Он молчал.
-- Пошли. Обсудим, -- наконец сказал он и, положив в пакет полотенца, пошел в сторону лодочной станции.
-- Игорь, объясни ему, что мы успели сделать, -- попросила я.
Игорь догнал его. Я с Сан Санычем пошли за ним.
-- Если судить по поведению отца, у него неприятности. Это так? -- спросил Сан Саныч.
-- А как ты это определяешь? -- спросила я.
-- Когда у него неприятности, он молчит, потом быстро собирается и уезжает. Он уедет?
-- Еще не знаю, -- ответила я.
-- Я могу дать вам совет, -- предложил Сан Саныч.
-- Давай.
-- У нас в садике работает дворник дядя Федя. Он всегда говорит: клин надо выбивать клином. -- Спасибо. Замечательный совет, -- поблагодарила я Сан Саныча.
-- Только я не знаю, что такое клин. А вы знаете?
-- Не очень хорошо, -- ответила я. Мне не очень хотелось объяснять мальчику про клин, к тому же этот самый клин я в жизни никогда не видела.
Когда мы подошли к даче, он сказал Игорю:
-- Постарайтесь найти аналитика. А мы с Верой Ивановной подъедем к указанному времени.
Игорь посмотрел на меня. А что мне оставалось делать? Я хотела остаться с ним.
-- Пусть будет так, -- сказала я.
Игорь уехал, и мы остались вдвоем. Вернее, вначале втроем, но он сказал Сан Санычу:
-- Можешь погулять.
-- Мне не хочется, -- ответил Сан Саныч.
-- Тебе хочется.
-- Ты уедешь в Москву сегодня? -- спросил Сан Саныч.
-- Да.
-- Других вариантов нет?
-- Нет. Ты переночуешь у Валерия и Люды, а я завтра приеду.
Сан Саныч посмотрел на часы, кивнул и, не торопясь, вышел. Он шел, как отец, развернув плечи, чуть наклонив голову.
-- Кофе, чай или что-нибудь плотнее? -- предложил он.
-- Чай.
Он приготовил бутерброды, заварил чай. На участке перед домом росли большие ели. Если их посадили в конце тридцатых, им было больше пятидесяти лет. Кроме елей на участке ничего не росло: ни цветов, ни ягодных кустов.
-- Я не знала, что у тебя есть сын.
-- Теперь знаешь.
-- Я еще ничего не знаю.
-- Могу рассказать. О чем?
-- О твоей жене.
-- Моя жена вышла замуж за моего партнера по бизнесу и живет в Гамбурге.
-- И тебе оставила сына?
-- Да.
-- А с кем он живет на даче?
-- С нянькой.
-- А сколько лет няньке?
-- Ты хочешь спросить, сплю ли я с ней? Не сплю.
-- А где сейчас нянька?
-- На субботу и воскресенье она уезжает в Москву.
-- А зимою?
-- Дача зимняя. Сан Саныч здесь живет уже два года. Осенью он пойдет в школу. Но для решения этой проблемы у меня есть еще два месяца.
-- Но ты знаешь, как решить эту проблему?
-- Знаю.
-- А как решить проблему с тендером?
-- Не знаю. Ситуация складывается не в нашу пользу. Виноват в этом и я. Я не предусмотрел, что Шахов может добиться переноса сроков тендера. Нам нужны деньги, чтобы продолжить строительство судов. Эти деньги может дать только государство.
-- Но у нас есть партнер, который вложил тоже деньги. Пусть он добавит, пока ты не поправишь свое финансовое положение.
-- Он не вложит денег. Риск должен быть обоюдным. Он узнает, что мы не кредитоспособны, что мы проиграли тендер, и будет ждать. Если нас перекупит более удачливый конкурент, он будет работать с ним.
-- А почему мы должны проиграть? Ведь мы строим суда. Это новые российские суда, государство должно нас поддерживать.
-- Государство -- это чиновники. Чиновник соблюдает государственный интерес, когда он совпадает с его личным интересом. То, что Шахов перенес сроки тендера, означает, что он купил мнение чиновников.
-- Мы это можем доказать?
-- Нет. У чиновников есть замечательное объяснение, почему не надо поддерживать нашу компанию.
-- Почему?
-- Потому что в последние два года мы больше теряли, чем приобретали. Глава компании женился на "мисс Россия" и вкладывал деньги в модельный бизнес, и тоже не очень успешно. Наконец, пьяный попал в автокатастрофу и практически не дееспособен. Если бы Иван Кириллович въехал бы, даже на коляске, он, может быть, нашел бы аргументы, почему государство должно поддерживать нас, а не Шахова. Шахов нас перехитрил, теперь я это точно понимаю. Твое появление в компании на меня подействовало, как красная тряпка на быка. Мне бы не обижаться...
-- Обижал в основном ты, я защищалась, -- напомнила я.
-- Сейчас это не имеет значения, кто кого обижал.
