говорил. Только начинал спрашивать, как тут же повышал на меня голос. И поддержки от него никогда не дождёшься. Приходится иногда подстраиваться под него.
Каждая последующая тишина в нашем разговоре становилась всё более вязкой и неприятной. Словно пропасть, что раз за разом становится только шире.
– Нет, – грубо ответил я.
– Что?
– Не подстраивайся. Это плохо на тебе сказывается. Тебе не нужно так себя мучать только для того, чтобы общаться с ним. Я не собираюсь тебе указывать что делать, но скажу, что для тебя было бы лучше, если ты оборвал бы эту насквозь пропитанную слезами и кровью нить.
– Ты совсем сдурел?! Я не могу! Да, он грубый и меня не понимает, но всё же он мой отец.
– Я не решаю за тебя. Просто говорю, что вижу.
Сора ушёл в мысли. Я бы даже сказал окунулся с головой. Словно он совсем отсюда отделился и ушёл в даль. При этом он всё ещё сидел рядом со мной на скамейке.
Начинать этот разговор было опасной идеей. Учитывая хрупкость Соры, как личности. Мои слова могли глубоко его ранить, но что могло с ним произойти, если бы я промолчал?
Совершенно внезапно мне что-то почудилось. Будто кто-то на нас смотрит. Обеспокоенный этим, я тут же обернулся. Но вдали никого не было. Сколько бы я ни всматривался, но ни единой фигуры, что стояла бы рядом и пялилась на нас нету.
– Он не любил меня. Никогда. И постоянно смотрел на меня с каким-то отвращением. Кажется, это было всю жизнь. Он даже купил мне квартиру лишь бы не видеть меня. И всё равно я не могу его ненавидеть из-за этого. Он мой отец, и я люблю его. Хоть это и больно.
Тишина. Тишина между нами – некое зеркало. И в нём мы должны увидеть друг друга, протянуть друг другу руку и развеять пыль, что мы видим. Нужно лишь протянуть руку.
Солнце почти ушло за горизонт. Мы с Сорой отправились домой пешим шагом. Улицы постепенно окутывались в тёмные наряды, а фонари слабо, но освещали нам путь. Становилось довольно холодно. Лучше бы мы поехали, нежели добирались на своих двоих.
Зазвенел телефон в будке. Внутри никого не было, но телефон трещал.
Настороженно я осмотрелся. Никого. Совершенно никого.
Проглотив комок, что застрял в моём горле, я зашёл в будку, снял трубку и подложил к уху.
– Кто это? – осторожно спросил я. Но ответ не прозвучал.
Через секунд тридцать беззвучия, я положил трубку.
– Кто это? – задал такой же вопрос Сора, но уже мне.
– Не знаю, – напряжённо ответил я. – Давай лучше такси выловим?
Он согласился. Мы вышли на открытую часть улицы, выловили машину и вернулись домой.
Пытаясь уснуть, я прокручивал у себя в голове мысль о звонке. Неужто он? Что ему нужно? Кто он?
Завтра я обязательно поеду к господину Дарену. Я должен ему об этом сообщить. Вдруг Соре угрожает опасность?
***
…Тогда ты слышишь стук. Громкий, чёткий, отдающийся эхом. Ты вылезаешь из укрытия и видишь дверь. Громадная дверь перед маленьким тобой. Дверь, которую ты знаешь всю свою жизнь, но боишься открыть сейчас. Ты чувствуешь, что если откроешь её, то увидишь то, что в дальнейшем будешь долго отрицать. Стук доносится снова. Ещё громче. Ещё чётче. Эхо так и давит на уши. Тогда ты тянешься к ручке чтобы открыть дверь и…
21 декабря
В одиннадцать часов дня я поехал к господину Дарену. Соре ничего не сказал. Выловил такси и уже через тридцать минут был у ворот из светлого кирпича. Когда постучался в калитку, то увидел всё того же старика.
– О, здравствуйте.
– Господин Дарен дома?
– Да, но он сейчас занят.
– Мне нужно с ним поговорить. Это срочно.
– Что-то случилось?
– Просто дайте мне поговорить с ним.
Немного подумав, старик впустил меня.
– Идём.
Мы прошли в дом. Мужчина провёл меня на второй этаж. Там располагался кабинет хозяина дома. Старик постучался, после открыл передо мной дверь. Я зашёл внутрь.
– Опять ты? – хриплым и монотонным голосом заговорил мужчина, сидящий за столом. Перед ним были разброшены пачки различных бумаг. Он и правда был занят своими делами.
– Мне нужно с вами поговорить.
– Я занят.
– Это о вашем сыне.
Господин Дарен на секунду застопорился. После выбросил ручку из пальцев.
– Что именно?
Напротив его стола располагалось ещё одно кресло. Я присел на него.
– Вчера вечером мы гуляли по пляжу. Тогда мне показалось, что кто-то следил за нами. После, когда уже совсем стемнело, мы пешком возвращались домой. Тогда рядом с нами зазвенел телефон из будки. Я снял трубку, но никто не отвечал.
– Так это снова ваш стрелок-поджигатель?
Я кивнул.
– Возможно. И я боюсь, что он может навредить вашему сыну.
– Я тебя понял. Тогда я организую поиски. Думаю, что по телефону его найти не составит никакого труда.
– Когда найдёте его, не ловите.
– Чего? – мужчина озадаченно посмотрел на меня.
– Просто скажите мне кто он, дальше я сам разберусь.
Некоторое время господин Дарен размышлял над этим. Между нами простояла плотная тишина.
– Хорошо. Вычислим без проблем, а дальше разбирайся сам, раз так хочешь.
Тишина. Всё было решено. Мы просто сидели друг напротив друга и молчали.
– Что-то ещё? – спросил мужчина, хрустя суставами на мощных ладонях.
– Раз уж я здесь, то хотел бы поговорить о Соре.
Собеседник нахмурил свои и без того тяжёлые брови.
– У Соры есть некоторые проблемы, связанные с вашими отношениями. Это плохо на нём сказывается. Я хочу помочь ему.
Господин Дарен тяжело вздохнул. Взгляд его опустился вниз вместе с головой.
– Я знаю.
– Знаете? – повторил я.
Нет ответа.
– Если вы объясните, что между вами происходит, то может я смогу ему помочь. Пожалуйста, дайте мне эту возможность.
Нет ответа.
– Сора говорил, что вы смотрите на него как будто с отвращением…
– Не в этом дело! – он глубоко вздохнул. – Он весь в мать. Что характером, что лицом.
Дарен встал со своего кожаного кресла, прошёл к маленькому столику, на котором стояла бутылка добротного коньяка и хрустальный стакан. Он открыл бутылку и налил немного обжигающего напитка в стакан.
– Понимаешь, он весь в мать. И каждый раз, когда я видел его, то вспоминал её.
– Можете о ней рассказать, – аккуратно спросил я его.
– Её звали Кассандра. Она… Она сияла. И своим светом озаряла мою жизнь. Так было, пока… – он залпом опустошил стакан.
– Она погибла?
Он кивнул.
– Но не её сияние. Такое чувство, что всё её качества перешли к сыну. Соре на тот момент был всего год. Конечно, о том, что случилось с его матерью я не говорил. Я в принципе разговаривать с ним не в состоянии. Только посмотрю на его лицо и сразу же вижу Кассандру.
– Поэтому вы и пытались его изменить? Хотели, чтобы он стал похожим на вас?
– Да плевать на кого! Лишь бы он не был отражением матери! Когда он перевоспитается, я наконец смогу с ним разговаривать, как с сыном.
– А вы не хотели
