ХЛОПУШИНА. А ту вы уже прочитали?
ПЕТРУНИН. Да, залпом! Раз, и все! Хорошая книга, легко пошла. И картинок много. Мифы этой... ну...
ХЛОПУШИНА. Древней Греции.
ПЕТРУНИН. Да, ее самой.
ХЛОПУШИНА. Удивительный мир богов и людей.
ПЕТРУНИН. Да. Вот мне бы что-нибудь такое же яркое и... с картинками!..
ХЛОПУШИНА. Конечно, конечно, Иван Николаевич. Вы можете пойти и выбрать в библиотеке сами, что вам больше понравится.
ПЕТРУНИН. (Показывает на флигель) Так я... пойду?..
ХЛОПУШИНА. Там открыто.
Петрунин уходит в дом Хлопушиной.
АНТОНИНА. Спаиваете вы его. Правильно Валька вас не любит.
ХЛОПУШИНА. Что вы, Антонина Ивановна! Я же...
Что же я могу сделать? Вы думаете, он их даже... не читает?..
АВДЕЕВ. Читает, если буквы знакомые находит. Зачем вам это?
ХЛОПУШИНА. Надо же, чтобы хорошие люди помогали друг другу.
АВДЕЕВ. Сейчас нет хороших людей и плохих. Есть бедные и богатые.
Из дома Хлопушиной появляется, насвистывая, радостный Петрунин. В руках у него новая книга. За пазухой спрятано еще несколько. Одна из книг падает. Хлопушина поднимает ее, смотрит на название и отдает Петрунину.
ПЕТРУНИН. Вот, Сергевна, гляди. Нашел, что искал. Вся аж сверкает! Хоть руки кипяти перед тем, как ее взять.
ХЛОПУШИНА. Это была одна из любимых книг Сергея Викторовича. Евангелие. Подарочное издание. Начало века.
В последние дни перед смертью он почти не разлучался с ней.
Сам читать уже не мог. Просил меня. Многие страницы с тех пор я знаю наизусть.
У вас хороший вкус, Иван Николаевич. Я хочу, чтобы и вам эта книга принесла радость. (Петрунин собирается уйти)
...Иван Николаевич!.. А какой миф вам понравился больше всего?
ПЕТРУНИН. (Авдееву) Ты?..
...О мужике... О том, который всю жизнь вкатывал камень в гору, а затем скатывал его обратно... Вкатывал, а затем скатывал!.. Вкатывал, скатывал!.. Вкатывал, скатывал (Уходит)
АВДЕЕВ. Удалось картавому крякнуть...
Ну, пойду и я к своим лекарствам. С вами хорошо, а и без вас неплохо. (Тоже уходит)
АНТОНИНА. Господи, вот тоже наказание какое-то. Уж хоть бы либо помирал, либо выздоравливал. А то ходит -- не мужик, не баба. Привидение с газетами. Не человек, а полпорции.
Антонина тоже уходит в барак. Хлопушина выносит из флигеля кастрюльку и начинает чистить в нее картошку. Появляется Андрей Хлопушин.
ХЛОПУШИН. А, ты уже здесь?.. Это хорошо. Ты не видела Антонину?
ХЛОПУШИНА. Она была тут. Ты мне не поможешь?
ХЛОПУШИН. Да-да, конечно. (Берет нож, садится рядом)
ХЛОПУШИНА. ...Ну что?
ХЛОПУШИН. Что?
ХЛОПУШИНА. Ты должен был сегодня получить окончательный ответ...
ХЛОПУШИН. Ах, это... Это не чиновники, это какие-то деревянные истуканы! Один просто довел меня. Я ходил к нему две недели, рассказывая про тебя и музей деда. Вежливый, обходительный! Принимал меня, расспрашивал и все говорил: -- Да-да, я занимаюсь вашим делом. Оно продвигается успешно. Так приятно общаться с интеллигентным человеком! Мы непременно сделаем все от нас зависящее!..
