Александр Башкуев - Туман

Здесь мы сталкиваемся с любопытнейшим парадоксом, - о Бабочке Бредбери. Насколько те, иль иные события влияют на судьбы народов и сам Ход Истории? Не знаю. Но думаю, что - неспроста наш Иван Грозный был современником Кровавой Елизаветы Тюдор и столь же Кровавого - Филиппа II Испанского. А казни на Лобном месте той "кромешной" поры совпадают по времени с Ночью Святого Варфоломея. И - битвой при Секигахара в Японии и последовавшей за ней резней проигравших...

Я погрузился в свои размышления и думать забыл про моего собеседника. А тот, в который уж раз, жалобно повторил:

- "Как? Как я мог жить дальше?! У меня же была Надежда, что мы хоть как-нибудь можем же - по-другому! Я надеялся, что все это - они! Комуняки!. А выходит, что - никакой разницы?! Выходит..."

Мне надоело слушать весь этот вой и я встал со своего кресла из пластика. Продавец поклонился мне, провожая, а Этот даже забежал вперед и открыл дверь.

Мы не из богатой семьи. Мой отец без руки не мог быть хирургом, но зато - стал великим неврологом. А я унаследовал от него всю его клинику. (И сын мой, иль зять - продолжат семейное дело. Оба окончили Медицинский с высшими баллами!)

А еще домик в Тверской губернии. Где-то тут когда-то стояла наша усадьба, но во время Войны здесь был Фронт. Немцы рвались к Москве и по сей день в нашей земле больше ржавых осколков, да безымянных могил, чем...

Отец как-то сказал мне:

- "Твой дед перед смертью от голода написал мне письмо. Он сказал, если сможешь - вернись туда, где была наша усадьба и поставь там свой домик. Чтобы местные смотрели на него и себя и на всю жизнь помнили, - кем были мы, и кем - они".

У меня совсем небольшой домик в Тверской губернии, но по сей день местные жители зовут меня - "барин". И даже верят, что мой дом - барская усадьба "еще того времени".

Это при том, что я почти там и не живу. Врачебная практика с клиникою в столице, понимаете ли...

Когда я садился в машину, Этот спросил у меня:

- "Куда ж Вы теперь?"

- "Известно, - домой!"

- "Как же вы можете в этом жить?! Ведь там же - пьянство, дикость и грязь! И никакого просвета!"

Я невольно задумался. Я представил себе грязную, разбитую тракторами дорогу, пьяного, темного, может быть - отсидевшего тракториста и услыхал, как он орет свою песню. Как он помогает неизвестному и, надо сказать, мерзкому "беляшу" - выбраться из дерьма, - просто так. Ни за что.

Потому как - Душа поет. Дружок из Афгана вернулся. Живой. Господи, радость-то!

Я невольно про себя улыбнулся и прошептал:

- "Нет. Дома - здорово!"