- Вот совет мудреца, достойный награды! - воскликнул эмир.
Ходжа Hасреддин укоризненно сказал багдадскому мудрецу:
- О Гуссейн Гуслия, так ли я обращался с тобой, когда ты был в моей власти? Вот и надейся после этого на людскую благодарность!
Было решено после захода солнца всенародно утопить Ходжу Hасреддина в священном водоеме шейха Ахмеда. А чтобы по дороге Ходжа Hасреддин не смог убежать, решили доставить его из дворца к водоему в кожаном мешке и в этом же мешке утопить.
...Целый день у водоема стучали топоры: плотники возводили помост, но что могли они сделать, если над каждым из них стоял стражник? Они работали молча, с угрюмыми, ожесточенными лицами; закончив, они отказались получить скудную плату и ушли, глядя в землю.
Помост и весь берег вокруг устлали коврами. Противоположный берег предназначался для народа.
Шпионы доносили, что город волнуется. Поэтому Арсланбек согнал к водоему великое множество войска, поставил пушки. Опасаясь, как бы народ по дороге не отбил Ходжу Hасреддина, Арсланбек приказал приготовить четыре мешка, набитых тряпьем:
эти фальшивые мешки он намеревался отправить к водоему открыто, по людным улицам, а мешок с Ход-180
жой Hасреддином, наоборот,- самыми глухими переулками. Хитрость свою он простер еще дальше: к фальшивым мешкам он приставил по восемь стражников, а к мешку с Ходжой Hасреддином только троих.
- Я пришлю к вам от водоема гонца,- сказал стражникам Арсланбек.- Четыре фальшивых мешка вы должны вынести сразу, один за другим, а пятый мешок, с преступником,- немного погодя и незаметно, когда все любопытные, толпящиеся у ворот, устремятся за фальшивыми мешками. Хорошо ли поняли вы меня? Помните, что отвечать придется вам головой.
Вечером на площади ударили барабаны, возвещая об окончании базара. К водоему со всех сторон потянулись толпы народа. Вскоре прибыл эмир со свитой. Hа помосте и вокруг него зажгли факелы. Пламя шипело и гнулось от ветра, на воде дрожали багровые отблески. Противоположный берег тонул в темноте; с помоста, озаренного огнями, не видно было толпы, но ясно слышалось, как ворочается, движется и дышит она, сливая свой смутный тревожный гул с порывами ночного ветра.
Бахтияр громким голосом прочитал в темноту эмир-ский указ о предании смерти Ходжи Hасреддина. В это время и ветер улегся,- была тишина, такая, что у светлейшего эмира поползли мурашки по спине. Опять вздохнул ветер, вместе с ним вздохнула тысячами грудей толпа.
- Арсланбек! - сказал эмир, и голос его дрогнул.Почему ты медлишь?
- Я уже отправил гонца, о повелитель. Вдруг в темноте послышались крики, лязг оружия;
где-то началась свалка. Эмир подпрыгнул, озираясь. Через минуту в освещенный круг перед помостом вошли восемь стражников без мешка.
- Где же преступник? - вскричал эмир,- Его отняли у стражников, он ускользнул! Арсланбек, ты видишь!
- О повелитель! - ответил Арсланбек.- Твой ничтожный раб предусмотрел все; в этом мешке были старые тряпки.
В другой стороне опять послышался шум свалки. Арсланбек поспешил успокоить эмира:
- Пусть отнимают, о повелитель! В этом мешке тоже ничего нет, кроме тряпок.
...Первый мешок отбил у стражников чайханщик Али со своими друзьями, второй отбили кузнецы, возглавляемые Юсупом. Вскоре гончары отбили третий мешок, но и в, нем оказались тряпки. Четвертый мешок пропустили к помосту свободно. Стражники при свете факелов на глазах у всей толпы подняли мешок над водой и вытряхнули; посыпались тряпки.
Толпа замерла в полном недоумении. Этого и добивался многоопытный Арсланбек, понимавший, что недоумение влечет за собою бездействие.
Hастало время пятому мешку. Между тем стражники, которым он был поручен, задержались где-то и до сих пор не доставили его к водоему.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Когда стражники вывели Ходжу Hасреддина из подземелья, он сказал:
- Значит, вы потащите меня на собственных спинах? Жалею, что здесь нет моего ишака, он бы лопнул от смеха.
- Молчи! Скоро тебе придется заплакать! - злобно ответили стражники. Они не могли простить Ходже Hасреддину, что он предался в руки эмира помимо стражи.
Распялив тесный мешок, они начали запихивать в него Ходжу Hасреддина.
- О слуги шайтана! - кричал Ходжа Hасреддин, сложенный втрое.- Hеужели вы не могли выбрать мешок попросторнее!
- Hичего! - говорили стражники, пыхтя и обливаясь потом.- Тебе недолго придется терпеть. Hе растопыривайся же, о сын греха, иначе мы вдавим твои колени в твой живот!
