В дальнейшем С. Аллилуева жила в нескольких городах США, а до приезда в СССР, - в Англии. В 1984 году в Индии была издана её книга воспоминаний "Далекие звуки". От издания этой книги особого удовлетворения она в отличие от "Двадцати писем к другу" не получила.
Возвращение её на Родину говорит о том, что, видимо, то, что она хотела найти за её пределами, сделать ей это не удалось.
Вот текст её заявления для прессы от 16 ноября 1984 года:
"Попав в этот самый "свободный мир", я не была в нем свободна ни одного дня. Там я была в руках бизнесменов, адвокатов, политических дельцов, издателей, которые превратили имя моего отца и мою жизнь в сенсационный товар. Я стала в эти годы любимой дрессированной собачкой Си-ай-эй (ЦРУ), тех, что дошли даже до того, что стали говорить мне, что я должна писать, о чем и как. Старый друг, швейцарский адвокат доктор Питер Хафтер из Цюриха, хорошо знает из личной переписки со мной, как быстро испарился мой идеализм по отношению к Америке. Продолжать сегодня идеализировать США было бы совершенно невозможно. Я знаю многих, кому возвратиться домой мешает только страх перед возможным наказанием. Я говорю о тех, кто, как и я, остался там, одурманенный идеализмом псевдодемократии. Те, кто ехал туда, чтобы разбогатеть, они разбогатели, конечно, и процветают. Им там хорошо.
Все эти годы меня не покидало чувство глубокой вины. Сколько я ни старалась вполне искренне жить так, как все американцы, и наслаждаться жизнью, у меня этого не получилось. Позже я сделала попытки переехать в какую-нибудь мирную, небольшую страну вроде Швейцарии, Швеции, Греции, даже, может быть, в Индию, но мне удалось лишь только два года назад выбраться в Англию. Это к вопросу о свободе. То, что я хотела, я сделать не могла. Я только сумела выехать в Англию. Только тогда и только там возник наконец контакт с моим сыном через переписку и телефон. До того я была совершенно отрезана от всякой информации о моих детях.
Моя жизнь за границей постепенно утрачивала всякий смысл. Моей целью было не обогащение, а жизнь среди писателей, художников, интеллигенции. Я хотела заниматься фотографией, языками. Однако из этого ничего не вышло".
Возвратившись на Родину после почти восемнадцатилетнего отсутствия, Светлана встретила теплое отношение. Москву она увидела неузнаваемо изменившейся. Она с удовольствием встречалась со своими родственниками, беседовала с ними, старалась найти контакты, восстановить добрые отношения.
В Москве она не осталась. Она выехала в Тбилиси, объяснив это своей привычкой жить в небольших городах, вдали от столичной суеты. До этого в Грузии она бывала несколько раз. В Грузии, как и в Москве, её встретили с большим пониманием. Она поселилась в двухкомнатной квартире улучшенного типа, ей было установлено денежное содержание, специальное обеспечение и право использования для поездок государственного автомобиля. В Тбилиси она встретила свое шестидесятилетие, которое было отмечено посещением музея её отца. Дочь её ходила в школу, занималась конным спортом. Но что-то, однако, и здесь её не устроило. Вскоре она начала срываться, в гневе обрушиваясь на дочь, на знакомых, устраивала скандалы. Окончательно оттолкнула от себя сына, который, несмотря на устроенный ему ранее скандал, попытался вновь наладить с ней отношения, когда она лежала в больнице на обследовании. Многие тбилиссцы не раз были свидетелями её скандалов с дочерью Ольгой. А её старшая дочь так и не встретилась с ней.
Прожив неполных два года в Советском Союзе, С. Аллилуева направила в ЦК КПСС письмо с просьбой разрешить ей выезд из СССР, мотивировав его отсутствием взаимопонимания с детьми. В Москве ей такое разрешение было дано незамедлительно, и она покинула во второй раз свою Родину, сохранив за собой двойное гражданство - СССР и США.
Своими впечатлениями от встреч со Светланой Аллилуевой поделился её племянник Е. Я. Джугашвили (сын Якова Джугашвили):
"Первое, что меня поразило, удивило и насторожило, - это нежелание С. Аллилуевой видеть своего сына Иосифа с женой у меня дома, куда я её пригласил на ужин. В моем доме в их адрес были сказаны оскорбительные слова.
Спустя какое-то время С. Аллилуева написала письмо моей жене, где советовала бросить меня и самой воспитывать "прекрасных деток". Как я потом выяснил, развестись с женой она требовала и от Иосифа.
