У двери лаборатории стояла Анна Игнатьевна, встревоженная, с газетой в руках. Нижнюю губу она забыла накрасить.
- Костя, вы, конечно, уже читали? Не стоит огорчаться. Мало ли что бывает.
- Нет, я ничего не знаю. А что случилось?
- Подвал по поводу журнала "Вопросы автоматики". Упоминается ваша статья.
- Не читал.
- Прочтите и соберитесь с мыслями. Она быстро ушла.
В лаборатории сидел Юра.
- Поздравляю, - сказал он. - Сподобились.
Подвал назывался длинно: "Все ли спокойно на Шипке? (Об идеологических извращениях, допущенных журналом "Вопросы автоматики")". У Кости заныло под ложечкой.
- Читай, читай, - злорадно сказал Юра.
Костя пробегал статью тренированным глазом, привыкшим отделять полезную информацию от воды. Не читать же каждую фразу.
Начало, как и полагается, "за здравие":
"...Мы, воспитанники корифея..." "Известно, что наша наука во всех областях заняла ведущее положение..." Так, так... Когда же "за упокой"?
Он искал "однако". А, вот оно. На этот раз не "однако", а "но":
"...Но бывает у нас иногда и так, что под видом "новых" концепций и "оригинальных" обобщений некоторые "ученые мужи" пытаются протащить обветшалые идеалистические "идейки", уводящие научную мысль с широкого пути материалистического познания..."
Кавычки, кавычки... Прямо в глазах рябит. Отсюда надо читать внимательно.
"...Не так давно журнал "Вопросы автоматики" предоставил свою трибуну неким К.Левину и Ю.Нестерову для самой разнузданной пропаганды идеализма и ничем не прикрытого низкопоклонства перед иностранщиной".
"Добрались-таки и до нас", - подумал Костя довольно спокойно.
Стандартная, витиеватая ругань: "Дипломированные холопы буржуазной науки", "безродные космополиты, не помнящие родства...". В общем, весь набор.
"...Статья проникнута духом самого низкопробного космополитического нигилизма..."
"...Перепеваются гнилые идейки американских лжеученых о возможности моделировать с помощью машин деятельность живых существ..."
"...В своем злопыхательстве не остановились перед тем, чтобы злостно исказить философские высказывания В. И. Ленина! На стр. 98 читаем: "Ленин учил, что сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его". Под такой формулировкой охотно подписался бы любой махист!.."
- Юра, эта формулировка...
- А, разве в ней дело? Читай дальше.
"...В статье нет ни одной ссылки на работы русских и советских ученых, зато иностранные источники цитируются неоднократно..."
"Матерый идеалист, гангстер от науки Норберт Винер со своей так называемой "кибернетикой", которую он объявляет панацеей от всех бед..."
И конец:
"...Редакция журнала должна нести полную ответственность за опубликование насквозь порочной статьи К-Левина и Ю. Нестерова "К вопросу о моделировании некоторых сторон поведения живого организма".
- Ну, как? - спросил Юра. - Насладился? Костя помолчал. Надо осмыслить размер удара и последствия...
- Что же теперь будет? - спросил он.
- Что будет? Сечево.
- Какое сечево?
- От слова "сечь". От "печь" - "печево". От "сечь" - "сечево". Неологизм вполне в духе языка.
- Мы можем доказать свою правоту...
- Ха! Правота! Кого она интересует? Вошел Николай Прокофьевич.
- Читал, - весело сказал он. - Все было, все было.
- Когда? - мрачновато спросил Юра.
- А в средние века. Ведь это - типичные ведьмовские процессы. Ась? Недавно попалась мне книжечка: "История средних веков". Там прелюбопытные эпизоды приводятся. Судили, например, одну старушку за то, что она, дескать, со змеем сожительствовала. Змей по ночам к ней в трубу летал. Очень удобно. Так вот, старушонка не только во всем созналась, но и от себя кой-чего присочинила. Развернула, как теперь говорят, самокритику своих ошибок. Призналась, что даже понесла от змея-то, родила младенца мужеска пола и закопала во дворе, в навозной куче. Разрыли кучу - хвать-похвать, нет младенца. В червя обратился, объясняет старушка. Поверили. И сожгли честь честью. Так-то...
* * *
- Товарищи, объявляю открытое партийное собрание институтской парторганизации открытым. Слово для доклада на тему "Состояние идеологической работы в институте и задачи партийной организации в борьбе за идейную чистоту наших кадров" имеет заместитель директора кандидат технических наук товарищ Харитонов.
Докладчик вышел на кафедру, разложил бумажки, постукал по микрофону (в ответ металлически зачихали громкоговорители в разных углах зала) и значительно произнес:
- Товарищи...
