беспокойные мысли не дают расслабиться, а незнакомая обстановка словно отвергает. Вспоминаю поочередно события последних дней и даже не представляю, что ждет впереди. План совершенно вышел из-под контроля, и, что бы ни говорила Катя, плохое предчувствие жестоко сдавливает грудь. Через час спину начинает ломить, плечи затекают. Безостановочно ворочаюсь, но никак не могу улечься. Откидываю одеяло и поднимаюсь на ноги. Подхожу к окну и отдергиваю занавеску. А это что? Выход на балкон? То, что нужно. Свежий воздух очистит голову.
Осторожно, чтобы не шуметь, открываю дверь и ступаю на холодную плитку. С левой стороны глубокий карман с дверью, ведущей на кухню, а в правом углу узкое кресло и маленький круглый стол, поверх которого стоит зеркало на длинной ножке и поднос с массажерами для лица из минеральных камней. Теперь понятно, почему мама Елисея выглядит лет на десять моложе.
Забираюсь в кресло и подтягиваю колени к груди, укутывая их длинным подолом халата. Капли стекают вниз по стеклу, и я выбираю себе пару для гонки. Делаю ставку на маленькую капельку, которая быстро поглощает все остальные, что попадаются ей на пути.
– Никак не угомонишься? – слышу недовольный голос.
– Не могу заснуть, – спокойно отвечаю я, не поворачивая головы.
Звучат тихие шаги, на спину падает тонкий, но теплый плед. Елисей открывает окно, короткий щелчок бьет по ушам. Влажный ветер приносит с собой едкий запах дыма и пробирающий до костей холод, и я прикрываю ладонью нос.
– Не боишься, что мама узнает?
– Она уже спит, – уверенно отвечает Елисей.
– Это дурная привычка, и она не делает тебя круче.
– Говоришь точно как она.
– У тебя классная мама. Может, стоит ее послушать?
– Может, и стоит.
Елисей меняет положение оконной створки, оставляя ее приоткрытой, и оборачивается, складывая руки на груди.
– Отец тебе не звонил?
– Нет, – отвечаю я шепотом.
– Давно он пьет?
– Родители развелись в начале лета, тогда и началось. Ему нужна помощь, но я не знаю, что делать.
– Мама в курсе ситуации?
– Я не могу ей рассказать. Она тут же меня заберет, а я не хочу, чтобы папа остался один.
Молчание кружится в танце с шумом дождя, и я отмечаю в Елисее одну черту, которая мне очень нравится. Он не раздает бессмысленных советов и не пытается навязать свое мнение.
– Мой отец умер, когда мне было восемь, – неожиданно говорит он.
– Мне очень жаль.
– Не стоит. Он был для меня чужим человеком. Они с мамой не были женаты. Познакомились в столице, когда она приехала на обучение, и, как только оно закончилось, расстались. Потом он объявился через год с желанием все наладить. Приехал сюда, признал отцовство и дал мне свою фамилию, но не задержался надолго. Лана, я хочу сказать, что взрослые не всегда поступают правильно, даже по отношению к собственным детям. То, что они старше, не делает их умнее. Иногда они ведут себя хуже нас и просят трепки не меньше.
– Тут ты прав, – с грустью усмехаюсь я.
– Я всегда прав.
Моя улыбка становится шире, и я качаю головой, глядя на Елисея:
– Ну, разумеется, генерал.
– Иди ложись. Я разбужу тебя уже через шесть с половиной часов.
– Зачем?
– Хочу кое-что показать.
– Мне понравится?
– Утром и узнаем, – говорит он и шагает к двери на кухню.
Елисей не шутил, говоря о раннем подъеме. Он заставляет меня встать с кровати ни свет ни заря и отправляет в ванную комнату. Спать хочется так сильно, что я едва понимаю, где нахожусь, и выполняю все утренние ритуалы на автопилоте, даже не задумываясь о том, как откровенно фигово выгляжу.
– Одевайся, – командует Елисей, встречая меня в прихожей.
На нем теплый спортивный костюм, широкий капюшон накинут на голову. И чего этому извергу в теплой постельке не лежалось?
– Да, генерал, – сонно бубню я и скрываюсь за дверью его спальни.
Мне бы еще хотя бы полчасика подремать, голова слишком тяжелая, а опухшие веки с трудом удается держать открытыми. Натягиваю колготки и платье и выхожу из комнаты.
– Давай скорее, копуша, – говорит Елисей, стоя у входной двери.
– Это моя максимальная скорость.
– Поднажми еще немного, – весело подбадривает он.
Похоже, булыжник в нем тоже еще не проснулся, иначе… какого фига он такой довольный с утра пораньше?
Кутаюсь в кожаную куртку и безостановочно зеваю, пока мы с Елисеем поднимаемся в лифте. Не спрашиваю, что мы делаем и куда идем, потому что все силы брошены на борьбу с сонливостью. Петляя по коридорам и лестницам, выходим на крышу. Промозглый свежий воздух немного бодрит, а впереди открывается вид на оживающий утренний город.
– Ого, – тихо произношу я.
– Ну как? Нравится? – спрашивает Елисей, легонько сжимая мою ладонь, которую держал с того момента, как мы вышли из квартиры.
– Это очень… – не могу закончить мысль.
Смотрю вдаль на крошечные дома и скудную осеннюю зелень с вкраплениями бурого и коричневого. Светлеющая желто-оранжевая полоса наступает на темное синее небо, и у меня нет слов, чтобы описать ощущения. Елисей отпускает мою руку, и я делаю шаг вперед. Еще один и еще, пока не добираюсь до парапета. Взгляд радуется, и я делаю глубокий вдох, полный надежды и веры в счастливое будущее. Магия рассвета. В такие моменты кажется, что впереди только самое лучшее, самое невероятное и прекрасное. В этот затянувшийся миг, когда ночь отступает, вдруг ощущаешь, что все не так плохо. Что впереди ждет новый день, который может изменить все. Изменить тебя.
На плечи опускается легкая шуршащая ткань, и я просовываю руки в рукава длинного пуховика. Елисей принимается разливать чай из термоса по железным кружкам, ветер играет с его волосами, а сложившаяся ситуация – с моими нервами. Я что, все еще сплю? Что происходит? Он все это для меня приготовил? В чем подвох?
– Только… – Елисей протягивает мне одну из кружек.
– …держи двумя руками, – киваю я. – Я помню.
– Нет, за ручку. Кружка горячая.
Делаю ровно так, как велено, и подношу чашку к лицу. Теплый пар щекочет нос и согревает щеки, чувствуется аромат мелиссы и хвои. Над городом медленно поднимается солнце, подсвечивая легкие пушистые облака. Да что же это? Нормальный Елисей скорее бы отвел меня на кладбище, чтобы показать последствия препираний с ним, или в зоопарк на встречу с сородичами, а тут… Все это очень похоже на сцену из любовного романа, которую Катя выписала в наш первый блокнот, только там был пентхаус небоскреба, принадлежащий миллиардеру, а вместо травяного чая – крутой бразильский кофе