-- Почему же -- имеет! -- не согласилась я. -- Тебе надо обижаться на Шахова. Он вам с Настей подбросил крючок, и вы его заглотили. Что меня удивляет, Настя ведь гебешница и должна была бы отрабатывать сразу несколько вариантов и версий. Шахову мешал Бурцев здесь, даже в инвалидной коляске. Я иногда думаю, может быть, все это Настя подстроила...
-- Тогда и Гузман, и Малый Иван, и я.
-- Вы -- нет.
-- Почему?
-- Потому что вы дебютанты в этих играх.
-- А ты?
-- Я, как оказалось, тоже не очень крутой.
-- Какие будут последствия, если Шахов выиграет? -спросила я.
-- Твоему отцу придется продать большую часть акций Шахову или людям, которые будут представлять интересы Шахова. Компания будет ликвидирована или сольется с компанией Шахова.
-- Я вернусь работать в школу, а ты перейдешь работать в компанию а.
-- Я не перейду. Он мошенник и бандит. Я дорожу своей репутацией.
-- Если у вас нет другого выхода, нам надо побеждать Шахова, -- сказала я.
-- Конечно, надо сделать все возможное, -- согласился он.
-- И невозможное. Кто от нас будет участвовать в тендере -- ты или Адмирал.
-- Я думаю, лучше Адмирал. Я не умею скандалить. Адмирал может наорать, это иногда в России еще действует.
-- Хорошо, -- согласилась я, -- я пойду вместе с Адмиралом.
-- Этого делать не надо, -- не согласился он. -- Шахов имеет информацию от Бессонова, что ты не дура, находчива, напориста, когда надо, но многого не понимаешь в профессиональной терминологии. Он задаст тебе один-два вопроса и высмеет тебя. А это страшно, когда высмеивают. Он выиграет в первом же раунде.
Солнце зашло за кромку леса. Начало темнеть. Мы сидели на веранде, пили чай и со стороны, наверное, казались молодой и счастливой парой. Сидят себе вдвоем, и никто им не нужен. Я не знаю, о чем он думал, а я вдруг представила, что следующим летом ранним утром я буду сидеть на этой веранде и кормить грудью маленького мальчика, может быть, девочку, нет, все-таки мальчика. Анюта, Сан Саныч и он будут еще спать. Потом я уложу мальчика, поставлю варить овсянку, разбужу всех, и они побегут на речку купаться, а я заварю чай, поджарю хлеб. А трое детей -- совсем не плохо.
-- Нам надо ехать, -- сказал он.
В машине я уснула и проснулась, когда он поворачивал к офису. На стоянке уже стояла "восьмерка" Насти, "Волга" Адмирала и "Мерседес" Игоря. Малого Ивана привезли из Рязани только утром.
Мы трое: я, Настя, и Малый Иван сидели у меня в кабинете, ожидая возвращения Заместителя и Адмирала.
-- Все, -- сказала Настя, посмотрев на часы, -- они закончили уже минут тридцать назад. Если не позвонили, значит, результат отрицательный.
-- Я пойду к себе, -- сказал Малый Иван.
Настя тоже вышла. Я осталась одна. Попыталась читать -- не получилось, не могла сосредоточиться. Откинула спинку кресла, положила ноги на стол, закрыла глаза и тут же уснула. Проснулась от голоса Адмирала в приемной.
-- Настя, -- сказал он, -- дай выпить.
Я успела убрать ноги, поправить волосы. Они вошли, сели. Настя принесла коньяк, нарезанный лимон и рюмки. Адмирал налил себе, выпил, налил еще, и так четыре раза.
-- Шах всех купил, -- наконец сказал он.
-- Расскажите, как шел тендер, -- попросила я.
-- Он все записал, -- Адмирал кивнул на Заместителя.
Заместитель достал небольшой диктофон и включил его. Конкурс проектов шел, как и предполагал Заместитель. Я выслушала речи о легкомыслии отца в ведении дел, о модельном бизнесе, о том, что компания практически частная, и поэтому он назначил исполнять обязанности президента свою дочь, учительницу средней школы.
-- У нее нет среднего образования? -- спросил кто-то, кто не понял или не расслышал.
-- Она учительница в средней школе.
Я узнала голос Шахова.
-- Ее кто-нибудь видел?
-- Я видел на презентации "Гросбанка". Симпатичная женщина. Платьице от Нино Риччи за тысячу долларов, часы "Картье" за тысячу пятьсот, сумочка за восемьсот...
-- Послушайте! Вы обсуждаете не наш проект, а личность президента компании. Вы наш конкурент, и это нарушение деловой этики -- переводить деловое обсуждение в личностное и высказывать субъективное мнение.
Я узнала голос Заместителя. И тут же прозвучало возражение Шахова:
-- То, что она симпатична, конечно, мое субъективное мнение. Но стоимость ее нарядов абсолютно объективна: учительница с зарплатой в четыреста тысяч уже купила себе часики, на которые она должна работать год в школе. Женщина с размахом.
И я вдруг поняла, как буду действовать. План сложился сразу.
-- Спасибо, достаточно, -- сказала я. -- Суть ясна. На досуге я дослушаю кассету. Сейчас я бы хотела услышать ваши предложения в связи с изменившейся ситуацией.
