Через пару минут он вернулся, сосредоточенно и нелюдимо, как заправский конвоир, толкая перед собой пыхтящего взволнованно Алика. Сосед улыбался заискивающе и, сложив на груди сдобные ладони, мелко, подобострастно кивал.
- Асселям алейкум...
- Ты видел, кто без нас в доме был? - не давая опомниться, грозно подступил к нему Новокрещенов.
- Нишава не видел, - радостно закивал Алик. - Дома спал. С женами играл мал-мал, потом спал. Ни-ша-ва не видел!
- Кто-то сюда заходил. Вот, - Новокрещенов указал на погреб и от волнения тоже заговорил с акцентом на манер Алика. - Человека отсюда забирал и выпускал. Понял? Нужного мне человека. Я его здесь закрывал, а он выпускал!
Алик, вытянув шею, опасливо, бочком, приблизился к погребу, глянул по-птичьи одним глазком вглубь и сразу отскочил.
- Кто там?
- Да никто теперь, дятел! - рявкнул, потеряв самообладание, Новокрещенов. Принялся объяснять, словно глухонемому, жестикулируя. - Вот тут пленный сидел. Под крышкой, в погребе. Сверху - шкаф. Кто-то в окно залез - видишь, разбито? Шкаф отодвинул, погреб открыл и пленника выпустил.
- А-а! - сообразил вдруг и закивал радостно Алик. - Мой все понял. У тебя там раб сидел! У меня тоже раб дома был, доверительно сообщил он Новокрещенову. - Давно был. Русский раб. Хороший. Много-много работал и мал-мал кушал, - и заверил льстиво: - Русский раб - самый лучший раб!
- Вот сволочь, - взъярился Ванька и влепил Алику оглушительную затрещину. Тот мотнул от удара головой, схватил себя за пухлую щеку, надул плаксиво толстые, будто напомаженные алые губы.
- Зачем бьешь, брат?!
Ванька смущенно потер костяшки пальцев, сказал сконфуженно:
- Ты тоже, сосед, виноват. Говори да не заговаривайся! - и, повернувшись к Новокрещенову, заступился за пострадавшего: - Да не видел он ни хрена! Говорю ж - с улицы залезли!
- Ладно, - согласился Новокрещенов и указал ошарашенному Алику пальцем на дверь. - Иди отсюда. И - молчок! Понял?
- Понял! - угодливо закивал сосед, заколыхал животом согласно и удалился, пятясь.
- Что делать-то будем, шеф? - Ванька обескураженно почесал пятерней сивые вихры на затылке. - Я уж договорился с летунами насчет письма. Обещали передать в лучшем виде... У вояк там тоже кое-какие связи есть. А как теперь пацана из плена вытащить - ума не приложу... Интересно, какая все-таки падла у нас чечика стырила?
Новокрещенов досадливо поддел ногой крышку люка, захлопнул с грохотом, потом подошел к низенькому окну, нагнулся, осторожно коснулся пальцем ощерившихся в раме осколков.
- Нам с тобой, Ваня, отступать нельзя. Найти надо чечика.
- Да где ж его теперь ловить? - жалобно шмыгнул носом приятель. - Ищи ветра в поле...
Новокрещенов распрямился, охнув, потер поясницу.
- Радикулит, ч-черт... Я, кажется, знаю, кто нашего чеченца увел... потом поинтересовался буднично. - Ты пистолет почистить собирался? Вот и займись этим прямо сейчас. А заодно покумекай, как глушитель к нему примастырить. Сможешь такую штуку сконструировать?
- Запросто! - Ванька пошарил глазами по комнатке, схватил пыльную, давным-давно неизвестно зачем валявшуюся на полке большую, как почерневшая груша, клизму, сдавил, хрюкнул резиной.
- Во, в самый раз.
- Издеваешься, да? Мы к бандитам пойдем. Их клистиром не проймешь... вспылил Новокрещенов.
- Да вы не поняли, шеф, - обиженно возразил Ванька. - Пипку вот эту срежу и донышко. Натяну на ствол - мировой глушак получится. Если, конечно, только пару раз стрельнуть. Больше не выдержит. Сколько выстрелов-то будет?
- Два, - твердо пообещал Новокрещенов и уточнил: - Один на поражение, второй - контрольный.
Глава 21
После полудня к Самохину прибежал новокрещеновский шнырь Ванька и поведал о таинственном исчезновении чеченца. А потом, видя искреннее недоумение и негодование отставного майора по поводу такого непредвиденного исхода тщательно разработанной и осуществленной операции, успокоил, намекнул на новый план, задуманный Новокрещеновым.
Для его обсуждения отставного майора приглашали на встречу в скверике, неподалеку от дома. Там его уже ждал Новокрещенов, сидя на лавочке и покачивая ногой.
Ванька опустился поодаль на корточки, достал из необъятного кармана пообтрепавшейся камуфляжной куртки бутылку пива, ловко сорвал зубами пробку и, приложившись, ополовинил посудину, клокоча горлом, в один присест.
