По сменам. Ну, это я вам по секрету сообщаю. Мне кажется, удобно…
– Похоже, что ты полностью на стороне начальства, – опять проворчала «Бытовая химия».
– Пока да. На его стороне, – спокойно ответила Кира, – оно мне ничего плохого не сделало. А тебе?
Когда у Киры в руках был список сотрудников с размерами, она связалась с компанией, торговавшей спецодеждой, и представилась сотрудницей отеля.
– Простите, какого отеля? – поинтересовались на другом конце провода.
– «Метла и тазик», – не задумываясь отвечала Кира.
– Гм, впервые слышим, – отреагировали на том конце провода.
– Так у нас сейчас многое что впервые, не находите? – нашлась она.
Собеседник согласился.
– Нам нужна форма для сотрудников. Но такая, чтобы дух захватывало! У нас женщины в основном, – сказала Заболоцкая.
– Э‐э‐э… Ну, платье? Костюм?
– Костюмы, так чтобы и юбки были, и брюки. Рубашки белые. Поло в цвет костюма.
– А позвольте, какой же цвет вы выбрали? – спросил менеджер.
– А какой есть у вас?
– Синий, черный, коричневый, зеленый, вишневый…
– Вишневый, – перебила Кира, – да, классические костюмы вишневого цвета, белые рубашки и поло вишневые.
– Хорошо, но это не так дешево стоит.
– Понимаем, цены рынка знаем, – соврала Кира. Она один-единственный раз была в магазине «Спецодежда», где покупала отцу брезентовую кепку.
Когда она сообщила Григорьеву цены, он присвистнул.
– А что вы хотите?! – возразила свисту Кира. – Это готовый комплект одежды хорошего качества. Послушайте, деньги, конечно, ваши. Но если делать, то делать хорошо. Кстати, пришлось для солидности назваться отелем «Метла и тазик».
– Как? И тебе поверили?
– А шут их знает! – пожала плечами Кира.
– Придумала же! Почему не магазин?
– К отелям больше внимания. Мне так кажется.
– А хорошее название. Для нас просто идеальное! – Григорьев задумался, что-то почертил на бумаге. – Значит, оформляем логотип, слоган, название. Фирменный цвет…
– Вишневый. Не маркий. И одежда уже будет такого цвета.
Директор покачал головой:
– Сама ты веник! Электрический…
А потом внимательно посмотрел на Киру:
– Ты – молодец. Слов нет. Все грамотно так делаешь. Умная. Давай будешь администратором?
У Киры закружилась голова – это было отличное предложение, но надо было бы узнать про зарплату.
– Э‐э‐э, – начала она, но Григорьев все понял:
– Две теперешние ставки. А там посмотрим. Только имей в виду, ты – администратор. Отвечаешь за все – поставки, торговлю, продажи, порядок в зале, продавцов, претензии покупателей, порчу товара, ремонт и… и… – Григорьев запнулся, – и обвалившуюся крышу!
– Я вас поняла, – Кира уже совладала с собой, – конечно, такая нагрузка требует немного другой оплаты. Но я пока согласна. А там посмотрим.
– Ты – наглая, – внимательно посмотрел на нее Олег Борисович.
– Я не наглая. Я выживаю! – просто ответила Кира.
В этот день она поехала к родителям. Накупив много разного и вкусного, она переступила порог их квартиры, когда они, затаив дыхание, смотрели репортаж с улиц Москвы. Шел одна тысяча девятьсот девяносто третий год, была осень, и разногласия между президентом и руководством Верховного Совета вступили в самую острую фазу.
На улицах опять появилась военная техника.
– Мама, папа, – начала с порога Кира, – у меня новости!
– Тсс, тише! Ничего не слышно! – кинулась на нее мать.
– А что такое? – изумилась Кира.
– Ты что?! Ты вообще не интересуешься ничем? Тебя ничего не волнует?! Ты посмотри, что происходит!
– Да, все это ужасно, но у них свое, а у меня свое. И у вас – тоже. – Кира сникла. Она понимала, что вид танков на мосту перед домом Верховного Совета гораздо более впечатляющее зрелище, чем ее новости.
– Ладно, вот вам к чаю. – Кира выложила все на стол, немного покрутилась по дому, потом засобиралась к себе. В этот момент отец отвлекся от телевизора:
– Тебе не кажется, что пора заканчивать с этим странным житьем в пустом доме? Такое происходит, бои могут начаться.
– Когда начнутся, тогда и будем решать.
– Тогда будет поздно! – подала голос мать. – Какой кошмар, какой ужас! Как мы дожили до такого?! Это же такая страна была, и помыслить не могли о подобном.
– Да, ничего хорошего, но политика… – начала Кира.
– Что ты понимаешь? Вам бы лишь бы штаны носить красивые?!
– Мама, я тебе хочу сказать, что еще несколько лет назад с любыми штанами в отечестве было плохо. Не только с красивыми. И вообще, я не хочу о политике. У меня работа. Я стараюсь удержаться на плаву в трудные времена. Вот меня сделали администратором магазина. Я теперь отвечаю за очень многое. И деньги другие.
– Ты вообще о чем говоришь? У тебя золотая медаль! А ты – администратор хозяйственного магазина! Это просто немыслимо! Как и то, что происходит сейчас! Короче, чтобы перебралась к нам завтра же! Это не обсуждается!
Мать перешла на визгливый крик. Кира понимала, что та тревожится, что нервы расшатаны всем тем, что происходило уже несколько лет, а все разговоры о новой жизни и сама новая жизнь родителям была не по возрасту. Они просто устали и хотели не перемен, а предсказуемости и покоя.
– Мама, прекрати истерить, – вдруг грубо сказала Кира, – я никуда не поеду. Я не хочу жить в таком крике, в такой обстановке. И так тяжело, а еще себя так взнуздывать? Нет, я останусь там. К тому же я не одна. Нас там трое и мы дружны, помогаем другу другу. А еще у Мезенцовой друг есть там, – Кира показала пальцем на потолок, – бывший большой руководитель, так он говорит, что дому ничего не угрожает. Он законсервирован.
– Как это? – удивился отец.
– Так, для своих. Короче, дом будут отапливать, содержать в порядке, только негласно. Кому-то он перейдет потом в собственность.
– Вот это да! Откуда ты знаешь? – покачал головой отец.
– Я сама разговаривала с этим человеком. Он приезжал к Мезенцевой.
Мать поджала губы и многозначительно посмотрела на отца.
– Мама, я все знаю про Мезенцеву. Успокойтесь. Она нормальный человек со сложной судьбой.
– Ты глупости не говори, так можно все оправдать.
– Мам, она же из-за денег и не по своей воле. Она работала на государство. Просто ее промах использовали.
– Какой промах?!
Кира очень коротко рассказала то, о чем поведала ей Мезенцева. Родители немного отключились от происходящих событий и стали обсуждать услышанное.
– Даже если это и правда… – начала мать.
– Я не ставлю под сомнение ее рассказ. А вы поступайте, как хотите. Я вообще бы вам ничего не говорила, но обидно за Римму Станиславовну и вас я хотела успокоить. И еще очень жаль, что вы не радуетесь моим успехам.
Мать замялась:
– Кира, мы рады, но не такого будущего тебе хотели.
– Так кто же знал, что
