Здeсь Семенъ Исидоровичъ предполагалъ нарисовать мрачную картину столичнаго притона, квартиры, въ которой былъ найденъ убитымъ Фишеръ, изобразить въ соотвeтственныхъ тонахъ и въ допустимыхъ предeлахъ то, что тамъ происходило и что, "словно въ насмeшку надъ священной колыбелью человeческой культуры, надъ сокровищницей свeтлаго духа Эллады, называлось афинскими вечерами". Затeмъ онъ переходилъ отъ образовъ къ разбору уликъ. Въ этой части его рeчи тонъ долженъ былъ совершенно перемeниться; онъ становился строго дeловымъ и лишь порою негодующе-ироническимъ въ тeхъ мeстахъ, гдe надлежало коснуться результатовъ слeдствiя. Разбирая одну за другой всe улики противъ Загряцкаго, Кременецкiй отказывался заниматься вопросомъ, кто убилъ. Онъ только бросалъ самые общiе намеки. Убить Фишера могла въ порывe отчаянiя одна изъ женщинъ, которыхъ онъ лишалъ образа и подобiя человeческаго, могъ убить его на почвe мести, ревности, денежныхъ разсчетовъ или шантажа сутенеръ, приведенный женщинами. "Что сдeлало слeдствiе въ этомъ направленiя, господа судьи? Ничего, ничего -- и трижды ничего..."
Наконецъ въ заключенiе Кременецкiй хотeлъ бы осторожно, но достаточно ясно коснуться общественно-политической стороны дeла объ убiйствe Фишера. "Эта бульварная драма могла разыграться лишь въ нездоровой общественной атмосферe, которою, увы! все больше живетъ, все тяжелeе дышетъ градъ Петра и даже вся наша многострадальная родина, господа присяжные засeдатели" (Семенъ Исидоровичъ имeлъ въ виду {181} Распутинщину). Здeсь явно нуженъ былъ особый ритмъ, мощный подъемъ рeчи. Семенъ Исидоровичъ часто называлъ себя послeдователемъ Плевако, что чрезвычайно раздражало людей, которые Плевако знали и слышали. Въ разговорахъ о своемъ "учителe" Кременецкiй всегда закатывалъ глаза и называлъ его по имени-отчеству "Федоръ Никифоровичъ",-все равно какъ люди говорятъ просто "Левъ Николаевичъ". Ритмъ конца своей рeчи Кременецкiй намeчалъ въ духe знаменитeйшихъ рeчей Плевако. Особенно нравилось ему: "Выше, выше стройте стeны, дабы не видно было совершающихся за стeнами дeлъ!" -- именно что-либо такое слeдовало бы пустить и здeсь. Но Семену Исидоровичу и въ мечтахъ еще было неясно, какiя тутъ могли бы быть стeны и кому собственно надлежало ихъ строить. Кромe того обличительное заключенiе рeчи зависeло и отъ того, кто будетъ предсeдательствовать. "Если Горностаевъ, то не очень разговоришься",-- подумалъ огорченно Кременецкiй.
Замечтавшiйся Семенъ Исидоровичъ вдругъ съ досадой вспомнилъ, что дeла этого онъ еще не получилъ и, весьма возможно, не получитъ,-- легко могла пропасть даромъ вся потраченная работа мысли и художественнаго инстинкта. Недовольно морща лобъ, Кременецкiй взглянулъ на часы. Дни Семена Исидоровича были строго распредeлены въ записной книжкe по часамъ, если не по минутамъ, и эта перегруженность дeлами, приводившая въ отчаянье Тамару Матвeевну, составляла одну изъ главныхъ радостей его жизни: лeтомъ на курортахъ послe недeли-другой отдыха онъ неизмeнно начиналъ скучать.