Покосившись на Новокрещенова, Самохин обнаружил, что тот здорово изменился со времени их последней встречи. Песочного цвета костюмчик, в тон ему рубашечка с галстуком, новые, ласкающие взор персиковой замшей, ботинки... Но главное - глаза: серые, колкие, как шипы новой колючей проволоки на запретке...
- Ты, майор, Щукина-младшего знаешь? - холодя его взглядом, деловито осведомился Новокрещенов.
Самохин вздохнул понимающе.
- Вот, значит, что у вас на уме... Встречал я этого паренька лет десять назад. В следственном изоляторе.
- Что за тип?
- Ну, сейчас не знаю... Если уж нынче даже дешевые фрайера, которых на зоне тогда за людей не считали, и то забурели, в авторитеты воровские вышли, то этот-то уже тогда вроде как в серьезных пацанах ходил. Хотя и не урка. Ни разу, кажется, на зоне не сидел. Так, попарился в сизо пару месяцев...
- Опасен?
Самохин поджал губы.
- Да кто ж так, с первого взгляда, может сказать... Я его в девяносто первом встречал. Типичный обкомовский сынок - избалованный, наглый. А попал под дубинал, ему дежурный наряд слегка хребет вправил, так сразу скис... Дерьмо, одним словом...
- Вот мы сегодня с этим дерьмом поближе и познакомимся, - заявил Новокрещенов, шалея глазами.
Самохин опять вздохнул, кивнул обреченно, сказал, тупя взгляд:
- Значит, это он у нас чеченца-то умыкнул?
- Он, больше некому, - уверенно подтвердил Новокрещенов.
- И, главное, я уже с летчиками договорился! - встрял Ванька. - Так нет, всю малину обхезал... Гнида!
- Это он умеет, - усмехнулся Самохин и, внимательно глядя на Новокрещенова, поинтересовался: - Ну, предположим, доберемся мы до Щукина. И - что?
- Дальше - моя и Ваньки забота, - недобро прищурился Новокрещенов. - Мы с ним про это толковать будем.
- Насчет чеченца? - простодушно не отставал Самохин.
- И его... тоже.
- Крутые вы - спасу нет, - хмыкнул недоверчиво отставной майор. - А если он откажется... разговаривать? Его в заложники возьмем?
- Надо будет - и возьмем! - отрезал Новокрещенов.
Самохин смотрел на него с прежним сомнением.
- Та-а-к... Лихо! А может, и правильно? Говорят, смелого пуля боится, смелого штык не берет... А вот воровская финка, бандитский ствол - вещи реальные. Как сквозь них прорываться будем? Где этот Щукин обитает, выяснили?
- В больнице он обитает. В областной. Видать, прихворнул. Охраняет его один телохранитель с мобильным телефоном и, судя по всему, со шпалером.
- Я его сделаю! - пообещал Ванька, допив пиво и задумчиво разглядывая пустую бутылку с остатками пены на дне. - Я таких, Андреич, бройлерами зову. По две штуки на кулак принимаю. Они только с виду здоровые, а ежели, к примеру, такому под дых закатать, так позвоночник нащупать можно. Тесто парное, а не мышцы.
- Здоров же ты, солдат, заливать, - снисходительно подначил его Самохин.
- А вот, глянь!
Ванька вдруг с размаху хлопнул себя бутылкой по лбу. Брызнули осколки. Один даже прилип к коже над бровью.
- Во!
Новокрещенов, добрея лицом, указал на него отставному майору:
- Пуленепробиваемая башка. И никакого сотрясения мозга.
Самохин насупился, сказал осуждающе:
- Вот что, ребята. Дело задумали вы серьезное. Это вам не демонстрация боевых искусств. Пуля из ТТ - не бутылка. Стукнешься с ней лбом - полголовы снесет.
- Понимаю. А потому, Андреич нам бы оружием разжиться, - кивнул Новокрещенов. - У нас пока один ствол на двоих. Хоть бы обрез какой завалящий...
- Оружие добудем в бою! - потирая ушибленный все-таки лоб, с апломбом заявил Ванька.
- Револьвер я с собой прихвачу, - пообещал Самохин. - У меня есть. Хорошая машинка. Не подведет.
Новокрещенов посмотрел на него с уважением, потом, помолчав, предложил:
- А раз так, то идем сегодня вечером. Встречаемся в десять, у ворот областной больницы.
- Не рано? - озабоченно нахмурился Самохин. - Такие дела сподручнее в глухую ночь затевать.
- Это если автозаправку грабить. Или сейф в банке взламывать, возразил Новокрещенов. - А для нас непоздний вечер в самый раз. Сегодня пятница, значит, у областной больницы ургентный день. По пятницам в нее больных со всего города повезут. Самый наплыв - с девяти до одиннадцати вечера. Приемный покой битком, весь медперсонал с ног сбивается. Во дворе родственники госпитализированных, посетители. Суета, народу полно. На посторонних никто внимания не обратит. Щукин лежит во флигеле, в отдельном боксе. Там - сестринский пост. Дежурную медсестру мы вызовем... подальше куда-нибудь. В лабораторию, например. Она в дальнем корпусе, пока туда-сюда сходит - минут пятнадцать уйдет. Нам хватит.
