Третий раздел - о возможных последствиях современной войны - содержал данные о потерях войск и населения при использовании оружия массового поражения - ядерного, химического и бактериологического. В этом же разделе были проанализированы сценарии войны с применением высокоточного огнестрельного оружия. Он предупреждал, что на территории индустриально развитых стран, с атомными электростанциями, химическими предприятиями, выпускающими аммиак, хлор и другие агрессивные вещества, применение обычного оружия неминуемо приведет к радиоактивному и химическому заражению огромных территорий, к разрушению плотин и затоплениям населенных пунктов, с попаданием атомных и химических отходов в подпочвенные воды и заражением огромных территорий и водных пространств. Существование населения на долгие десятилетия станет кошмаром. Жуткие картины и цифры. Знакомый редактор, с которым Лев Евгеньевич решил посоветоваться, сказал прямо: "Замени название книги. Надо что-нибудь индиферентное. Не зли кровососущих насекомых. И побольше партийных цитат." Лев Евгеньевич покачал головой. Нет, название он не изменит, а цитаты..., что ж, цитаты - не проблема.
Монографией "Цена войны" заинтересовалось издательство "Финансы и статистика", и в конце 1983 года Лев Евгеньевич отправил туда рукопись. Началось томительное ожидание. Можно только представить себе, как обрадовались цензоры, увидев рукопись "Цены войны", здесь было, где порезвиться.
Весной 1984 года в один из его приездов в Москву мы встретились в сквере на Старой площади. Лев Евгеньевич выглядел озабоченным, даже удрученным.
- Книгу кромсают немилосердно. От раздела о современных войнах почти ничего не осталось. Все новые данные и сценарии выброшены. Оставлены только бедные Хиросима и Нагасаки, да несколько слов о вредности химического оружия.
- Как так? - осторожно, чтобы не расстроить его окончательно, спросил я.
- Очень просто. Цензоры говорят: лучше не приводить такие данные. Что о нас самих могут подумать, если мы в этом так хорошо разбираемся? А эти сценарии с атомными электростанциями, химическими заводами и плотинами... Лев Евгеньевич расширил глаза, изображая цензора. - "Ваши расчеты, профессор, просто устрашающи. Они деморализуют. От этих выкладок жить не хочется. Начитавшись этих ужасов, люди в угрожаемый период просто разбегутся с этих предприятий. Сплошная безисходность, народ устал от всего этого. По-вашему, все мы сидим на пороховой бочке и балуемся спичками"... Абсолютно точно подмечено, согласился я, лучше не скажешь. "Нас с вами просто не поймут"... Вот так, дорогой мой, - Лев Евгеньевич покачал головой. - Израненная рукопись. И все-таки приходится соглашаться, иначе книга вообще не пройдет. А так хоть что-то останется. Требуют расширить введение, ввести главу "Империализм - источник войн". У меня есть об этом немного, но они требуют целую главу. Я пытался объяснить: моя книга - не о причинах войн, этим занимаются политики, историки, моя книга - о демографических и медицинских последствиях... Это специальное медико-демографическое исследование, это предостережение специалиста, а не политическая брошюра. Ничего не хотят слушать. Говорят, важнее показать зловещее лицо империализма, а то, что война ужасна, и так все знают. К тому же у меня много цитат умершего генсека... Их требуют изъять и заменить высказываниями живого. Так что переделывать все равно придется...
Лев Евгеньевич показывал мне отрывки своей книги, раздел "Введение" в ней был построен по классической для того времени схеме: марксистко-ленинское определение сущности войн, цитаты из сочинений вождей и партийных документов. И это не было обычным дипломатическим ходом, Лев Евгеньевич искренне верил в эти положения, но он не хотел излишней политизации книги и излагал их в самой сжатой форме. Такая конспективность не устраивала цензора. Он мягко, но настойчиво вел свою линию. Лев Евгеньевич тяжело вздыхал, но требования выполнял, желая спасти книгу.
Весной 1985 года "Цена войны" вышла в издательстве "Финансы и статистика" тиражом 50 тысяч экземпляров. На обложке художник В.К.Бисенгалиев изобразил могучего атланта, склонившегося от огромного груза, взваленного ему на плечи: ракет, танков, военных кораблей... Эта символическая картина как нельзя лучше отражает смысл книги. В дальнейшем, его стали упрекать за излишнюю политизацию "Цены войны", за многочисленные партийные цитаты. Отвечая своим оппонентам, он не ссылался ни на жесткость цензуры, ни на время, он принимал "грех" на себя и возражал только по существу. И, тем не менее, в таких случаях он выглядел раздосадованным. Спустя несколько лет, я зашел к нему на новую кафедру - экономики и управления здравоохранением, которую он после увольнения из армии создал в Ленинградском государственном институте для усовершенствования врачей (ныне - Санкт-Петербургская академия последипломного образования). В кабинете за столом у него сидел какой-то посетитель, лет около шестидесяти, возбужденный и всклокоченный. По непринужденному его поведению было видно, что они - давние знакомые. Мы поздоровались.
