"Говорил обычно Гитлер, не позволявший себя перебивать никому, кроме Геббельса; тот, улучив момент, подбрасывал фюреру "ключевое слово", вызывавшее у него интерес и новый поток высказываний. Геббельс научился использовать подобные моменты для принятия важных решений, которые, хотя и имели устную форму, воспринимались всеми как "указание фюрера" по тому или иному вопросу. Однажды случилось так, что Гитлер неожиданно замолчал, и Геббельс не нашелся, что сказать; последовала долгая и неловкая пауза. Решили рассказывать анекдоты, и тут уж Геббельс оказался непревзойденным, без устали сообщая последние политические сплетни и шуточки, да ещё и приправляя их словечками берлинского жаргона. С особым удовольствием он передавал остроты, жертвами которых были Геринг и другие партийные руководители - но, конечно, не он сам".
Так же охотно Гитлер принимал за своим столом красивых женщин, особенно актрис, не обнаруживая, впрочем, по отношению к ним никаких намерений завязать любовную интрижку; Геббельсу поручалось выбирать и приглашать подходящих дам. А он и сам любил женское общество. Для приемов у фюрера обычно отбирал привлекательных и женственных особ, умеющих с удовольствием поддержать беседу и не обремененных слишком высоким самомнением, потому что втайне страдал из-за своего небольшого роста и физического увечья.
НОВОЕ УВЛЕЧЕНИЕ И ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ ИЗМЕН ЖЕНЕ
В 1936 году Геббельс познакомился с молодой чешской актрисой Лидой Бааровой, снимавшейся в то время на немецких киностудиях. Ей едва исполнилось 20 лет, но она уже имела большой успех, особенно как партнерша известного киноактера Густава Фрелиха, с которым её связывали тесные личные отношения. У Фрелиха был дом в Шваненвердере, располагавшийся рядом с дачей Геббельса. Там-то и встретились министр и актриса, хотя до этого Геббельс, конечно же видел Лиду на презентациях и премьерах фильмов. Фрелиха и его подругу пригласила на чай Магда, встретившая их во время отдыха на даче. Потом состоялись ещё такие же встречи и чаепития, имевшие вполне непринужденный характер. Все думали, что Баарова собирается замуж за Фрелиха, тогда как на самом деле их отношения были близки к разрыву. И тут Лида почувствовала интерес к "очаровательному министру", хотя знала, что он почти вдвое старше её.
Потом она получила в числе других работников искусства приглашение на ежегодный партийный праздник в Нюрнберге, где, помимо участия в политических театрализованных представлениях, посещала, конечно, и бесчисленные светские приемы. Там она впервые встретила Гитлера, да ещё и в сопровождении Геббельса.
- Я должен перед вами извиниться, госпожа Баарова! - обратился к ней Гитлер.
- Но почему, господин рейхсканцлер? - спросила молодая актриса с искренним удивлением.
- Меня подвел мой адъютант, - продолжал Гитлер, - он должен был вручить вам цветы.
- За что же, господин рейхсканцлер?
- Ну как же, ведь вы на следующей неделе выходите замуж, не так ли? Кажется, в понедельник?
- О нет, господин рейхсканцлер!
- А говорят, что за киноактера Фрелиха! - объяснил Гитлер, не довольный тем, что попал в неловкое положение.
- Нет, господин рейхсканцлер! - ответила актриса, покачав головой.
- И вы не собираетесь за Фрелиха?
- Нет, господин рейхсканцлер!
Тут в разговор вмешался Геббельс. Он тоже спросил актрису, обручена ли она с Фрелихом и собирается ли в скором будущем выйти за него.
- Да нет, господин рейхсминистр! - повторила она снова.
Следующая встреча с Геббельсом произошла пару дней спустя на большом приеме, где устраивалось музыкальное представление. Лида сидела в ложе рядом с министром; там были и другие гости. Оркестр играл лирическую мелодию из "Элеонор", и певица повторяла припев модной песенки: "Я была влюблена, я была так влюблена!" Геббельс наклонился к своей соседке и, не стесняясь многочисленных соседей по ложе, прошептал ей на ухо: "Я тоже!"
