Скамейкин робко заглядывает в таксометр.
Таксометр показывает сто двадцать пять рублей.
Скамейкин падает без чувств на руки шоферши.
Она кладет его в машину, и они катят дальше под все усиливающуюся музыку счетчика. Эта мелодия переходит в музыку большого гремучего ресторанного оркестра.
Ужин в большом зале ресторана «Монополь» Большой джаз, фонтан, шелковые абажуры, танцующие пары, одним словом – висячие сады Семирамиды в Москве с подачей крепких напитков. За столиком ужинают Алина, Раечка, Мартынов, Кнейшиц и директор.
Раечка придвигает к себе блюдо с громадной котлетой.
Директор (отодвигая блюдо). Этого тебе нельзя.
Предлагает блюдо Алине.
Раечка берет салат.
Мартынов. Этого тебе нельзя. (Любезно пододвигает салат Алине.)
Раечка готова зареветь.
Кнейшиц. Такая правда прекрасная красивая девушка. Зачем ей правда нельзя немножко кушать?
Директор. Ни под каким видом. Доктор, доктор запретил.
Поспешно очищает столик вокруг Раечки.
Официант подает ей стакан чаю и одинокий сухарик на блюдечке. Раечка оскорблена.
Мартынов зарисовывает в книжечку голову Алины.
Алина наклоняется к нему, чтобы заглянуть в книжечку. Он быстро переворачивает листик, и Алина видит пушку. Мартынов рисует целую карикатуру. Тут и Алина, вылетающая из пушки, и аплодирующая публика, и Кнейшиц. Алина, наклонившись к Мартынову и смеясь, следит за его работой.
Кнейшиц приглашает ее танцевать. Алина отказывается.
Кнейшиц приглашает Раечку. Они танцуют.
Во время танца Кнейшиц не спускает глаз с Алины и Мартынова. Он танцует автоматически. Когда Алина слишком близко наклоняется к Мартынову, он даже останавливается. Это уже ревность. Оркестр смолкает. Кнейшиц и Раечка идут к столу.
Кнейшиц останавливается за спиной Алины и Мартынова, которые увлечены чтением вслух меню на английском и русском языках.
Происходит своеобразное изучение русского языка.
Алина (читает). Salad «Spring».
Мартынов. Салат «Весна».
Алина. Салат «Весна».
Мартынов. Мне нравится «Весна».
Алина. What does «мне нравится» mean?
Мартынов изображает, что это означает: возводит глаза к небу, преувеличенно страстно прижимает руку к сердцу.
Алина смотрит на него, подняв брови, и никак не может понять. Наконец догадывается.
Алина. А-а-а. I like it. Мне нравится. I like salad. Мне нравится салат.
Мартынов (поправляет ее произношение). Мне нравится салат.
Кнейшиц с неожиданной грубостью отстраняет Мартынова. Кнейшиц. Мне тоже нравится салат, господин Мартынов. Мартынов вскакивает.
Мужчины стоят друг против друга, готовые схватиться. Алина легко вскрикивает.
Директор встает с места.
Раечка, пользуясь смятением, быстро набивает рот едой.
Люди, сидящие за соседними столиками, оглядываются. Происходит общее движение.
В тот миг, когда столкновение кажется уже неминуемым, на лице Кнейшица появляется чарующая улыбка.
Он вынимает из жилетного кармана автоматический карандашик и с поклоном преподносит его Мартынову.
Все приходит в норму. Скопившееся в зале электричество разрядилось. Висевшая в воздухе пощечина улетучилась.
Гордец Мартынов, не желая остаться в долгу, дарит Кнейшицу брелок, изображающий свинку.
Кнейшиц еще более любезно подносит Мартынову маленькую стальную рулетку.
Мартынов дарит Кнейшицу коробку папирос.
Кнейшиц Мартынову – трубку.
Мартынов Кнейшицу – часы.
Кнейшиц озадачен. У него истощился запас подарков. Он дарит Мартынову только что полученный от него брелок. Мартынов дарит Кнейшицу его же карандашик. В результате возвращают друг другу все подарки и остаются при своих.
Раечка с полным ртом таращит глаза от удивления.
В ресторан, шатаясь, входит бледный, изнуренный Скамейкин. За ним по пятам следует шоферша с неизменным гаечным ключом.
Скамейкин подсаживается к столику директора.
Шоферша (мрачно). Уплатить надо, гражданин.
Скамейкин (оттягивая час расплаты, с деланной развязностью). Сейчас, сейчас. Познакомьтесь, пожалуйста, мой лучший друг… э-э-э… гражданка…
Шоферша (басом). Ковальчук.
Здоровается со всеми за руку.
В это время Скамейкин пытается скрыться в толпе танцующих. Шоферша бежит за ним, настигает его у фонтана и тащит к выходу.
Скамейкин, чтобы скрыть свой позор, делает вид, что танцует с шофершей.
Это душераздирающая сцена. Она хотя и идет под фокстрот, но напоминает танец апашей. Шоферша обеими руками держит Скамейкина за горло. Он болезненно улыбается и делает ногами па.