- Доцент Красновский - представился посетитель, и разговор продолжился.
- И все-таки я утверждаю, что советская империя...
- Послушай, дорогой мой, - перебил его Лев Евгеньевич. - Какая империя? У меня масса друзей среди таджиков, грузин, армян, латышей, всех не перечислишь. Не говоря уж об Украине и Белоруссии. Я помогал им чем мог, делился разработками, мы встречались, обсуждали общее дело. И оно двигалось. А вот теперь они стонут, потому что брошены на произвол судьбы.
- Я не об этом. ...Шла война в Афганистане, а ты в своей книге писал о миролюбии социализма, - наступал гость. Лев Евгеньевич оправдывался, собеседник саркастически улыбался. А когда говорил, голос его звучал напористо, чувствовалось, что он привык к дискуссиям. Лев Евгеньевич был явно взволнован. Он выхватил из стола "Цену войны" полистал её и сказал:
- Дорогой мой, вот послушай, и скажи, что в этом неправильного? "Отстаивая мир, мы работаем не только для ныне живущих людей, не только для наших детей и внуков; мы работаем для счастья десятков будущих поколений". С чем ты не согласен?
- С этим я согласен.
- Так я тебе процитировал абзац из постановления 26 съезда КПСС.
- Молодец. Ущучил, так сказать.
- Не путай божий дар с яичницей, а социализм - с номенклатурной верхушкой. Я и сейчас считаю, что социализм, нормальный социализм, - самое мирное устройство, в нем нет заинтересованных в войне. А империализм всегда стремился устранить конкурентов. Западная финансовая система и гигантские компании - это и есть реальная империя, потому что поддерживают высокий уровень жизни за счет других стран, и устраняют всех, кого числят в конкурентах. Разве это не империализм? Я, дорогой мой, гордился, что именно моя страна официально провозгласила отказ от применения первой ядерного оружия. И об этом не мог не написать в своей книге. Что тут плохого? А что ты имеешь против деления войн на справедливые и несправедливые? Если на твою родину вторглись вооруженные банды, что тебе остается делать? Воевать. Это и есть справедливая война. А сколько войн развязал империализм! Кто сбросил бомбы на Хиросиму и Нагасаки, кто окружил нас военными базами? Забыл что ли? И холодная война - разве не его изобретение? Гонка вооружений была выгодна империализму, потому она и существовала и очень умело поддерживалась. Огнем и мечом такую страну, как наша, не возьмешь, я сам воевал, знаю. Поэтому решили взять хитростью. И наше руководство клюнуло на эту консервированную наживку... Это был прекрасный способ подрыва экономики конкурента. В этом и состоял истинный смысл холодной войны - обескровить нашу экономику и устранить конкурента - разве это не империализм? И война в Афганистане была им выгодна. Они были уверены, что она окончательно подорвет нам экономику и общественную мораль. Кроме того, прекрасный повод для всяких санкций и обвинений. Все не так просто, дорогой мой. К сожалению, многие у нас поражены куриной слепотой...
- Эк, куда тебя. Лева, повело. Как на митинге.
- Это ты у нас бродишь по митингам... Хиппуешь, - Лев Евгеньевич усмехнулся.
- Не хиппую, а познаю.
- Прозреваешь так сказать... Не путай социалистические принципы с делами политиков. Реальная практика - отражение чьей-то личной безнравственности, а не социализма. Они нанесли социалистическим идеям такой вред, что его вполне можно сравнить с ущербом от действии прямых врагов. Знаешь в чем главная функция политика?
- Ну, доложи.
- В предотвращении войн. Но политики, к сожалению, не выполняли этой функции. На востоке была традиция - со всеми спорами идти к самому мудрому аксакалу, он старался решить их по справедливости. И тем предотвращал резню. К сожалению, политикам этой мудрости-то и недостает. Может быть, и вторую мировую войну можно было предотвратить. И многие другие. Ведь, по существу цену политикам, как и реформам, определить довольно просто - по количеству пролитой при них крови... Существуют инфекции, они вызываются патогенными микробами, слышал? Ну вот. И существуют войны, они вызываются патогенными политиками. А народы только болеют: и от микробов, и от политиков, итоги одни. Войны, мой дорогой, - это и есть результат их работы. Не согласен? Все равно будем прощаться, договорим в другой раз, меня ждут, - Лев Евгеньевич кивнул в мою сторону.