При всей её довольно скромной одежде, я уверен, она постоянно ощущала на своей голове корону и часто пускала в ход приказные формулировки, а свою дочь неоднократно обижала. Работники музея в Гори были свидетелями её повелительных распоряжений и требований особого внимания к её персоне...".
После выезда из СССР Светлана Аллилуева поселилась в Англии.
Жизнь наградила её суровой и во многом драматической судьбой. Так уж устроен мир, что детям часто приходится расплачиваться за деяния своих родителей. Ее отец оставил в наследство суровое и очень противоречивое отношение к ней окружающих. Чтобы все это вынести, надо обладать очень сильным характером. Светлана же как женщина, как впечатлительный человек, к тому же с травмированной психикой, вынести этот тяжелый груз не смогла.
УНИЧТОЖЕНИЕ СЕМЬИ АЛЛИЛУЕВЫХ
После смерти Надежды, жены Сталина, уничтожение семьи Аллилуевых не заставило себя долго ждать.
Первый выбор Сталина пал на старшего брата Павла и его жену Евгению Александровну. Павел Сергеевич, похожий на младшую сестру и внешне, и внутренне, только, пожалуй, более мягкий, был профессиональным военным. Во время гражданской войны он воевал под Архангельском, в Туркестане.
После окончания гражданской войны стал участником экспедиции на Крайний Север. На реке Норилке экспедиция обнаружила запасы каменного угля и железной руды. Позже здесь был основан город Норильск. В конце двадцатых годов Павел работал в Германии в качестве военпреда. В 1938 году, выйдя на работу после очередного отпуска, генералу Аллилуеву стало плохо, и он умер в своем кабинете от сердечного приступа - так на него подействовали массовые аресты сотрудников его управления. Через десять лет, в 1948 году, эту внезапную смерть вспомнит Берия и использует её против вдовы Павла Аллилуева Евгении Александровны. Ей предъявили обвинения в отравлении мужа и осудили на десять лет, а освободили лишь в 1954 году.
Трагично сложилась судьба старшей сестры Анны. Она рано вышла замуж за Станислава Францевича Реденса - польского большевика. Реденс работал в ЧК на Украине, в Грузии. В Тбилиси он повстречался с Берией и сразу не понравился ему. Лаврентий Павлович сделал все возможное, чтобы выжить Реденса из Грузии. Был найден благовидный предлог - перевод в московскую ЧК. На первых выборах в Верховный Совет СССР в 1936 году Реденса избирают депутатом. Но в 1938 году в Москве появляется Берия. Реденса сразу же откомандировали в Казахстан, и он с семьей переехал в Алма-Ату. Пробыл там недолго - вскоре его вызвали в Москву. Ехал с тяжелым чувством. Оно оправдалось - к семье он уже никогда не вернулся.
За Реденса пытались вступиться Павел Аллилуев, когда он был ещё жив, и А. Сванидзе. Но Сталин был непреклонен. Как пишет Светлана Аллилуева, отец не терпел, когда вмешивались в его оценки людей. Если он выбрасывал кого-либо, давно знакомого ему, из своего сердца, если переводил в своей душе этого человека в разряд "врагов", то невозможно было заводить с ним разговор об этом человеке. Сделать "обратный перевод" его из врагов, из мнимых врагов, назад - он не был в состоянии и только бесился от подобных попыток.
Реденса расстреляли, и Сталин сам сообщил об этом его жене. После этого Анну Сергеевну перестали допускать в Зубалово и тем более в кремлевскую квартиру Сталина. Старики Аллилуевы, потрясенные смертью двоих детей, оплакивали зятя, пытались, как могли, поддержать старшую дочь. Анна Сергеевна просила помощи у старых друзей мужа - Ворошилова, Молотова, Кагановича. Она не верила, что Реденс расстрелян. Ее принимали, угощали чаем, старались утешить - и только.
В 1947 году вышла книга, написанная Анной Сергеевной. Это были воспоминания о революции, о семье Аллилуевых. Ознакомившись с ней, Сталин пришел в бешенство. В результате автор воспоминаний в 1948 году вместе с вдовой брата Павла получила десять лет одиночного заключения.
Вернувшись в 1954 году из тюрьмы совсем больным человеком, Анна Сергеевна не узнавала своих взрослых сыновей, сидела целыми днями в комнате, равнодушная ко всем новостям: что умер Сталин, что не существует больше заклятого врага их семьи Берии. Тяжелая форма шизофрении поразила её. Она умерла в 1964 году в больничной палате. После десяти лет тюремной одиночки она боялась запертых дверей. В больнице, несмотря на протесты, её запирали на ночь. Однажды утром её обнаружили мертвой. До последних своих дней она верила, что Реденс жив, несмотря на то, что ей прислали официальное извещение о его посмертной реабилитации.
