом ногой и зацепил поставленный рядом с собой пакет с бутылками, которые до сих пор не знал, как предложить писателю.
- Что это там у тебя, - встрепенулся, услышав звякнувшее стекло Горохов, - пиво? Нельзя, нельзя, брат, губить свою душу алкоголем, душа должна быть всегда готова предстать пред Судией. Ты вот сам подумай призовёт Он тебя, допустим, сию вот минуту пред лице Свое, а от тебя кислым пивом несёт. Каково-то ты себя будешь чувствовать перед Ним?.. Что, говоришь? Не кислое? За какое число? Точно? Ну хорошо, тогда открой мне бутылочку, а то что-то курятинка немного жестковата. Ты, кстати, не желаешь отведать крылышко?
- Нет пока... - помотал я головой. - Да и сегодня среда ведь, вы разве посты не соблюдаете? - удивился я, вспомнив написанные им православные повести.
- Ну, среда, - покаянно согласился Василий Николаевич. - Ну и что же такого, что среда? Ты, Алексей, запомни: не человек для поста, а пост - для человека... А то мы как-то опять слишком уж буквально, по-европейки ко всему подходим, а русский человек - он ведь всё по-особенному понимает, его душа шире установленных канонов... Да ты давай-то, давай сюда пиво, что ты его в руке держишь, тебе же так неудобно! - он с удовольствием припал к горлышку открытой бутылки и, опорожнив её примерно до половины, захрустел косточками столь опрометчиво отвергнутого мной крылышка.
- Так что же делать, Василий Николаевич? Как жить, чтобы Россия не превратилась в провинцию Европы?
Я взял в руки приготовленную для транспортировки в Кундеры, туго перетянутую веревками, картонную коробку из-под телевизора "Samsung", в которой находились предназначавшиеся для кундерского музея бумаги Горохова, и попробовал её на вес. Писательский архив был откровенно тяжелым.
- Как это, что делать? - замер тем временем с не донесенной до рта курицей Василий Николаевич. - Спасаться надо, Алексей, спасаться. Что мы ещё можем делать в этой жизни? Помнишь, как батюшка Серафим Саровский учил: "Спасись сам - и рядом с тобой тысячи спасутся..."
Куриный жир золотыми каплями блестел в его седой бороде, остановившиеся на мне глаза фанатично горели, и весь он в эту минуту показался мне удивительно похожим на иконописного апостола Павла.
- ...Да оставь ты, ради Бога, это пиво! - не сдержавшись, вдруг с сочувствием произнёс он, видя, как я беру во вторую руку пакет с остающимися там бутылками. - Оно же тебе только мешать будет - ни перехватиться поудобнее, ни руку сменить. А так всё посподручней будет ящик тащить - вишь, какой он неадекватный, - и, услышав сорвавшееся с собственных уст чужеземное слово, болезненно поморщился: - Ох, губители, что с русским языком сотворили! Совсем уже нормальных слов не осталось, сплошная иностранщина.
Он встал с места, взял у меня из руки пакет с пивом, поставил его на стол и, вынув новую бутылку, ловко сковырнул с неё обратным концом вилки крышечку.
- Спасаться, спасаться надо, - ещё раз повторил он своим быстрым свистящим полушепотом и, высоко запрокинув голову, так, что стал виден острый, как петушиный клюв, кадык на тонкой шее, забулькал поглощаемым пивом...
Глава Б.
...БУКИнистический был почти пуст, только у дальнего прилавка с медицинской литературой читал какой-то журнал с выцветшей обложкой высокий старик в очках с перехваченными на затылке белой резинкой дужками. Я бы, наверное, и не зашел сюда, если бы название магазина не было выполнено старославянской вязью, увидев которую, я сразу вспомнил свою позавчерашнюю встречу с Гороховым и наш с ним разговор о кириллице.
"Погляжу-ка, - решил я, перешагивая порог магазина, - может, и вправду попадется чего-нибудь близкое этой теме..."
Спешить мне было некуда, Фимка почти сразу же после телефонного разговора с невестой умотал в Арзамас, а меня вечером того же дня, практически сразу же после возвращения с гороховской дачи, младший Таракьянц из рук в руки передал своему деду Пифагору.
- ...Ну че, пустозвоны? - как-то совершенно внезапно возник вдруг тот посреди квартиры, оборвав своим громким и достаточно молодым голосом звучавшую под гитару песню. - Всё тренькаете, всё ля-ля-лякаете? Были бы хоть песни, как песни, а то ведь, небось, сплошные сексуальные страдания... А?.. - обратился он к гитаристу.
