Ефим вскочил с кресла при виде охранника, тащившего сундучок. Жилы на шее у него напряглись, от волнения он так стиснул свои тонкие пальцы, что костяшки их побелели.
- Открывай! - коротко бросил он своему человеку, даже не взглянув на детей, как будто их тут и не было...
Когда крышка откинулась, и невесомый утренний свет, лившийся в раскрытые окна, заиграл на золоте и драгоценностях, лицо Ефима исказила странная гримаса, вроде судороги. Он присел на корточки и погрузил свои пальцы в груду вожделенных сокровищ. Лица двух бандитов, стоявших подле него, покраснели и вытянулись. Один даже привстал на цыпочки, пытаясь получше рассмотреть сокровища через плечо своего господина.
Прошло не меньше пяти минут пока длилась эта немая сцена. Наконец, Ефим с трудом оторвался от зрелища, полностью его поглотившего, и взглянул на ребят. Глаза его светились нездоровым блеском.
- А вы хитрецы! Надо же... опоили охрану! И откуда только травку достали? Может, вы втихаря покуриваете, а? Анашой балуетесь? Так это мы запросто - сейчас я вас угощу - чем не порадовать дорогих гостей?!
Он кивнул одному из охранников, тот исчез и вернулся, неся на вытянутой руке портсигар с папиросами.
- Ну, давай, налетай, закуривай! Кто самый смелый?! - Ефим поднялся, взял портсигар и достал из кармана брюк золотую зажигалку "Данхилл". Парень, как тебя там? Бери!
- Я не курю, - хмуро буркнул Мамука, не глядя на своего врага.
- Ай-яй-яй! Он не курит! Сопля! - процедил Ефим, окидывая мальчишку презрительным взглядом. - И папаша твой тоже сопляк. Вы что-то взяли отсюда! - он резко сменил интонацию и, шагнув к Мамуке, сгреб его за шиворот. - А ну, отвечай! Быстро! Что вы взяли!
- Не трогайте его! - тоненьким голоском пискнула Сеня. - Он ничего не брал. И я тоже... Там был только крест, обыкновенный деревянный крестик. Он упал в воду и... уплыл. Да, уплыл по воде, - тут нервы окончательно сдали, девчонка без сил сползла на пол и разрыдалась.
Ефим при этих её словах сразу как-то обмяк и упал в кресло.
- Крестик, говоришь? Уплыл? Ладно... - он слабо махнул рукой. - Ребята мои разберутся.
Он обернулся к одному из своих головорезов и кивнул ему: тот тотчас вышел. А Ефим взял свой сотовый, набрал номер и отдал какое-то короткое приказание - от волнения дети почти ничего уж не слышали и не соображали.
- Что-то люди мои не едут, а ведь это они должны были вас доставить. И как вам удалось выкрутиться, ума не приложу... То, что вы из пустого дома исчезли, мы обнаружили очень быстро. Мои люди за это наказаны... Уж другие успели с фотографиями в город сгонять, уж ясновидящий наш подробнейшим образом описал место, где спрятан клад... уж и нету его теперь на этом свете... вот ведь как!
На крыльце послышались решительные шаги - и в комнату, бухая армейскими ботинками на толстой подошве, вошел один из тех, кого Сеня с Мамукой заметили во дворе - он разговаривал по сотовому телефону. На шее у него виднелся глубокий косой шрам и он едва заметно прихрамывал. Видно, этот со шрамом был правой рукой Ефима.
- Ефим... плохие новости. Надо быстро сматываться!
- У меня не может быть плохих новостей. Разве ты не видишь, какие у меня новости? - "музыкант" кивнул на груду сокровищ. - Разве что-то может иметь в мире смысл... по сравнению с этим? - он взглянул на своего человека - взгляд его был дик и безумен. Похоже, он теперь не вполне владел собой вид бесценной находки подействовал на него не хуже наркотика...
- Как знаешь. Мое дело - предупредить... У тебя пять минут, после сматываемся.
Быстро, по-деловому сообщив это, человек со шрамом ушел.
"Музыкант" принялся внимательно изучать свои руки. Но взгляд его то и дело возвращался к раскрытому сундучку. Сокровища будто околдовали его, он не мог от них оторваться и буквально пожирал взглядом...
На крыльце послышались шаги - топот ног. И в комнату втолкнули связанных пленников - Нукзара и Сениного папу. Рты у них были заклеены широкой клейкой лентой. На лице Нукзара виднелись следы побоев. Николай Константинович, судя по всему, полегче отделался, но был страшно бледен и слаб - как видно, им вкололи какое-то усыпляющее средство - наркотик или ещё что, чтобы вели себя тихо.
Дети кинулись к своим отцам, прижались к ним, маленькие, дрожащие... А те не могли их даже обнять - руки-то были связаны.
- Ну вот и все! - негромко изрек Ефим. - Финита... Кончен бал! Эй, а где этот хмырь, который мне чуть всю кашу не испортил?
- Он ещё не очухался, - сообщил один из бандитов. - Рыпался много. Вот и пришлось успокоить.
- Приведите, - бросил Ефим. - Хочу собрать всю компанию. Пускай хоть на прощанье на золото полюбуются. А то как-то нехорошо: старались, работали, а результата даже одним глазком не увидят!