Молодая артистка сделала вид, что не приняла это всерьез, и продолжала называть его "господин рейхсминистр", а он её - "госпожа Баарова", обращаясь к ней только на "вы". На следующий день Геббельс должен был произносить свою главную речь на празднике, и оба снова встретились среди многочисленных гостей. Неожиданно Геббельс, извинившись перед присутствующими, сказал, что должен обсудить с госпожой Бааровой кое-какие вопросы, связанные с её ролью в новом фильме, и увел её в соседнюю комнату. Лида удивилась не меньше других, потому что вот-вот должны были объявить о выступлении Геббельса с речью, но он, как ни в чем не бывало, заговорил о её профессиональных делах, спросил о режиссере нового фильма и об исполнителях ролей, а также о том, что нужно сделать, чтобы картина получилась удачной. Слушая его, Баарова не могла отделаться от мысли, что ему нужно готовиться к выступлению. "Но, господин рейхсминистр, - сказала девушка, - ведь вам через двадцать минут уже нужно быть на трибуне!" "Это ничего, - ответил он, - для меня это дело привычное", - и снова с полным спокойствием заговорил об операторе фильма и о всяких мелочах. Но Лида не сводила глаз с больших часов, висевших на стене. "Ведь вам нужно идти на сцену, осталось всего семь минут!" - воскликнула она, нервничая. "Не беда!" - повторил её собеседник и продолжал с увлечением развивать тему о фильме. Когда до выхода оставалось всего три минуты, он её поцеловал, и тут оба заметили, что у него на лице остались следы губной помады, так что пришлось потерять ещё две минуты, чтобы их убрать. Лида помогла министру привести себя в порядок, вытерев ему лицо дрожащей рукой. После этого Геббельс с улыбкой попрощался и отправился произносить свою речь. Лида сидела в зале и не сводила с него глаз, не вникая в то, о чем он говорил. Тут Геббельс нашел её взглядом среди публики, достал из кармана носовой платок и энергичным жестом вытер себе губы, повторив движение, которым до этого стирал следы губной помады; а потом, сделав этот намек, понятный только им двоим, продолжил речь.
Геббельс знал, как польстить женщинам, особенно избалованным: им нужно было уделять внимание и время. Когда он хотел приударить за красоткой, то не просто посылал ей букет роз с кем-нибудь из своих секретарей, а сам, выбрав несколько лучших цветков, отправлял их из магазина с запиской, содержавшей личные намеки и любезности. Такое внимание производило неотразимое впечатление на женщин, знавших, как сильно он занят на службе; каждой льстило, что он сумел найти время лично для нее. "Но, господин министр, - говорила обычно женщина после более близкого знакомства, - а как же ваша конференция? И выступление по радио? И другие дела?" "Дела подождут, - отвечал Геббельс, - сейчас я с тобой, и это самое важное дело!"
Для Бааровой у Геббельса всегда находилось время; они стали встречаться при каждом удобном случае. Ему нравилось с ней беседовать, обсуждать свои личные проблемы, никогда не касаясь политики, которая её не интересовала и в которой она совершенно не разбиралась. Впрочем, он больше сам расспрашивал её о профессиональных и личных делах. Баарова снимала в Берлине небольшую квартиру, но обычно она встречалась со "своим министром" в одном из его уютных "павильонов" за городом.
Снимаясь в кино, Баарова пользовалась неплохим успехом и не нуждалась в деньгах; у неё был даже небольшой автомобиль чешского производства, привезенный с родины. На нем она ездила каждые две-три недели в Прагу повидаться с родителями. Когда эта крошечная машинка стояла где-нибудь на площадке среди громадных "мерседесов" и "майбахов", на которых ездили большие нацистские начальники, это производило комическое впечатление. Даже Гитлер обратил на это внимание, обронив как-то: "Что это Баарова, не может что ли купить себе более приличный автомобиль?". Тогда Геббельс, повторив при встрече этот вопрос, подарил ей "мерседес", который, однако, ей не понравился. Ей был по душе собственный дребезжащий, но удобный "сундучок на колесах". Как правило, она не принимала от Геббельса ценных подарков только разные сентиментальные безделушки на память.
Постепенно обычная любовная связь стала перерастать в серьезное увлечение. Геббельсу нравились яркие славянские черты лица Лиды, её высокие скулы, глубокий голос, богатый оттенками, и своеобразный чешский акцент. Женственность придавала Бааровой особое очарование. Они встречались уже два года и за это время ни разу не поссорились. Он называл её "Лидушка" и вел себя свободно, отбросив всякое позерство и забыв об условностях. Они просто были счастливы вместе, без всяких недоразумений и неприятностей.
Но в Берлине трудно что-либо утаить, и начались сплетни, которые дошли до Магды. Она пригласила Лиду на чай и сообщила, что хотела бы поговорить с ней наедине в более удобной обстановке. Молодая женщина сначала нисколько не испугалась, хотя ей предстояло вступить в спор с первой дамой рейха, с которой могла бы потягаться разве что жена Геринга Эмми. Все преимущества оставались на стороне Магды, хотя она была на 20 лет старше Лиды, но лично знакома с фюрером и даже дружна с ним. Кроме того, Магда - законная жена человека, которого Баарова просто любила. Поняв эти обстоятельства, Лида начала волноваться, но отказаться от приглашения не могла, и поехала в Шваненвердер.
