вообще молчать, а не объявлять за завтраком.
Идя между стеллажами в супермаркете, Джейми бросил в корзину банку сгущенки, однако на кассе опомнился и незаметно отложил в сторону. Вернувшись домой, лежал на диване, бездумно переключая каналы: Великая Китайская стена, парад старинных автомобилей… И вдруг решил позвонить Райану.
54
В четыре часа следующего дня Кэти допустила ошибку, сказав Джейкобу:
– Собирайся, дружок, через полчаса возвращаемся в Лондон.
– Я тебя ненавижу! – расплакался он.
Кэти стала его урезонивать, однако Джейкоб твердо вознамерился закатить нешуточный скандал. Пришлось закрыть сына в гостиной.
– Выйдешь, когда успокоишься.
Тут вмешалась мама:
– Нельзя так обращаться с ребенком!
Через две минуты она уже скармливала ему шоколадные шарики на кухне. Какая муха кусает людей, когда они становятся бабушками и дедушками? Тридцать лет назад их с братом могли отшлепать и отправить спать без сладкого за любую мелкую провинность. Теперь – вторая порция десерта и игрушки на обеденном столе.
Кэти собрала вещи и попрощалась с папой. Когда она сказала, что мама займется поисками врача, он окаменел от ужаса, но у Кэти больше не было сил на жалость. Поцеловав его в лоб, она тихонько вышла.
Она силой затащила упирающегося Джейкоба в машину, и – о, чудо! – поняв, что сопротивление бесполезно, тот сразу успокоился.
Через два с половиной часа они подъехали к дому. В холле горел свет, шторы задернуты. Рэй дома. Во всяком случае, был.
Джейкоб отключился, пришлось тащить его на руках. В холле – никого. Кэти отнесла мальчика наверх и уложила в кроватку. Авось не проснется. Если Рэй здесь, трудно будет одновременно выяснять отношения и успокаивать сына. Она сняла с малыша ботинки и штанишки и накрыла его одеялом.
Внизу раздались шаги. В прихожую вошел Рэй с ее дорожной сумкой и рюкзаком Джейкоба. Остановился, поднял взгляд.
– Извини.
И понес вещи на кухню. Видно было – он по-настоящему раскаивается. В нем словно что-то надломилось. Кэти поняла, что уже очень давно не слышала искренних извинений.
Она прошла за Рэем и села напротив.
– Я не должен был так поступать… – Он взволнованно вертел в руках шариковую ручку. – Убегать. Ты имеешь право пить кофе с кем хочешь. Это не мое дело.
– Очень даже твое, – ответила Кэти. – И я говорила тебе…
– А я приревновал… Глупо… Послушай, я ни в чем тебя не виню…
Злость испарилась. Кэти поняла, что Рэй честнее и самокритичнее любого из ее родственников. Как она не замечала этого раньше? Она тронула его за руку. Никакой реакции.
– Ты сказала, что не можешь выйти за человека, который так к тебе относится.
– Я рассердилась.
– Это правда. Ты действительно не можешь.
– Рэй…
– Послушай. Я многое передумал… – Он остановился и перевел дух. – Тебе не стоит за меня выходить.
Кэти хотела возразить, но Рэй поднял руку.
– Я тебе не подхожу. Не нравлюсь твоим родителям. И брату.
– Они тебя не знают.
Все эти три дня, оставшись в доме одна, Кэти радовалась свободе и покою, но сейчас, когда Рэй собрался уйти во второй раз, ее охватил ужас.
– Какая разница, не их дело.
Он сузил глаза, отмахнувшись от ее слов как от головной боли.
– Я не так умен, как ты. Не умею ладить с людьми. Нам нравится разная музыка. Разные книги. И фильмы тоже.
Он говорил правду, только все было не так.
– Ты злишься, а я не знаю, что сказать. Вроде бы все хорошо. Мне нравится присматривать за Джейкобом. Но… не знаю… через год или два…
– Рэй, это смешно.
– Ты думаешь?
– Да, – ответила Кэти.
Он посмотрел ей прямо в глаза.
– Ты ведь меня не любишь?
Кэти промолчала.
– Ну, давай, скажи: «Я люблю тебя».
Она не могла.
– А я тебя люблю. В этом вся беда.
Щелкнул переключатель отопления. Рэй встал.
– Я пошел спать.
– Восемь часов всего.
– Извини, я последние пару дней не спал толком.
И ушел. Оглядевшись, Кэт впервые с момента переезда поняла, что они с Джейкобом здесь в гостях. Это чужая кухня, где временно поселились их немногочисленные пожитки. Микроволновка. Эмалированная хлебница. Поезд с алфавитом.
Рэй прав. Она не может. Очень долго Кэти не говорила этих слов. И все равно что-то неправильно. Где-то должен быть ответ на его слова, ответ, который позволит ей не чувствовать себя глупой и злобной эгоисткой. Он наверняка существует, но она его пока не видит.
Кэти взяла ручку и положила параллельно полоскам на столешнице. Если получится совместить их с точностью до миллиметра, то, возможно, ее жизнь не разлетится на части. Надо что-то делать. Вот только что? Разобрать сумки? Поесть? А смысл?
Кэти подошла к буфету. На подставке для тостов красовались три билета в Барселону. Она достала из выдвижного ящика приглашения и конверты, список гостей и список подарков. Отпечатанные карты и листочки с марками. Отнесла все это на стол. Написала на приглашениях имена и вставила их в конверты вместе со сложенными листами бумаги. Запечатала, наклеила марки и сложила конверты на столе в три ровные стопки.
Когда все было готово, взяла ключи от дома и отнесла конверты в почтовый ящик на углу. Она сама не понимала, что делает: стремится наладить все с помощью позитивного мышления или наказывает себя за то, что недостаточно любит Рэя.
55
Джин записала Джорджа к врачу и после работы отвезла его в поликлинику. Ей не слишком хотелось этим заниматься, но она понимала – Кэти права: надо брать быка за рога.
Как ни странно, Джордж не сопротивлялся. По дороге она разъяснила ему, что делать. Сказать доктору Бархутяну правду. Без всякой чепухи, солнечных ударов и головокружений. Не сбегать. И передать ей весь разговор с доктором, до последнего словечка. Джин напомнила ему, что скоро свадьба Кэти, и если он не сможет выдать свою дочь замуж и произнести речь, то пусть выкручивается сам. У нее сложилось впечатление, что ему даже понравились угрозы, и он пообещал сделать все, как она велела.
Они сидели друг против друга в приемной. Джин пыталась завязать беседу. О новом соседе через дорогу – индийце-архитекторе, о том, что надо подрезать глицинию, пока крыша не заросла. Джордж делал вид, что увлечен чтением столетнего выпуска журнала «ОК».
Когда назвали его имя, она ободряюще похлопала мужа по плечу. Джордж, опустив глаза, на нетвердых ногах прошел к двери. Джин начала было новый детектив Джеймса, однако ей не читалось. Она терпеть не могла приемные в поликлиниках. Все в таких местах выглядят потасканными, будто плохо следят за собой. Скорее всего, так