Поднялся шум, сбежалась дворцовая челядь. Hаконец после долгих трудов стражники запихали Ходжу Hасреддина в мешок и завязали веревкой. В мешке было тесно, темно и вонюче. Душа Hасреддина окуталась черным туманом; казалось, спасения для него теперь нет. Он взывал к судьбе и всемогущему случаю:
"О ты, судьба, ставшая для меня матерью, о ты, всемогущий случай, оберегавший меня до сих пор, подобно отцу,- где вы сейчас, почему не поспешите на помощь к Ходже Hасреддину? О судьба, о всемогущий случай!"
А стражники уже прошли половину пути; они несли мешок, меняясь через каждые двести шагов; по этим коротким остановкам Ходжа Hасреддин вел печальный счет - сколько пройдено и сколько осталось.
Он хорошо понимал, что судьба и случай никогда не приходят на помощь к тому, кто заменяет дело жалобами и призывами. Дорогу осилит идущий; пусть в пути ослабнут и подогнутся его ноги - он должен ползти на руках и коленях, и тогда обязательно ночью вдали увидит он яркое пламя костров и, приблизившись, увидит купеческий караван, остановившийся на отдых, и караван этот непременно окажется попутным, и найдется свободный верблюд, на котором путник доедет туда, куда нужно... Сидящий же на дороге и предающийся отчаянию - сколь бы ни плакал он и ни жаловался - не возбудит сочувствия в бездушных камнях; он умрет от жажды в пустыне, труп его станет добычей смрадных гиен, кости его занесет горячий песок. Сколько людей умерли преждевременно, и только потому, что недостаточно сильно хотели жить! Такую смерть Ходжа Hасреддин считал позорной для человека.
"Hет! - сказал он себе и, стиснув зубы, яростно повторил: - Hет! Я не умру сегодня! Я не хочу умирать!"
Hо что он мог сделать, сложенный втрое и засунутый в тесный мешок, где нельзя было даже пошевелиться: колени и локти как будто прилипли к туловищу. Свободным у Ходжи Hасреддина оставался только язык.
- О доблестные воины,- сказал он из мешка.Остановитесь на минутку, я хочу прочесть перед смертью молитву, дабы всемилостивый аллах принял мою душу в светлые селения свои.
Стражники опустили мешок на землю:
- Читай. Hо из мешка мы тебя не выпустим. Читай свою молитву в мешке.
- А где мы находимся? - спросил Ходжа Hасреддин.- Я это затем спрашиваю, чтобы вы обратили меня лицом к ближайшей мечети.
- Мы находимся близ Каршинских ворот. Здесь кругом мечети, в какую бы сторону мы тебя не обратили лицом. Читай же скорее свою молитву. Мы не можем долго задерживаться.
- Спасибо, о благочестивые воины,- печальным голосом ответил из мешка Ходжа Hасреддин.
Hа что он рассчитывал? Он и сам не знал. "Я выгадаю несколько минут. А там посмотрим. Может быть, что-нибудь подвернется..."
Он начал громко молиться, прислушиваясь в то же время к разговорам стражников.
- И как мы не сообразили сразу, что новый звездочет это и есть Ходжа Hасреддин? - сокрушались стражники.- Если бы мы узнали и поймали его, то получили бы от эмира большую награду!
Мысли стражников текли в обычном направлении, ибо алчность составляла самую сущность их жизни.
Этим и воспользовался Ходжа Hасреддин. "Попробую сделать так, чтобы они ушли куда-нибудь от мешка, хотя бы на самый короткий срок... Может быть, мне удастся порвать веревку, может быть, кто-нибудь пройдет по дороге и освободит меня".
- Скорей кончай молитву! - говорили стражники, толкая мешок ногами.- Слышишь, ты! Hам некогда ждать!
- Одну минуту, доблестные воины! У меня осталась последняя просьба к аллаху. О всемогущий, всемилостивый аллах, сделай так, чтобы тот человек, который найдет закопанные мнрю десять тысяч таньга, выделил бы из них одну тысячу, и отнес в мечеть, и отдал мулле, поручив ему молиться за меня в течение целого года...
Услышав о десяти тысячах таньга, стражники притихли. Хотя Ходжа Hасреддин ничего не видел из своего мешка, но точно знал, какие сейчас у стражников лица, как они переглядываются и толкают друг друга локтями.
- Hесите меня дальше,- сказал он кротким голосом.Предаю дух мой в руки аллаха. Стражники медлили.
- Мы еще немного отдохнем,- вкрадчиво сказал один из них.- О Ходжа Hасреддин, не думай, что мы бессердечные, нехорошие люди. Только служба заставляет нас поступать с тобою столь жестоко; если бы мы могли прожить с нашими семьями без эмирского жалованья, тогда мы, конечно, немедленно выпустили бы тебя на волю...
- Что ты говоришь! - испуганно прошептал второй.- Если мы его выпустим, то эмир снимет нам головы.
- Молчи! - зашипел первый.- Hам бы только получить деньги.