Костя разглядывал Харитонова. В институте это был человек новый. "Новая метла чисто метет". На кафедре стояла метла, приготовившаяся мести без пощады.
Небольшое, нюхающее обезьянье лицо. Гладкая, желтоватая лысина с оборкой мочальных волос, туго натянутая на череп, как тесная шапочка. Время от времени он подергивал, словно мигал, кожей головы, и тогда шапочка сдвигалась на лоб.
Доклад начался заурядно. Харитонов пересказывал статью "На Шипке", даже не своими словами - рабски. Шло пока что трескучее "за здравие".
Нет, это был все же не совсем обычный докладчик. Поражало, с каким искусством он, несомненно читая по бумажке, делал вид, что не читает, а говорит. То и дело он поднимал глаза, жестикулировал свободной рукой и въедливо, мелко кивал своей шапочкой.
От его певучих, скаредных интонаций шла одуряющая, подлая скука. В тоске Костя разглядывал затылки и уши впереди сидящих. Обычная, скучающая толпа, слышащая в сотый раз одно и тоже. В зале стоял слабый, безличный шумок, маленький гомон дыханий, переброшенных друг другу слов, скрипа стульев... Словно мельница какая-то молола.
Уши насторожились и шумок переменил тембр, когда докладчик сказал "однако". На этом слове он патетически повысил голос.
Ничего нового. Все еще пересказ газетной статьи. Намертво припаянные эпитеты: "фашиствующие лакеи империализма", "оголтелые мракобесы"...
А сколько славянизмов! Удивительно, как у нас любят ругать торжественными, церковнославянскими оборотами: "иже с ними", "ничтоже сумняшеся"... Предполагается, что так создается особая, сверхъядовитая ирония, убивающая на месте. Мертвые слова, воскрешенные, чтобы убивать.
Да, большая сила - слово. Человек, на которого направлен поток слов достаточно высокой концентрации, - погибает.
Докладчик дошел до кибернетики.
- Приверженцы этой, с позволения сказать, науки из кожи лезут вон, чтобы показать отсутствие принципиальной разницы между машиной и живым организмом. Игнорируя качественное своеобразие жизни, этой высшей формы существования материи, они рассматривают живой организм как своего рода вычислительную машину...
Костя обернулся к Юре. Тот не смотрел - ковырял обивку стула.
- Товарищи! - вдруг возопил докладчик так, что все вздрогнули. - Но ведь эти домыслы отбрасывают науку на двести лет назад! Да, да, на двести лет назад, к идеям французского буржуазного материалиста Ламетри, написавшего трактат "Человек-машина"! Такова новизна "новых идей" господ кибернетиков!
(Этого пассажа в газете не было. Сам, видно, придумал, сукин сын. Он опаснее, чем казался: не только исполнитель - творец...)
А Харитонов разошелся. Вот что значит оторваться от чужого текста! Он импровизировал. В голосе появились надрывные, кликушеские ноты... Кого он напоминал? Камлающего шамана? Гитлера? Вообще творческое зло?
- Мы должны сорвать с них маску, показать, кому на деле служит кибернетика! Самой оголтелой реакции, заклятым врагам человеческого рода, вот кому служит кибернетика!
Нет, это было жутко. Не пользуясь готовым текстом, докладчик извергал все такие же готовые, злобные, ходульные фразы. Казалось, каждую из них нужно было долго вынашивать, питать ядом... А тут они рождались на ходу:
- Только панический страх идеологов империализма перед пролетарской революцией мог породить такое ублюдочное создание псевдонауки, как кибернетика!
Главный принцип создания таких фраз - многоэтажность. Как виртуозный мат.
"Скорее бы о нас", - думал Костя. Тоска его душила - смертная, страшная...
- Товарищи, вам всем, вероятно, известно, что недавно в центральной печати были разоблачены идейно порочные работы группки сотрудников нашего института...
Вот оно. Зал зарокотал. По рядам ветерком прошло движение.
- Излишне называть их имена. Но я все-таки назову. Это, с позволения сказать, сотрудники восьмой лаборатории: Левин Константин Исаакович и Нестеров Юрий Борисович...
Докладчик сделал эффектную паузу и устремил туда, где сидели виновные, кривой указующий перст.
- Палец Вия, - сказал Юра шепотом. Костя молча сжал ему руку.
- Я, представитель дирекции, - кричал тем временем докладчик, - тоже несу ответственность за то, что мы проглядели вредную, антипатриотическую деятельность этой группки. Я говорю "группки", ибо Левин и Нестеров были не одиноки! Их активно поддерживал профессор Поспелов!