А сегодня вдруг сухо заявляет: -- Извините, меня перевели в другой отдел. Ваше дело теперь не входит в круг моих служебных обязанностей.
Честное слово, я чуть не набил ему морду!
ХЛОПУШИНА. (Грустно) Представляю себе эту картину...
Значит, нужно все начинать заново...
Спроси, что у нас сегодня на обед?
ХЛОПУШИН. Ну и что у нас сегодня на обед?
ХЛОПУШИНА. Замечательный мясной суп и на второе овсяный кисель.
ХЛОПУШИН. О, овсяный кисель!.. Я люблю, я обожаю овсяный кисель. Он дарит мне силы, очищает мозги, согревает душу.
О, овсяный кисель, огонь сердца моего! В какой ужас и кошмар превратилась бы без тебя моя жизнь! Слава тебе, мой друг, мой брат, овсяный кисель!
Оба смеются не очень весело.
ХЛОПУШИНА. Когда ты смеешься, ты так похож на отца.
Почему ты ничего не рассказываешь о нем, о маме: Как они?
ХЛОПУШИН. Существуют.
ХЛОПУШИНА. И только?
ХЛОПУШИН. Это неинтересно.
ХЛОПУШИНА. Твой отец к первому числу каждого месяца присылает мне очень теплое письмо.
ХЛОПУШИН. С одним и тем же отпечатанным на машинке текстом?
ХЛОПУШИНА. Да. Ну и что?
ХЛОПУШИН. Ничего.
Последний раз мы виделись три месяца тому назад...
(Роется в карманах) ...Черт, потерял! У меня была мелочь на сигареты.
Лучший способ бросить курить -- приехать в Мокринск и остаться совсем без денег. Смешно?
ХЛОПУШИНА. Нет.
ХЛОПУШИН. Да. Смешно.
ХЛОПУШИНА. Хорошо. Не хочешь говорить об отце, расскажи о себе.
Как ты там жил?
ХЛОПУШИН. Я? Обычно. Это неинтересно. Это не так интересно, как музей и библиотека деда.
ХЛОПУШИНА. Не надо так говорить. В тебе вся моя жизнь.
ХЛОПУШИН. (Целует ее) Я знаю. Извини, я немного устал.
ХЛОПУШИНА. Я хотела спросить тебя о Лиде...
ХЛОПУШИН. Я не хочу об этом говорить.
ХЛОПУШИНА. Мне всегда казалось, что вы счастливая пара.
ХЛОПУШИН. Я не хочу об этом говорить.
ХЛОПУШИНА. О чем бы ты ни говорил, ты говоришь теперь только об этом... Почему она ушла?
ХЛОПУШИН. Господи, как глупо!.. Ушла и ушла...
ХЛОПУШИНА. Почему?
ХЛОПУШИН. Да потому что... потому что не хочет, не хочет так жить!
ХЛОПУШИНА. Как?
ХЛОПУШИН. ...Как живем мы.
ХЛОПУШИНА. А как живем мы?..
ХЛОПУШИН. Ну, я не знаю... Героически!!!.. Храним себя неизвестно для кого и для чего. Сидим взаперти в своих коммуналках и гордимся тем, что нас никто не купил. Кому мы нужны? Кто за нас заплатит хоть рубль?
ХЛОПУШИНА. ...И ты удрал сюда.
...Ты по-прежнему любишь ее.
ХЛОПУШИН. Не знаю. Нельзя любить того, кого нет.
ХЛОПУШИНА. Мямля.
ХЛОПУШИН. Что?
ХЛОПУШИНА. Я так иногда звала твоего деда. Ты, Андрюша, мямля, как твой дед. Не от мира сего.
ХЛОПУШИН. Вряд ли это сейчас звучит как похвала.
ХЛОПУШИНА. А тебя заботит, как это звучит?
ХЛОПУШИН. Да. И с годами все больше.
