всегда открытые дороги, впечатления, любовь. Все получится. И приезжая, она будет радовать и бабушку, и родителей…
Под ногами что-то хрустнуло. Неожиданно, резко, как если бы Полина шла по льду, и он проломился. Девушка открыла глаза и посмотрела под ноги — под правым валенком пустая пластиковая бутылка. Боковым зрением Полина заметила еще что-то красное, сверкающее на солнце. Пригляделась — пустая обертка, за ней, зацепившись за оградку, висел грязный магазинный пакет.
Так начинался предпоследний ряд от начала леса. Тень от елей отделяла его темной границей от соседнего ряда, от всего остального, залитого солнцем кладбища. Полина сделала маленький шаг назад, к свету. Осмотрелась по сторонам, чувствуя муть нарастающей тревоги. От узкой протоптанной тропинки, на которой она стояла, в сторону разбросанного мусора ветвилась еще одна, проложенная большими размашистыми шагами. В одном месте, рядом с пятном желтого снега, шаги потоптались на месте и двинулись дальше. Закончились возле растянутого над оградкой грязного ватного одеяла.
Назад шаги не шли.
Полина медленно развернулась на месте и двинулась обратно. Она старалась не выдать себя скрипом снега и постоянно оборачивалась, поглядывая на жуткий шалаш. Скорее всего там кто-то был. Он может и услышать, и увидеть ее.
Повернувшись еще раз, перед тем как ускорить шаг, Полина заметила, как пола одеяла пошевелилась, показалась темная голова. Раздался короткий окрик.
Искрящееся белое пространство с черными штрихами крестов, памятников и оградок прыгало перед глазами. Полина бежала по узкой тропинке, громко, судорожно дышала, но все равно слышала спешащие следом шаги.
— Девушка! Красавица! — крякнуло совсем близко. И тут же с силой толкнуло в спину, навалилось сверху, отняло свежий воздух, забило ноздри и саднящее от бега горло вонью спирта, нестиранных тряпок и немытого тела.
Света тоже не стало — лицо закрыла чья-то мокрая в ледышках варежка и елозила, то закрывая глаза, то зажимая рот, чтобы крик не вырвался наружу.
Но Полина и так не могла кричать. В первую секунду, оказавшись на земле, она попыталась, но горло сдавило спазмом как при сильной тошноте, и грязная варежка заглушила лишь тихий всхлип.
Не кричала и не плакала, даже когда добралась уже по сумеркам до дома. Только вздрогнула, услышав крик бабушки. За последнее время это был самый громкий звук на их тупиковой улочке. Жизнь заявила о себе обиженно, ранено и вновь замолкла. Устало потекла дальше по своему заброшенному руслу.
К следующему утру мороз снова сковал старое деревянное окошко в комнате Полины. За сверкающим на солнце узором мерно качалась тень яблоневой ветки.
Полина открыла глаза, неохотно вырываясь из красивого сна, где бродила по ледяной неизведанной стране и чувствовала себя в ней, как дома.
Мысль о вчерашнем дне настигла ее через секунду.
При создании обложки использовалась художественная работа автора.
