и привлекать лишнее внимание к ним обоим.
Если очередной друг Титая окажется предателем, то разговор будет не очень длинным. Но если тот хоть чем-то благоразумнее Боры, получится выиграть немного времени до того момента, как в нем узнают правителя и, например, решат напасть. За то, что пленил его друга. Или убил второго. Или еще за что-нибудь — в таком деле всегда повод найдется. Тут как монету ни подкинь — все одно упадет на ребро.
Узнать, кто где находится в его столице, несложно. Иоанн умеет слушать шепот и быстро передает весточку отцу. Отправить с прислугой записку для одной из Теней посла тоже особого труда не составляет. В записке только место и имя, что должно вызвать доверие или хотя бы выманить.
Алексей готовится к встрече и спускается в западный овраг. Здесь, в одной из беседок банного двора, два человека, увлеченные беседой, не привлекут лишнего внимания. Это место, в отличие от переулков и темных дворов, создано именно для приятных разговоров. А уж каким окажется этот разговор…
С наступлением ночи пустеет рынок, пустеют фонтанные аллеи и площадь перед октагоном. Зато банные дворы, утопающие в садах и мягком рыжем свете, горожане вниманием не обходят. Тихие речи, компании и пары, уважаемые пожилые люди и совсем юные, которых уже не удерживают по домам и которые способны гулять после дневной работы до утра, — все здесь. Лето, цветущее и благодатное, расправляет ладони на вершине горы.
От теней листвы, подрагивающих на теплом ветру, отделяется другая, непохожая на них: узкая и высокая человеческая фигура сначала смешивается с толпой, направляясь в сторону князя, затем, видно разглядев его, замирает. Поколебавшись, человек подходит ближе. Почти так же тихо, как ходит Титай.
— Чем могу служить, владыка? — Глубокий молодой голос скрывает раздражение так же умело, как тень от покрова на голове — лицо. Пришедший явно ожидал увидеть здесь не его, но князя Готии узнал моментально, даже без богатых одежд и украшений. Еще бы не узнать.
— Надеюсь, что можешь. Здравствуй, Курт.
Алексей кивает в ответ. В тени ротонды, увитой виноградом и плющом, звук заглушается, если не говорить нарочито громко. Если не стоять вплотную, так и не услышишь ничего за внешним гомоном. Раз сразу узнал, значит, хорошо выучил его лицо.
— Ты оценил, что пришел сюда сам, а не под конвоем? — Князь указывает рукой на скамью напротив. — Я хотел бы поговорить с тобой. И хорошо было бы надеяться на твою честность, это возможно?
Сначала нужно прощупать зыбкую почву. Понять, с каким настроением новый знакомый будет отвечать и получится ли вообще разговор.
— Разумеется, господин.
Курт — а это, вне всяких сомнений, он — ждет, пока собеседник закончит каждый из вопросов, и отвечает на оба сразу. Занимает указанное место, не сводя взгляда с князя. На какой ответ тот рассчитывал, интересно? И откуда знает имя? Но этих вопросов задавать нельзя. Любой из них может навредить: ему самому или другому человеку. Особенно второй.
Ответ Курта очевидный, но иначе никто в его положении ответить и не смог бы.
— Наверняка тебе интересно, откуда мне известно твое родное имя, верно? — В качестве залога беседы можно не требовать с него, а предложить самому; это кажется неплохим вариантом. — Его одолжил мне Титай.
Намеренно называет его именно так, рассудив, что это имя имеет большую ценность, чем второе, каким пользовался посол. Не говорит пока, что Титай назвал его сам и добровольно. Если Курт служит Джахану, тому при подобных новостях быстро станет понятно: Титай вовсе не пленник.
Фигура на скамье замирает. Затем шевелится вновь, скидывает с головы покров. На князя смотрит парень вряд ли старше самого Титая. И становится очевидным, что прятать лицо он мог не от большой таинственности: внешность довольно приметная. Короткие волосы совсем не скрывают разного цвета глаза — один карий, другой голубой с темным пятнышком — и ухо, у которого явно недостает кусочка. Курт вздыхает, превращаясь из Тени в человека.
— Значит, он в безопасности. — Юноша смотрит пристально, остро и как-то хищно. — Это хорошо.
— Я рад, что успокоил тебя. Теперь успокой меня ты, чтобы он и дальше был в безопасности. — Князь поднимает руку в жесте, призывающем к молчанию, как только рядом слышатся шаги. Настороженность оказывается лишней, это один из работников бани. Принесли ужин. Кинув взгляд в сторону открытой кухни, Алексей находит глазами одного из своих лучников, без приметной формы, в обычной городской одежде. У воина на коленях сидит миловидная девушка, а сам он вовсю наслаждается выходным. Вот только князь прекрасно знает, что никакого выходного у стрелка сейчас нет и что его подослал Алес, чтобы князь был не один. А ужин не что иное, как сигнал, чтобы сказать об этом. — Угощайся, если голоден. — Алексей кивает на еду и сам берет кусочек ароматного мяса прямо руками, водружает на лепешку и отправляет в рот. — Я могу приказать тебе. Ты можешь солгать. Я могу пытать тебя. Ты все еще можешь солгать. Я могу казнить тебя — уверен, при должном уровне преданности идее человек способен солгать и в этом случае. Ты не хуже меня знаешь, что в столице творятся… странные дела. Каждое неосторожное слово способно стать приговором для кого-то. Ни один из нас не может верить другому. Ни один не может задать вопрос открыто. Но у меня есть власть, у тебя — нет. Потому я хочу предложить тебе сделку: я скажу тебе то, чего ты знать не должен. То, что позволило бы тебе быть уверенным: ты сможешь ответить искренне, о чем бы я ни спросил.
— Где сейчас Кир? — выпаливает Айташ, перебивая.
— Не так быстро, юноша, — усмехается князь. — Я расскажу о нем. И получу ответы взамен. А после разговора возьму тебя под стражу. Согласен?
Алексей протягивает руку над столиком, звякнув браслетом. От его энтузиазма и улыбки сейчас любому стало бы не по себе. Айташ хмурится, взвешивая риски. Раз уж князь не рассказывает ему так просто, где держат Титая, велик шанс, что и остальным не говорит. Можно попробовать, раз есть вероятность, что это устроил Титай. Если нет, то сам и ответит за свою ошибку. Парень стискивает челюсть так, что выступают желваки. И пожимает протянутую руку.
— Идет.
Ничего ужасного не происходит. Небо не разверзается, на землю не проливается огненный дождь. Хотя, по ощущениям, должно было случиться хоть что-то из этого. Вокруг шумит двор, неподалеку слышится смех, в воздухе витает запах вкусной еды. Только в одной этой ротонде, кажется, царит мертвая