Въ этотъ день Кременецкiй не выступалъ ни въ судe, ни въ сенатe. Онъ все утро дома принималъ клiентовъ, затeмъ послe завтрака долго работалъ {182} со своимъ помощникомъ Фоминымъ, котораго онъ цeнилъ больше, чeмъ Никонова. Семенъ Исидоровичъ былъ увeренъ, что помощники боготворятъ его, и тонъ Фомина въ дeловыхъ разговорахъ поддерживалъ въ Кременецкомъ эту увeренность. Впрочемъ, Фоминъ дeйствительно отдавалъ должное ораторскому таланту и познанiямъ Кременецкаго, а еще больше его умeнiю держать себя съ богатыми клiентами: Семенъ Исидоровичъ, часто выступая безплатно по дeламъ бeдныхъ людей, съ богатыхъ бралъ все, что можно было взять; но всегда выходило такъ, точно онъ оказывалъ имъ одолженiе, принимая на себя ихъ дeла или становясь ихъ юрисконсультомъ.
Закончивъ работу съ Фоминымъ и по случайности располагая двумя часами свободнаго времени до вечерняго прiема, Семенъ Исидоровичъ и рeшилъ сдeлать нужный визитъ. Нещеретовъ жилъ въ отдаленной отъ центра части города, что очень огорчало многочисленныхъ маклеровъ, комиссiонеровъ и другихъ людей, имeвшихъ съ нимъ дeла: онъ и свою контору помeстилъ въ особнякe, въ которомъ жилъ. Это было не по европейски и не по американски, но и въ этомъ какъ бы чувствовалось могущество, сознанiе того, что къ нему всe прiйдутъ куда угодно: не ему нужны люди, а онъ имъ нуженъ. То же ощущенiе большой силы Семенъ Исидоровичъ испыталъ при видe двухъэтажнаго дома, передъ которымъ стояло нeсколько автомобилей и экипажей. "Совсeмъ министерство, только будочниковъ не хватаетъ",-- подумалъ Семенъ Исидоровичъ. Въ домe былъ ярко освeщенъ весь первый этажъ, въ которомъ помeщалась контора. "Вeрно, онъ еще за работой",-- сказалъ себe Кременецкiй, входя въ огромную стеклянную дверь. "Такъ и у Ротшильдовъ на банкe нeтъ никакой вывeски"... {183}
Внутри тоже было какъ бы министерство: въ залахъ сложнаго устройства, за полированными, краснаго дерева, столами, работали десятки людей; другiе люди въ шубахъ и калошахъ, дожидаясь, сидeли на скамьяхъ вокругъ мраморныхъ колоннъ; трещали телефоны, стучали пишущiя машинки, мальчики пробeгали изъ одного отдeленiя въ другое. Слeва изъ-за рeшетки, на которой была надпись: "Касса No. 2", мимо Семена Исидоровича быстро куда-то проскользнула по длинной проволокe корзинка съ бумагами. Кассиръ сбоку сердито выкрикнулъ номеръ, такъ что Семенъ Исидоровичъ вздрогнулъ. Какая-то дама сорвалась со скамейки у колонны, взглянувъ на металлическую пластинку въ рукe, и поспeшно направилась къ кассъ. "А тотъ говоритъ: ни гроша за душою!" -- подумалъ благодушно Кременецкiй. Онъ спросилъ у служителя въ ливреe, какъ пройти въ кабинетъ Аркадiя Николаевича, и узналъ, что Нещеретовъ принимаетъ у себя наверху.
-- Только ежели вамъ не назначено, то принять не могутъ,-- сказалъ швейцаръ, въ тонe котораго также чувствовалось могущество фирмы. Сeдые бобры Кременецкаго, видимо, не произвели на него впечатлeнiя.
Въ это время одинъ изъ главныхъ служащихъ, немного знакомый съ Семеномъ Исидоровичемъ, увидeвъ его, поспeшно вышелъ изъ стеклянной камеры, любезно съ нимъ поздоровался и, узнавъ, что онъ по личному дeлу къ Нещеретову, посовeтовалъ послать наверхъ визитную карточку.