С дикой страстью она бросает его на пол. Он бодро вскакивает, делая вид, что так задумано.
Наконец она уволакивает его с собой.
Директор с гостями выходят из ресторана.
Скамейкин гостеприимно распахивает дверцу машины.
Все общество садится.
Скамейкин захлопывает за ними дверцу и удирает. Расплачиваясь, директор видит на счетчике громадную цифру – сто шестьдесят семь рублей.
Мартынов в своем номере. Он рисует Алину. Весь стол и даже ковер на полу завалены изображениями Алины и пушки.
Видны ноги медленно расхаживающего по комнате человека. Слышится его голос, раздельно диктующий:
– Чайник и чашка сто-ят на сто-ле. Написали? На сто-ле. Ноги на мгновение останавливаются и снова начинают двигаться.
Голос продолжает:
– Пе-тя, Ми-ша и Ма-ша пошли в лес за гри-бами. За гри-ба-ми. Написали?
Аппарат открывает Мартынова, который дает урок русского языка Алине. В руках у него учебник. На диване сидит Кнейшиц, с нескрываемым отвращением наблюдающий эту сцену.
Алина склонилась над своими добросовестными каракулями.
Мартынов. А ну покажите, что вы написали?
Нагибается над диктовкой. Алина вопросительно смотрит на него.
Мартынов (незаметно гладит ее руку). Ничего. Удовлетворительно.
Снова начинается диктант.
Мартынов. Про-ле-тариат… ведет борь-бу с ка-пи-та-лом.
Кнейшиц морщится. Ему надоело сидеть, надоело ждать, надоело следить за Мартыновым и Алиной. Он безнадежно машет рукой и уходит.
Мартынов (радостно). С ка-пи-та-лом. Написали?
Начинает быстрее ходить по комнате. На секунду останавливается за спиной Алины.
Мартынов. Я, кажется, полюбил одну женщину.
Алина (добросовестно пишет и повторяет). Я, кажется, полюбил… Что это – полюбил?
Мартынов. Прошедшее время от глагола «любить». Понимаете? Человек полюбил. Он уже раньше полюбил. Вчера, или позавчера, или полгода тому назад…
Алина. А сейчас, теперь он уже не любит?
Мартынов. Как не любит! Именно любит. Прошедшее время – Present perfect: я полюбил, настоящее время – Present tense: я люблю. Понимаете. Я полюбил и люблю. И буду любить. Это уже будущее время… Future.
Берет Алину за руку.
Раздается детский плач. Алина меняется в лице.
Мартынов. Что это? Тут плачет какой-то ребенок.
Алина. Нет тут, здесь нет никакого ребенка. Это, наверно, я думаю, на улице.
Мартынов. Что с вами?
Алина. Ничего. Будем писать еще. (Читает.) «Я, кажется, полюбил одну женщину».
Мартынов. Даже наверно полюбил, поскольку мне не изменяет память.
Мартынов хочет обнять Алину. Входит Кнейшиц. Мартынов отскакивает от Алины.
Кнейшиц. Я вижу, ваши успехи довольно порядочно велики?
Мартынов молча дарит ему кустарную матрешку, прощается с Алиной и уходит.
Кнейшиц. Я требую, чтобы вы больше не встречались с Мартыновым.
Алина. Это, наконец, невозможно. Вы не имеете на меня никаких прав.
Кнейшиц. Вы, кажется, позволяете себе кричать на меня? Вы забываетесь! Пусть дураки думают, что я жалкий партнер и раб летающей Алины. Хозяин здесь я! Не забудьте, что я знаю о вас то, чего никто не знает.
Снова слышится детский плач, Алина бросается в соседнюю комнату.
Кнейшиц (вдогонку). Прошу это помнить.
Арена цирка днем во время репетиции. Наверху на трапециях тренируется Раечка. Внизу столик и большие десятичные весы. Внизу, за столиком, на котором разложен чертеж пушки, сидит Мартынов и что-то вычисляет. Директор нервно похаживает вокруг.
Тут же на барьере сидит печальный капитан со своей Брунгильдой.
Капитан. Товарищ директор, собачка скучает без репертуара.
Директор. А почему я не скучаю без репертуара?
Капитан. Вы ж не собака.
Директор. Я не собака! Я еще хуже, чем собака. Я треугольник. Секретаря ячейки послали на учебу, а председателя месткома бросили в шахту, теперь я за всех.
Появляется Скамейкин с коробкой конфет.
Скамейкин. Какой ужас! Бросили человека в шахту.
Директор. Нуда, в шахту. На культработу.
Капитан. Пожалейте собачку.
Директор. Да уж пожалел, пожалел, уже заказал репертуар для вашей дворняги.
Капитан оживает.
Скамейкин. Отдайте мне мою Раечку, мою птичку. Будьте человеком!
Директор. Да я уж вам объяснял, что я не человек, а треугольник, а поскольку я треугольник, я не могу разбазаривать артистов.
