Наш Герой с готовностью захлопнул свою записную книжку, где он только что написал: "Очень соскучился по мамочке".
Глава 20. Встреча
Вот ты кличешь, где сестра Россия,
Где она, спокойная всегда?
Посмотри наверх, в созвездьи Змия
Загорелась новая звезда.
Н.Гумилев
В аэропорту Анкона, прилетев туда вечером и сидя с Винченцей в ресторане, потому что уже были закрыты дешевые бары и кафе, заказав непременное пиво, Наш Герой намеревался задать своей жене некоторые вопросы.
В этот самый момент отворилась дверь, и оба они увидели, что по ресторанному залу, направляясь именно к их столику, идет человек, которого Наш Герой узнал бы и в темноте. Узнал бы потому, что это был собственной персоной Нестеров, направленный сюда, за границу, как было написано в рапорте, для выяснения обстоятельств дела.
Наш Герой собрался уже было раскрыть рот, как вдруг подумал: "Ну и что?" - но в этот самый момент, когда Нестеров уже отодвинул стул, чтобы присесть за их столик, а Винченца, которая вообще не умела удивляться и все всегда принимала как должное. Сказала свое обычное: "Очень приятно", за столиком оказался еще какой-то неизвестно откуда взявшийся человек, и тут уже открыла рот Винченца, а не ее муж.
Присевший за их стол четвертым, не считая, собаки, был Морони.
- Друзья встречаются вновь, - сказал он пошлость. - Отлично, я тоже считаю, что перед тем, как разбрестись по своим странам и заняться новым витком борьбы друг с другом, надо бы нам самым дружеским образом выпить всем вместе пива или виски.
И тут же он крикнул в ресторанную пустоту, приглашая официанта.
Официант появился с подносом почти немедленно. К пиву он принес сушеных, в крупной соли омаров и маленькие бутерброды - брускетты. Все молчали, пока он расставлял снедь, а когда он ушел, Морони отхлебнул из тяжелой кружки пива первым.
- Нет ничего сладостней, чем сидеть и пить с вами. Мои милые враги. Вы уже побывали в сортире за пятнадцать рублей в пересчете на ваши деньги? То-то же, - сказал он Нестерову.
- А разве вы не поддерживаете доктрину дружбы между странами? - спросил его Нестеров мило и наивно, начиная, впрочем, не с пива, а с виски.
- А вы что, всерьез верите в эту доктрину? - отпарировал Морони, отводя рукой ресторанный светильник. - Я считал вас умнее, дорогой Нестеров. Разве что-нибудь изменилось, кроме того, разве, что мы стали более изощренными, а вы - более бедными, а следовательно, легковерными. Бедность, знаете ли, всегда ведет к сильной вере, но с вами ведь иначе нельзя.
Нестеров, ничего не отвечая, закурил и, глотая дым. Уставился на красивые самолеты за окном.
- Но не переживайте так, - снова обратился к нему Морони, - во всем виноваты не вы, а он. - И тут итальянец показал бокалом в сторону Нашего Героя.
- Отчего это? - равнодушно спросил писатель.
- Оттого, мой друг, что вам три столетия без перерыва долдонили о том, что вы инженеры человеческих душ. Вы и впрямь в это поверили. И построили все вместе проектик... довели страну до чертовщины. Между нами говоря, - тут Морони перешел на шепот, - ваш Солженицын - он же хуже Пугачева! А Зиновьев? Мама мия! Екатерина Вторая даром что плохо говорила по-русски, но ведь упекала их, сердечных, в Сибирь, понимала, что они своей фантазией измочалят страну. И ведь была права. Вспомните ее письма Вольтеру.
- А у вас что, нет писателей? - спросил Наш Герой привстав и делая легкое движение рукой по направлению к пиджаку Морони, который висел тут же на стуле.
Морони этого жеста не заметил, а Нестеров и маленькая собака хотя и заметили, но оба только повели ушами и промолчали.
- У нас писателей нет, - подумав, сказал Морони. - Когда умер последний, мир с этого момента стал развиваться гармонично. Никто не отвлекает. А книги пишут, как же - детективы. Но ведь они безопасны. Был, если читали, и у нас когда-то свой самиздатовец, Кампанеллой звали. Отсидел двадцать девять лет в тюрьме.
- Ну и?..
- Когда его у вас в России перевели, дескать, в порядке обмена культурным опытом, все и началось...
- По-моему, вы больны, Морони. Вы не чувствуете, что ваша профессия наложила на вас даже определенный отпечаток, деформировала вас?
- А вы что, знаете здоровых людей в Управлении по Советскому пространству? Я лично не знаю, у вас такая непредсказуемая история. Но зато там ужасно интересно работать, - добавил он, поставив пустой бокал из-под пива и принимаясь за виски. Но вдруг отставил стакан, разволновался, увидев на стене кафе портрет Рейгана.
