Итак, до свиданья! Жму руку и желаю всего хорошего.
А. Чехов.
Ежову Н. М., 21 июня 1897*
2048. Н. М. ЕЖОВУ
21 июня 1897 г. Мелихово.
21 июня.
Милый Николай Михайлович, статьи Южина я еще не читал*, но скоро прочту, и, когда приедете, мы поговорим о ней. С 25-го июня по 1-е июля я буду отсутствовать*, и потому приезжайте ко мне до 25-го или после 1-го. Буду очень рад видеть Вас.
Вы пишете, что живете «чрезвычайно» плохо. Что за пессимизм? Вероятно, Вам досадили болезни, Вы раздражены — и если это так, то нужно отдохнуть и полечиться, а главное — отдохнуть.
О земских школах и вообще о земстве поговорим. Могу дать Вам, буде пожелаете, много материала*.
Итак, жду Вас к себе*. Если приедете после 1-го июля, то черкните об этом, я вышлю лошадей и постараюсь после 1-го быть дома.
Ну-с, будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
Суворину А. С., 21 июня 1897*
2049. А. С. СУВОРИНУ
21 июня 1897 г. Мелихово.
21 июнь.
Здравствуйте! Я, нижеподписавшийся, всё время сижу дома, у себя в Мелихове, и постепенно обращаюсь в помещика Коробочку*. Бываю в Москве, но всякий раз не надолго. На днях был в имении миллионера Морозова*; дом, как Ватикан, лакеи в белых пикейных жилетах с золотыми цепями на животах, мебель безвкусная, вина от Леве, у хозяина никакого выражения на лице — и я сбежал. Вероятно, после 15-го июля поеду в Боржом, потому что, по-видимому, больше некуда ехать. Из Боржома в Аббас-Туман. Поехал бы за границу, да денег нет и одному ехать скучно.
С книгой («Мужики») вышла маленькая заминка*. Первую корректуру прислали лишь 12-го июня, когда книга по-настоящему должна бы быть уже готова; прислали с рассказами, которые ничего общего с «Мужиками» не имеют (наприм<ер> «Дом с мезонином»). Я рассердился и написал в типографию, чтобы прекратили печатание*. Но вчера пришло письмо от* Константина Семеновича — и дело, по-видимому, уладилось.
У нас холодно; новостей нет и нескоро они будут. Живется скучно и глуповато, так как всё еще считаюсь больным, нахожусь под надзором и должен во многом себе отказывать. Если приедете в Россию* (как Вы пишете), то телеграфируйте мне из Вержболова или из Границы (Лопасня Чехову); я встречу Вас. До отъезда на зимовку мне нужно повидаться с Вами и поговорить — не о делах, а так, кое о чем. Кстати попрошу Вас принять в Ваш театр актрису Шаврову (сестру писательницы), которая приезжала к нам в Серпухов играть и играла очень хорошо*. Что-то есть в ней сюсюкающее, но не в голосе, а в выражении, в носе, кажется, но она интеллигентна, одевается с большим вкусом и играет, как актриса, по-настоящему. То, что она дебютировала у Вас в «Ганнеле» и неудачно, не должно идти в счет*.
Урожай будет неважный; цена на хлеб и на сено растет. Болезней нет. Водку трескают отчаянно, и нечистоты нравственной и физической тоже отчаянно много. Прихожу всё более к заключению, что человеку порядочному и не пьяному можно жить в деревне только скрепя сердце, и блажен русский интеллигент, живущий не в деревне, а на даче.
Вы ничего мне не пишете об Анне Ивановне и о Насте. Что они поделывают, как поживают? С Вами ли Боря? Пожалуйста, поклонитесь и скажите им, что я вспоминаю о них каждый день. Поклонитесь и Эмили.
В Кисловодск я не поеду. Маша в Крыму.
Будьте здоровы и благополучны и, пожалуйста, не забывайте помещика Коробочку.
Ваш А. Чехов.
Эртелю А. И., 23 июня 1897*
2050. А. И. ЭРТЕЛЮ
23 июня 1897 г. Мелихово.
Лопасня, Моск. губ. 97 23/VI.
Милый Александр Иванович, напиши мне, как твое здоровье, что сказал тебе Остроумов, — напиши обстоятельно*. Уповаю, что всё обошлось благополучно, т. е. что Остроумов напугал тебя не очень.
Я немного покашливаю, но в общем здоровье мое весьма сносно и самочувствие у меня, как у здорового. В конце июля, вероятно, уеду куда-нибудь на юг, хотя и не хочется ехать; эти поездки на юг всегда обходились для моего здоровья недешево.
