третий день, к удивлению своему, она заметила, что у них не осталось чего дома и в рот положить. Пряников вел себя невозмутимо, хотя как будто начинал меняться в лице, когда заходила речь об ужине. Но есть ему не хотелось по-прежнему. Ей-то чего, она обедала у себя в салоне. И наконец, на пятый день со дня начала эксперимента Марина Александровна таки застала у себя дома пусть не до отказа, но таки наполненный холодильник. Муж ее в этот вечер располагал отменным настроением, вел речь за ужином с такой охотой и с таким усердием, будто намеревался выговорить все недосказанное им в предыдущие дни, а ел еще больше, чем говорил. Что же, Марина Александровна готова была согласиться с тем, что ей померещилось, может, но все же решила и еще раз в своей догадке разубедиться. Здесь же, не вставая из-за стола, напомнила она своему супругу, что давненько они никуда гулять не ходили. Дмитрий Сергеевич заметил, что и впрямь так, кроме того, располагала к тому и погода на дворе. Марина Александровна, между прочим, тоже оценила и погоду, однако в первую очередь акцентировала на том, что хотелось бы ей новое вечернее платье выгулять, которое она на днях купила, сама себе. Дмитрий Сергеевич не преминул вспомнить то платье, которым ему хвастали накануне, не забыл оценить и еще раз всю его привлекательность, однако выразил опасение, что хоть и удалась погода, но все же не май месяц за окном на улице, а пока только апрель, и что, стало быть, не в пору будет обновка. «Не в пору, если гулять на открытом воздухе», – сказала тогда Марина Александровна. —«А где же еще и гулять-то?» – удивился Дмитрий Сергеевич. —«Например, в ресторане». —«В ресторане не гуляют, а сидят, моя козочка». – «Вот пойдем и посидим», – убедительным тоном предложила жена мужу. Уже перед самым выходом, когда Марина Александровна, нарядившись в новое вечернее платье, заканчивала последние приготовления туалета, прихорашиваясь у трюмо в прихожей, Дмитрий Сергеевич произвел маленькую запинку, озвучив острое желание проследовать в уборную. В тот вечер супругам Пряниковым так и не удалось выйти из дому, в связи с неожиданным расстройством желудка одного из членов их молодой семьи.
Обратное предложение сходить в ресторан все-таки состоялось, неделей после. Всю предшествовавшую неделю Дмитрий Сергеевич, по наблюдениям своей жены, ходил точно тень по квартире, избегая даже и взглядом с ней встретиться. В день же похода опять оказался в чрезвычайном оживлении, и еще до обеда, забежал к ней в ее парикмахерский салон с торжественным оповещением, чтобы ничего на вечер она не планировала, поцеловал в щечку, назвал козочкой, ласточкой и сам удалился чуть не на крыльях. Становилось ясно Марине Александровне, что доход у супруга ее нестабильный и неожиданный, оставалось выяснить его размеры. Дома, выслушав Пряникова, выражавшего готовность вывести свою дражайшую вторую половинку в люди, она сама вызвалась выбрать место и, назвав ресторан, который бы ей хотелось посетить, и который славился своей изысканностью, внимательно всмотрелась в лицо мужа. Оно опять приняло то же выражение, как тогда, когда при пустом холодильнике у них дома заходила речь об ужине. Впрочем, Пряников довольно скоро сориентировался, с самым искренним и расстроенным видом заявив, что он уже, как нарочно… знал бы… в общем, что он уже в другом ресторане столик забронировал, в месте тоже замечательном, а главное уютном, которое держит его хороший приятель и, что, стало быть, отказаться, так вдруг теперь для него значило бы обидеть. Аргумент был весомый, Марина Александровна была женщина и сама деловая и хорошо понимала, что значит уважить знакомого, поощрив его бизнесу. Что же, пошли, – то есть поехали на ее машине. Место оказалось такое, которое она бы, двадцать предложений по вкусу отсечь, все равно бы не выбрала. Ну да ладно, вошли. Все столы оказались заняты. «Как, ведь забронировал? – не на шутку возмутилась Марина Александровна. – Нужно позвонить владельцу-приятелю!» Ну, не хотелось бы тревожить Дмитрию Сергеевичу владельца-приятеля по такому пустяку, «к тому же ставить человека в неловкое положение… А самому что, а сам, почему в неловком? Можно и другое место посетить, на этом свет не сошелся клином…» – «Так вот он сам и есть, хозяин, тот турок, за кальяном, в углу», – Марина Александровна выпытала. – «Нет-нет, это не может быть тот, тот другой, тот русский», – по уверению Дмитрия Сергеевича, торопящегося удалиться. «Как не тот, если официант на него указывает?» – «Официант дурак полный, – выражает убеждение Дмитрий Сергеевич, – первый день работает, должно быть, не умеет хозяина отличить». Впрочем, уже всё, уже на улице, Пряников держит свою жену за руку. У нее настроение, мягко говоря, испорченное, вообще уже никуда ей не хочется, ему как-то, признаться, тоже уже никуда не хочется, не лучше ли и впрямь им вернуться домой?
Ой, неловко и вспомнить, порою, Марине Александровне, сколько ей в последние полгода голову морочили, неловко за себя, а еще больше за него. Ну чего ему стоит взять и сознаться, в конце концов, во всем сознаться, сказать: «Виноват, Марина, нищий я, Марина»? Ей только и надо, чтобы было честно, не прогонит же она, в самом деле, мужа своего, коль без гроша тот за душой окажется? Разочаруется, не без того, но все же. «Любит, наверно? Наверно любит. Не из-за денег представляется, это ясно, как день. Есть стесняется. Подарка моего сторонится. Вот, костюм, что ему в прошлом месяце презентовала, так и висит в шкафу неношеный. Удобней ему, видишь ли, в своей мешковине щеголять. Щегол! Понравилась я ему изначально, вот и состроил из себя не того, теперь не под силу лямку тянуть. Занимает, наверно. Наверно с головой уже в долгах погряз. Оттого и телефоны принужден терять. Ну, уж точно, работы нет никакой. Выйдет, пошатается как тюлень по городу день целый, придет, выбившись из сил от безделья, с видом дельца неслыханного. А в последние два месяца ни гроша от него! Уже и занять, видать, не у кого. Бедняга! И все крепится. Нет, я ему спуску не дам, выведу на чистую воду. Совсем, должно быть, худо ему: сегодня вот денег попросил, впервые. Одни крупные купюры у него, видишь ли, остались! Несчастный. Посмотрим, что-то он вечером запоет?» – так, администрируя в собственном парикмахерском салоне, думала про себя Марина Александровна в день, сконцентрировавший в себе основные события нашей повести.
А вечером поступило ей предложение посетить Игнатовых.
Вместе с разочарованностью мужем наступила разочарованность и во всем,