-- Васъ, в?e?р?о?я?т?н?о, Аркадiй Николаевичъ приметъ,-- сказалъ онъ. Мальчикъ взялъ карточку, которую не безъ тревоги вручилъ ему Кременецкiй, и побeжалъ съ ней изъ залы. Знакомый Кременецкаго, какъ оказалось, состоялъ {184} в?и?ц?е?-?д?и?р?е?к?т?о?р?о?м?ъ въ одномъ изъ предпрiятiй, помeщавшихся въ этомъ зданiи.
-- Да, у васъ настоящее министерство,-- сказалъ, улыбаясь, Семенъ Исидоровичъ.
-- Въ нынeшней атмосферe лучше работать здeсь, чeмъ въ министерствe,-сказалъ вице-директоръ, пользуясь случаемъ для того, чтобы поговорить о политическомъ положенiи съ извeстнымъ адвокатомъ. Слегка понизивъ голосъ, онъ разсказалъ, что на дняхъ собственными глазами видeлъ записку Распутина, адресованную черезъ просителя одному изъ министровъ: "Милай сдeлай Григорiй".
-- Вотъ какъ нынче дeла дeлаютъ! Хорошо, правда?
-- Да, недурственно,-- отвeтилъ, пожимая плечами, Кременецкiй.
Онъ вспомнилъ ходившiе по городу слухи, будто самъ Нещеретовъ не то завязалъ, не то хочетъ завязать связи съ Распутинымъ.
-- Положительно надо удивляться слeпотe этихъ людей,-- сказалъ онъ.-Вeдь дошутятся... Шутилъ Мартынъ и свалился подъ тынъ...
-- Именно,-- подхватилъ вице-директоръ.-- Лично я вижу выходъ только въ отвeтственномъ министерствe.
-- Во всякомъ случаe безъ устраненiя всей этой камарильи, безъ привлеченiя живыхъ силъ страны...-- началъ Семенъ Исидоровичъ, но къ нимъ какъ разъ подбeжалъ мальчикъ, относившiй карточку.
-- Пожалуйте,-- сказалъ онъ.
Семенъ Исидоровичъ вздохнулъ съ облегченiемъ: ему было бы неловко и передъ вице-директоромъ, и передъ самимъ собой, если-бъ Нещеретовъ его не принялъ. {185}
-- Да, какъ бы не свалились подъ тынъ, ушибиться можно,-- сказалъ онъ и, пожавъ руку своему собесeднику, пошелъ вслeдъ за мальчикомъ. Они поднялись во второй этажъ по ярко освeщенной лeстницe, по сторонамъ которой стояли огромныя фигуры закованныхъ въ латы рыцарей.
XXVIII.
Лакей саженнаго роста по звонку встрeтилъ съ поклономъ Кременецкаго наверху лeстницы, проводилъ его въ гостиную, зажегъ огромную хрустальную люстру и попросилъ гостя немного подождать. Эта большая комната была обставлена старинной мебелью. Семенъ Исидоровичъ кивнулъ головой. Онъ твердо отстаивалъ свое право на style moderne, но зналъ, что старинная мебель все же считается выше, и догадывался, въ какiя деньги влетeли Нещеретову эти ободранныя кресла и диваны. Въ домe небогатаго человeка рваный шелкъ, засаленные обюссоны показались бы Кременецкому просто рваными и засаленными; но у такого богача, какъ Нещеретовъ, не могло быть не-настоящей мебели, какъ не могло быть у него дешевыхъ, т. е. дурныхъ, картинъ на стeнахъ. Семенъ Исидоровичъ старательно залюбовался одной "бержерой", которую безъ большой увeренности отнесъ къ стилю Louis XVI. Эту "бержеру" онъ предполагалъ особенно выдeлить и похвалить, если-бъ съ хозяиномъ зашелъ разговоръ о мебели. Кременецкiй прошелся раза два по комнатe, осмотрeлъ всe картины, подъ которыми можно было кое-какъ разобрать подпись, и затeмъ сeлъ въ менeе ободранное кресло.
