Я не хочу, чтобы он угробил свою жизнь, разрушил все, чего достиг, вернулся к ней.
– Я вернусь, – говорю я.
– Ни за что, – твердо отвечает он. – Дай мне слово.
– Это ты дай мне слово.
– Ни за что не вернусь, – говорит он, и я слышу, чувствую, как в нем вскипает гнев. – Поверь мне, никогда.
Я неправильно считывала его. Это меня удивляет. Я не могу видеть его цветов по видеосвязи, но по телефону и в FaceTimes мы говорили с ним куда больше, чем за последние десять лет, что прожили под одной крышей, и я всегда знала, что Хью чувствует.
– Я поговорю с Олли, – предлагает он.
– Может, пора звать на помощь дядю Иэна? – отвечаю я. – Он все-таки ее брат. Могут же они хоть изредка заезжать к ней, показывать, что им не все равно!
– Мысль хорошая.
Он устало потирает лицо; ответственность изнурила его. Он отвечает за многое: в школе – старший преподаватель, дома – двое детей…
– Семьи, говоришь?
– Хью, – неожиданно для себя самой серьезно говорю я. Мы меняемся ролями. – Тебе нужно освободиться.
И тут я четко понимаю, что сама уже сделала это. Я навсегда освободила себя от Лили и Олли, от своих обязанностей перед ними. Они взрослые, у них есть свой угол. На мне они больше не повиснут. Это совсем нелегко, честно сказать, это очень даже трудно, но теперь моя очередь.
– Ну да… – неубедительно произносит он.
Я прекрасно понимаю, что Хью никогда не перестанет заботиться, организовывать всех и каждого, стараться сделать тяжелое легким. Все это есть в его цветах.
Возвращается Аннабель и с размаху тычет Хью в бедро своим крошечным пальчиком. «Ой-ей-ей!» – притворно скорчившись от боли, кричит он и летит с табуретки на пол, открывая моему взору изрисованный детьми холодильник. Аннабель громко ревет: «Па-апа!»
Из другой комнаты влетает По с ребенком на руках.
Я смеюсь и отключаюсь.
* * *
Я никогда не езжу в лифтах. В их маленьком пространстве заперто очень уж много энергии. Я хожу по лестнице. Запирая свою дверь, я замечаю, что дверь соседа открывается и, чувствуя себя неловко, не готовая к тому, чтобы представляться, быстро ухожу по коридору.
Я никакая не провинциалка; Дублин глухоманью не назовешь, но я знаю, как и куда мне пройти, мне известны спокойные маршруты, переулки, аллеи, где можно спрятаться от толпы. Лондон мне чужой, и люди здесь везде. Я не могу ничего сообразить, пока не разберусь, где я. Я стараюсь не натыкаться на людей на оживленных тротуарах, бегаю от их цветов и магнитных полей, хотя и понимаю, что, пробираясь сквозь толпу, должно быть, выгляжу пьяной в стельку. Когда четвертый прохожий задевает меня за плечо, я замираю в радужной реке, и она обтекает меня. В полуобморочном состоянии я спасаюсь, скрывшись в боковом переулке.
Я давлю в себе неожиданное ребяческое желание разреветься, когда представляю масштаб того, зачем я сюда приехала. Самостоятельная жизнь и манит, и страшит. Чтобы вырастить в себе силу, я впервые за десять лет думаю о миссис Муни. Я думаю о Госпеле, о Хью, о людях, которые верили и до сих пор верят в меня, которые тратили свое время и энергию на попытки заставить меня послушать их и вести себя как положено. И, забыв обо всех духоподъемных речах, я возвращаюсь на людный тротуар и иду дальше в толпе, переливающейся разными цветами.
Первое собеседование у меня в магазине «Комик-экстремал», в районе Ковент-Гарден. Он битком набит комиксами, статуэтками, пластмассовыми фигурками мультяшных героев и прочим тематическим барахлом. В пропахшем пылью магазине нет ни одного посетителя. Зато есть хозяин лет сорока с небольшим, с длинными волосами, забранными в хвост, расстегнутой рубахе в клетку и поддетой под нее майке с Симпсонами: голозадого Барта душит Гомер. Он поднимает глаза от стола, за которым что-то делает.
Я снимаю очки и маску, но остаюсь в перчатках – с ним ведь придется здороваться за руку.
– Здравствуйте, меня зовут Элис Келли. Я пришла на собеседование, – начинаю я.
Он окидывает меня взглядом сверху вниз и отвечает:
– Хорошо…
После этого он какое-то время бесцельно слоняется по магазину, как будто собирался что-то делать, но забыл, что именно, потом возвращается на свое место и произносит:
– Нам… это самое… нужно будет это здесь делать.
– Хорошо.
– Так… это самое… у вас есть опыт работы по продаже комиксов?
– Нет.
Он подольше задерживает на мне взгляд.
– В объявлении было сказано, что опыт не требуется, – спешу ответить я и прокашливаюсь. – Последние шесть лет я в полном объеме исполняла обязанности сиделки при психически больной женщине-инвалиде.
Мне доставляет удовольствие говорить о Лили так.
– Она была очень сложной пациенткой, – добавляю я.
– Значит, вы справитесь с очень сложными покупателями, – замечает он.
– Вообще-то в объявлении было сказано, что работать нужно будет в основном на складе, – замечаю я: хочется быть как можно дальше от людей.
– Ну да… это самое, мне нужен помощник, чтобы все здесь организовать. Открывать коробки, клеить этикетки, следить за порядком. У меня все это не очень-то получается. Правда, можете спрашивать что хотите о любом комиксе, который у нас есть, – все могу рассказать.
Он смотрит на меня так, как будто хочет, чтобы я задала вопрос с подковыркой. Мне вспоминается коллекция комиксов Госпела и урок, который он преподал мне в спецшколе.
– Хм… Кто злейший враг Человека-паука? – спрашиваю я.
– Зеленый гоблин, кто же этого не знает, – разочарованно отвечает он. – Я тут недавно интернет-магазин запустил. Специально для фанатов, так что работы с ним просто завались. Сборка заказов, упаковка, все такое…
– Понятно.
– А вы что, фанат комиксов?
– Конечно, не такой знаток, как вы, но довольно хорошо в них разбираюсь, – отвечаю я – правда, обведя взглядом магазин, не вижу на полках ни одного знакомого мне героя. – По крайней мере, главных-то знаю. Бэтмен, Супермен, Человек-паук…
Все остальные имена вдруг вылетают у меня из головы, и я комкаю ответ:
– Ну и так далее…
– Вы хорошо подумайте, кого здесь называть главным, – произносит он.
И он снова проводит по мне глазами снизу вверх. Красный вихрь вздымается в шагу его брюк.
Я вздыхаю.
Он объясняет мне график работы, говорит, сколько я буду получать, и спрашивает:
– Ну как, нормально?
– Ничего, – отвечаю я, стараясь не снижать оптимизма.
– Пойдемте, посмотрите, что у нас здесь есть. Это подсобка. Сюда, пожалуйста.
Он протягивает руку, пропускает вперед.
Витрина так загромождена постерами, полочками и фигурками из фильмов и мультиков, что в магазине совсем темно. Только изредка в пыльном и темном помещении проплывают пятна вялой, тусклой