Морони достал сигарету. Но не закурил, а разломал ее и вдруг, вскочив, забегал вокруг столика:
- Рейган тут вообще не при чем. Рейган обещал дожать Советский Союз и дожал его, только сделал это с улыбкой, а не так хмуро, как Трумен. А улыбка в России, которая тысячу лет не улыбалась, произвела впечатление. И с улыбкой же вы сами понимаете - сами повезли из России на Запад все, что только можно. И делали это разными способами. Иногда в счет долга, иногда потому, что вам хотелось показать, что вы не бедные, иногда - чтобы заработать настоящие деньги, валюту. А чаще потому, что всерьез поверили, будто доллар действительно стоит больше рубля. Чушь это. Это придумано нарочно. Мы уже говорили об этом. И будем говорить еще не раз.
Вы, русские, все время чего-то боитесь, то, например, что вас не сочли бы в свое время патриотами, а теперь - что вас не сочтут демократами. А для чего вам это? Будьте сами собой.
Вы же теперь по чьей-то указке снимаете перед Западом не только шляпу, но и штаны. В самом деле: "Научи дурака Богу молиться..." Теперь Запад вам лучший друг, вы открыли ему все секреты, архивы КГБ, и это вы называете гласностью? Я не удивлюсь, если скоро на общем собрании колхозников вы будете выбирать того, кого следует послать в агентурную разведку на Запад.
Морони заказал еще виски, потрепал собачье ухо и продолжил:
- И вы знаете. Что я прав, потому что все, что у вас происходит, спровоцировано нами. А значит, раз вы пошли у нас на поводу - мы оказались сильнее. Мы вас развалили. И это факт. Сумели это сделать. Более того, позволю себе обратить ваше внимание на неприятную страницу вашей недавней истории.
Кто сражался на баррикадах в августе, останавливал танки? Демократы, да. И вечная им слава, они смертью своей остановили окончательное падение России.
Но ведь они не знали, кто организовал путч. Они думали, что все это проделано всерьез. Не народу, а Западу мог помешать этот путч. Кстати, его участники уже мешали Западу.
И тогда было решено: Горбачев отдыхает в Форосе и сидит там до тех пор, пока его команда не надумает что-то сделать. Они ведь от безделья ввели в стране чрезвычайное положение. У вас всегда так: "Кот за дверь - мышки в пляс".
Кстати, если бы путча не было, его надо было бы придумать, а может, Михаил Сергеевич и сам им руководил, находясь в Москве... Вроде бы об этом должна была появиться статья... Я сам ее готовил. И она, заметьте, вышла в вашей газете.
Морони умолк. Перестал бегать вокруг столика и присел, наконец отдохнуть.
Все молчали.
- А с чего это вас потянуло на раскаяние? - спросил Нестеров, - неужели потому, что вы сами из России?
Морони вздохнул.
- Да, - тихо и пьяно сказал он, - я боролся с вашей системой, но не с вами. И, наверное, зашел далеко. Если вы так сказали, вам, видимо, известна моя настоящая фамилия. И мой сегодняшний монолог не оттого, что я перепил. Я просто принял решение: я буду жить в России, пусть пока и с помощью Запада, я выставлю свою кандидатуру в депутаты.
Все рассмеялись.
- Вы сошли с ума, Морони, - сказала до этого момента вся время молчавшая Винченца.
- Возможно, но в психушке окажитесь вы все, - он обвел жестом присутствующих, не исключая собаку, - если станете в России прилюдно утверждать, что избранник народа и депутат Парламента - иностранный шпион, не будете же вы расстреливать ваш Парламент.
- Между прочим, - тут Морони взглянул на часы, - скоро ваш, синьора Винченца, и ваш, господин писатель, самолет... А вы, господин Нестеров, займетесь своим Интерполом. Может, и найдете того, кто похитил у вас состав с продовольствием, заодно и узнаете истинную причину смерти Джурапова... Прощайте.
И Морони поднялся, бросил на стол пятьдесят долларов и пошел к выходу.
Выходя, он оглянулся и внимательно посмотрел на Нестерова, словно запоминая его, и тогда показалось полковнику, что изо рта у него, только на мгновенье, высунувшись, показала свою головку крошечная змея.
Попрощались. Нестеров остался допивать кофе. Он подумал, что "кофе" вообще-то мужского рода, но тот, что он пил пять часов назад в "Шереметьево-2", тот был среднего...
А Морони вышел в холл, дотронулся правой рукой до виска и на секунду остановился, словно припоминая что-то. Он думал о спектакле, который только что провел в кафе; о спектакле, в котором он сыграл практически все роли. У него не было другого выхода. В Управлении по России он получил сведения, которые были настолько невероятны, что только что созданный им спектакль был логическим завершением противоречий, раздиравших его психику.