Будь здрав. Провожаю даму*, тороплюсь. У нас засуха.
Напиши же.
Твой А. Чехов.
На обороте:
Ст. Веселое, Сыз<рано>-Вяз<емской> дор<оги>.
Его высокоблагородию Александру Ивановичу Эртелю.
Шаховскому С. И., 24 июня 1897*
2051. С. И. ШАХОВСКОМУ
24 июня 1897 г. Мелихово.
24 июня 1897 г.
Милый Сергей Иванович, я получил письмо от г-жи Ильинской*. Она приглашает меня в Серпухов на 26-е июня. Но как быть? 25-го июня приедет ко мне художник*, чтобы писать мой портрет по заказу Третьякова; так мы уговорились, отсрочить его приезд я не могу, и будет он писать меня 5–7 дней. Стало быть, приехать в Серпухов никак нельзя. Весь промежуток времени от 25-го до 2-го я буду как бы под арестом.
Передайте Ивану Митрофановичу*, что у Воронцова две лошади и обе они были застрахованы у меня. Страховые (за школу) вышлю на сих днях.
Освящение в Новоселках будет, по всей вероятности, 6-го июля*. Увидимся и поговорим о том о сем. Мне грустно, что мы редко видимся.
Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
Косы получил вчера.
Нижайший поклон Луизе Львовне* и детям.
Сергеенко П. А., 26 июня 1897*
2052. П. А. СЕРГЕЕНКО
26 июня 1897 г. Мелихово.
Твое письмо* пролежало на столе у сестры почти две недели без всякого движения. Если бы ты написал мне, то этого не случилось бы и ты давно бы уже получил ответ. Я почти здоров. Живу дома. Около 12–15 июля уеду куда-нибудь, а до тех пор буду сидеть на берегу своего пруда и ожидать тебя.
Итак, милый Петр Алексеевич, позволь надеяться, что марка моя (7 коп.) не пропала и что ты в самом деле побываешь у меня. Будь здоров и благополучен.
Твой А. Чехов.
Шаховскому С. И., 27 июня 1897*
2053. С. И. ШАХОВСКОМУ
27 июня 1897 г. Мелихово.
Оказывается, что я обманул Вас в своем последнем письме*, милый Сергей Иванович. Я ожидал художника, но вместо него вчера пришло письмо*, в котором он пишет, что приедет не раньше 4-го июля.
Не найдете ли Вы возможным заехать ко мне хоть на минутку? Я был бы очень, очень рад.
Ваш А. Чехов.
97 27/VI.
На обороте:
Серпухов. Князю Сергею Ивановичу Шаховскому в Земской управе.
Суворину А. С., 28 июня 1897*
2054. А. С. СУВОРИНУ
28 июня 1897 г. Мелихово.
28 июня.
Пишу тотчас же по получении от Вас телеграммы. Я здоров, здоровее, чем был. 4-го июля приедет ко мне в Мелихово художник, чтобы писать мой портрет. Позировать придется, вероятно, до 11–12 июля. Потом я могу приехать в Петербург*, чтобы повидаться. Если к тому времени А<лексей> А<лексеевич> поправится*, то я и Вы не поедем ли вместе в Стокгольм на выставку* или куда-нибудь? После художника я буду совершенно свободен до будущего года. Освящение новой школы 6-го июля* — и потом уж никаких событий.
Погода у нас очень теплая, здоровая. Я кашляю все меньше и меньше, благодаря теплу.
О здоровье А<лексея> А<лексеевича> напишите мне пожалуйста. Передайте ему, что я желаю ему поскорее отделаться от этой противной болезни. Течение ее неопределенно, выздоровление медленно и тоже неопределенно — и потому она противна. Если у А<лексея> А<лексеевича> она в легкой форме, то пройдет скоро, но если не в легкой, то продержит его в постели с месяц.
Желаю всего хорошего. Пишите и, если пожелаете, телеграфируйте. Теперь телеграммы доставляются скоро.
Ваш А. Чехов.
Лейкину Н. А., 4 июля 1897*
2055. Н. А. ЛЕЙКИНУ
4 июля 1897 г. Мелихово.
Дорогой Николай Александрович, около 15-го июля я буду в Петербурге* и тогда на обратном пути постараюсь взять щенков*; возьму их с удовольствием и с великой благодарностью, какой бы масти они ни были — белые или пестрые. Из Петербурга не мешало бы проехаться на выставку в Стокгольм*, но, кажется, не поеду. На Стокгольм и на шведов хочется взглянуть, но выставка не улыбается мне. Все выставки одинаковы, и все они утомительны.