Мне почти тридцать, а у меня ничего нет. Знаешь, надоело хвататься за воздух!..
ХЛОПУШИНА. Ты теперь законный хозяин дома. Ты почти директор музея твоего деда. Разве этого мало?
ХЛОПУШИН. Почти хозяин, почти директор, почти муж, почти нищий, почти твой квартирант... Я просто Почти.
Так можно жить очень долго, если заткнуть уши ватой и закрыть глаза. Здравствуйте, господин Почти! До свиданья, господин Почти!
...Я не хотел тебе говорить. Мне сказали "Нет".
ХЛОПУШИНА. Что "Нет"?
ХЛОПУШИН. Твердое "Нет". (Раздражается) Городу не нужен музей умершего писателя Хлопушина! У города есть дискотека и оркестр народных инструментов!!!
Мне посоветовали лучше заняться малым бизнесом. Это сейчас более модно.
Пауза.
ХЛОПУШИНА. Ты прав! Наши местные чиновники совершенно никуда не годятся! Я напишу в Москву!
ХЛОПУШИН. ...Или в ООН, в комиссию по литературному наследию... Ха-ха-ха!.. Чем московские чиновники слаще мокринских?
ХЛОПУШИНА. Я этого так не оставлю.
ХЛОПУШИН. Ты ничего не добьешься.
...Мне даже не на что купить обратный билет.
ХЛОПУШИНА. Разве ты приехал не насовсем?..
ХЛОПУШИН. Ты позволишь мне продать несколько книг из библиотеки деда?
ХЛОПУШИНА. Нет... Нет... Как ты вообще можешь об этом говорить?
ХЛОПУШИН. Как я могу об этом говорить? Как? Очень просто. Составляя буквы в слога, слога в слова, как вы меня учили в детстве. Моя беда в том, что я могу об этом только говорить, а другие делают.
У тебя разворовали уже половину библиотеки!
ХЛОПУШИНА. Не смей так говорить!
ХЛОПУШИН. Да-да, конечно! Я же внук Хлопушина! Я помню, помню. Я все прекрасно помню.
Вы всегда, вольно или невольно, делали из меня маленькую копию деда. Такой Хлопушин No2. Пестовали талант, которого, в общем-то, никогда не было. Мол, не получилось с сыном, получится с внуком. Маленькая ложь, ложь побольше, большая ложь. Ничего, ничего, все образуется!.. Ни-как не образовывается!!!
Хлопушин, размахивая руками, неосторожно ранит себе ножом палец. Хлопушина бросается к нему, перевязывает палец своим платком.
ХЛОПУШИНА. Сейчас, сейчас, потерпи!..
ХЛОПУШИН. Пустяки, царапина.
... Помнишь, когда я был маленьким, мы приезжали с матерью к тебе и деду?
Местные мальчишки сразу же побили меня. Наверное, потому, что у меня был замечательный матросский костюм и ярко-красный водяной пистолет, каких здесь никогда не видели.
Я прибежал в кабинет деда и проплакал до ужина на его черном кожаном диване. На ужин была клубника со сливками и свежий, только-только испеченный в местной пекарне белый хлеб. Его принесла жена пекаря, чтобы как-то успокоить меня. Именно ее сын начал драку.
Этот диван еще жив. Но сидеть на нем уже нельзя. Кожа изодрана, пружины поломались.
ХЛОПУШИНА. Ты был очень ранимым мальчиком и писал замечательные стихи.
ХЛОПУШИН. Конечно. Я же был внуком писателя!..
... Дед тогда тоже сказал мне: -- Опиши свои чувства, лучший способ избавиться от них.
Смешно. "Закрой глаза и заткни уши"... У какой-то африканской народности всем девочкам в детстве надевают на шею огромные ожерелья из колец, чтобы искусственно удлинить ее. У женщин этого племени самые длинные шеи в мире -- такие длинные, что если снять кольца, то шейные позвонки не выдержат и сломаются.