Сеня, прижавшаяся к папиным ногам, уже ничего не соображала. В голове мелькали обрывки слов, мыслей... В этом полубреду она осознавала только два слова, которые про себя повторяла: "Господи, помоги!"
Привели Валета. Он на ногах не стоял - его поддерживали под руки двое бандитов. Все лицо превратилось в кровавое месиво - страшно было смотреть...
- Ну вот, вся компания в сборе. Любуйтесь! Полюбовались? Вот и чудненько! - он взглянул на детей, приникших к своим отцам. - Да, несмышленышей жалко! Но это будет хороший урок всем, кто вздумает играть со мной не по правилам. Поверьте, я говорю с вами искренне - я совсем не палач! Мне не нужно... все это, - он пожал плечами. - Но таковы правила. Каждый свою игру выбирает. Вы сделали выбор, ввязались в это и теперь... он недоговорил. - У нашей игры очень жесткие правила. Так что, вы уж меня извините - не я их придумал. Ставки в ней высоки, - он кивнул на раскрытый сундучок. - Кто не рискует - тот не пьет шампанского! А вы захотели рискнуть... и проиграли. Силенки у вас не те. Я не о физической силе говорю... Я говорю о силе воли, ума, мысли - без неё нет мужчины! У меня она есть. - Он обвел широким жестом своих людей, застывших в ожидании его приказаний, и сокровища, тускло отсвечивающие под солнцем. - Это называется власть! А, кроме нее, мужику ничего не надо!
- Врешь, гад! - гулко, как в бочку вдруг бухнул Мамука. - Ты не мужик, ты - дерьмо! Потому что все покупаешь. У тебя нет ничего настоящего, того, что не купишь. И ты сам, слышишь, сам это знаешь!
- Молодец, Мамука! - вдруг прорезался тоненький Сенин голос. - Ты настоящий мужчина! И я бы... я бы влюбилась в тебя! Потому что, у тебя есть душа, а её невозможно купить! И этот жухлик, - она с презреньем кивнула в сторону "музыканта" - он же мертвый! Ты только погляди на него... у него глаза... - голос её зазвенел и сорвался...
- Мертвый, говоришь? - улыбаясь, переспросил Ефим. - Не надо было тебе меня злить. Может, я бы ещё передумал - мочить вас или так отпустить... Но теперь умываю руки. Сами напросились!
Он кивнул своим людям. Те быстро подхватили детей, их отцов и полуживого Валета...
- Только не здесь... Увезите их куда-нибудь подальше. В лес, в тундру, к черту на рога! - бросил вслед уходящим Ефим. Его длинные пальцы дрожали, в глазах полыхал огонь, казалось, ярость и ненависть сейчас разорвут его изнутри - ненависть к тем, кто в мире, отравленном страхом и злобой, ещё думает о душе...
Глава 15
СЕМЬЯ
Но никто из тех, кто находился в комнате, не успел сделать ни шагу.
Послышался звон разбитого стекла, топот множества ног, резкие отрывистые команды... Спецназовцы! В комнату ворвался вооруженный отряд спецназа, за ними - майор милиции с двумя милиционерами в форме. Лица спецназовцев скрывали маски с прорезями для глаз, все были одеты в форму защитного цвета и вооружены до зубов!
Никто и пикнуть не успел, как все, кто был в комнате, лежали на полу лицом вниз. Тела поверженных спецназовцы придавливали ногами в черных шнурованных ботинках, чтоб даже не вздумали пошевелиться. Через минуту-другую все было кончено! Бандитов увели и, рассадив по машинам, увезли в город. Руки пленникам развязали и сорвали с губ мерзкую ленту. Они не сразу смогли говорить... Только обнимали детей, сидя на полу, потому что не было сил стоять. Сказывалось действие сильнодействующего снотворного, которое, по их словам, ещё с вечера им вкололи бандиты.
Но едва увели бандитов, как в комнату с застоявшимся запахом страха ворвался вихрь - это был Костик! С ним вместе ворвалось солнце, ветер и... свобода, свобода!
Костик поочередно кидался то к отцу, то к сестренке и принимался буквально душить их в объятиях, при этом он не умолкал ни на секунду и говорил, говорил... Кажется, за эти минуты он сказал больше, чем за все прошедшие годы - плотину отчужденности прорвало, душа очнулась... И, похоже, ничто на свете уж не могло вновь обратить её в спячку!
- Ксюнчик, сестренка моя! Маленькая моя... - повторял он как заведенный, сжимая плечи сестры - да так крепко... похоже, сила дедовых рук перешла к внуку, чем оба могли по праву гордиться!
Первое время Ксения была как бесчувственная - на грани обморока. Но горячность и нежность брата быстро привели её в чувство - она взглянула на него, как будто увидала впервые, и... разревелась. Горько, навзрыд. Тут её перехватил отец, поднял на руки... Спецназовцы улыбались ему и не стали задерживать, чтобы дать свидетельские показания. Все понимали: люди много пережили и нужно дать им время, чтобы прийти в себя. Тем более, в этом деле оказались замешаны дети!
