хлеба. Наконец-то, откусив по чуть-чуть несколько раз, он аккуратно кладет хлеб на снег и пытается быстро пережевать его, но он был настолько сухой и замерзший, что с первого раза не получалось, а друзья, тем временем, уже звали его, и он должен был идти к ним, не показывая вида, что жует подобранный им, насквозь промерзший, хлеб, от которого у него онемели зубы, не считая, что вкус самого хлеба отсутствовал вообще.
Догнав друзей, которые заподозрили неладное, они спросили его: «Ты там замерзший хлеб что ли ел, который валялся?». «Нет, я уронил битки из кармана и собирал их», – краснея, ответил он им, пытаясь скрыть данный факт из-за стыда, что его видели его лучшие друзья, как он есть хлеб, выброшенный кем-то на улице. Но крошки заплесневелого хлеба, которые частично остались на его рукавицах, говорили обратное. Наигравшись и налазившись на заброшенном заводе, они разошлись по домам, но мальчик не хотел возвращаться в тот дом, он направился к его маме, которая спрашивала, как он провел день и кушал ли он, так как перед уходом она дала его бабушке оставшиеся деньги, что у нее были, чтобы она его не упрекала в еде, которых должно было хватить до конца зимних каникул.
После этих слов мальчик достает поломанный и уже оттаявший кусок хлеба вместе со снегом из своего кармана и показывает его маме, рассказав, что ему утром она запретила сделать завтрак и как он кушал сегодня на обочине дороги тот самый хлеб, скрываясь от своих друзей. Мама смотрела на него, в его голубые глаза, и плакала, представляя все в своей голове, что он говорил, и сильно сожалела, что согласилась на ее очередные уговоры, что ее сын будет сыт и в тепле до конца зимних каникул.
Выслушав все, она обняла его и еще продолжала плакать, прокручивая и представляя картину того, что ей рассказал сын и приговаривая, что все вернется – земля круглая, но не сейчас.
На утро следующего дня он вместе с мамой направились в его школу, где он учился, и поговорив с директрисой, они решили, что до конца окончания школы, он будет всегда под присмотром у воспитателей, и никаких бабушек больше. Сама же мама устроилась в его школу мыть полы, пока копит деньги на билеты в столицу, где была работа и смотрит за сыном, который очень сильно любит ее и переживает за неё. Ближе к окончанию учебного года, его мама уехала в город на заработки, а ее сын отправился в лагерь на время летних каникул.
Виктория отправилась в столицу со своей одноклассницей, которая позвала ее работать на стройке, но, по приезду их никто не ожидал, и первый раз, за все время пребывания в столице, они ночевали в подъезде. Пройдя несколько домов, в которых были открыты двери и отсутствовали домофоны, они заходили и смотрели на обстановку, но в подъездах уже спали люди, какие-то дома были с консьержами, и они так прошлялись до двенадцати ночи, пока не наткнулись на старый дом, готовящийся под снос. Зайдя в него, они поняли, что в этом доме кто-то живет, как выяснилось, там жили приезжие нелегальные мигранты, работающие за копейки где, придётся, а вечерами сидели без включенного света, чтобы не привлекать внимание полиции, и спали по десять человек в комнате.
Увидев все это, они передумали оставаться в доме, так как в случае чего, их тоже могут забрать в полицию и, они направились на очередной поиск жилья. Наконец-то, найдя подходящий дом с открытой дверью, они зашли в него и сразу направились в теплый подвал, в котором, к счастью, никого не было. Они сделали из подручных средств небольшие стулья и спали по очереди, потому что одна из них караулила, и так до восьми утра, пока не стало слишком опасно сидеть там.
Выйдя из подвала подъезда, они направились по стройкам, но везде было очень опасно находится двум молодым девушкам, и они решили направиться по адресу одной из родственников по линии мужа Виктории. Приехав к месту, где жила тетя, они, наконец-то, могли немного отдохнуть, так как после приезда в столицу не было такой возможности. Тетя его бывшего супруга, недолго думая, так как была очень предприимчивая и ушлая на все руки, быстро нашла место, куда пристроить их, этим местом оказался торговый ларёк, который принадлежал ее близкой подруге, а жить можно было в нём и работать посменно.
В тот же день, они пришли на торговую точку, где прошли мини инструктаж от владелицы, расписались за технику безопасности и принялись работать. Работа была непыльной и хорошо оплачиваемой, Виктория даже могла позволить себе с зарплаты купить некоторые вещи, помимо отправки денег сыну, который беспокоился за неё и когда его звала воспитательница к телефону, когда мама звонила, он, что есть сил, бежал по школьным коридорам, чтобы услышать ее голос, по которому очень соскучился. Подружки работали около полугода душа в душу, пока ее близкая, как она думала, подруга, не украла недельную выручку из кассы ларька, и все украденные деньги пришлось отрабатывать Виктории, на протяжении полугода, после чего ее попросили покинуть данную торговую точку и забыть сюда дорогу, так как владелица того ларька думала, что они поделили те деньги между собой.
Началась очередная полоса невезения, с которой столкнулась Виктория, благо добрая тетя, на тот момент приютила ее и дала возможность пожить у нее. Поменяв еще несколько рабочих мест, она, наконец-то, нашла работу в одной из гостиниц, по объявлению в газете, на должность горничной и попутно совмещала со второй работой в той же гостинице, мыла полы на нескольких этажах. Лишних денег на тот момент не бывало совсем, по причине того, что ее тетя потеряла работу и просила каждый месяц с получки выручать ее деньгами, плюс у неё тоже росла дочка, она была ровесницей сына Виктории. Так продолжалось около года, пока терпение Виктории не закончилось, а долги тетя не отдавала все так же. Как и ее сестра в деревне, бабушка сына Виктории по линии отца сетовала на то, что это была, своего рода, плата за квартиру и, мол, возврата денег не жди, на что Виктория любезно спросила: «А то, что я твою дочь одевала, оплачивала квартиру, твои долги, выкупала из ломбарда твои заложенные вещи, не считая покупок еды на всех, это тоже своего рода квартплата?». «А ты как хотела, жизнь в городе стоит дорого!», – спокойно и небрежно отвечала тетя, после чего
