как волчок, что внутри земли — огонь, а в небе летают камни?
Внутри земли — огонь. Не будет ошибкой назвать этим словом металл и камень, доведенные до жидкого состояния. Можно и своим умом догадаться об этом, имея в виду действующие вулканы, гейзеры, горячие серные газы, вырывающиеся в некоторых местах. Внутри огонь, а снаружи корка — довольно тонкая в масштабе общих пропорций. Как лед на замерзшем озере. Можно представить, что произойдет, если то, что внутри, прорвется наружу.
А вокруг земли, во внешнем пространстве, в разные стороны движутся не видимые снизу тела — среди них есть камни, и есть горы. В любой момент какая-нибудь такая гора может оказаться слишком близко к земле и упасть на нее — нет, даже не упасть, а врезаться на огромной скорости, и лед земной поверхности будет взломан со всеми последствиями, которые невозможно даже представить.
Еще есть солнце, огонь которого неизмеримо жарче. Вспышки и взрывы на нем, выбросы пламени, которых хватило бы, чтобы сжечь на земле все живое, окажись она поблизости. Глядя на это, можно представить солнце как растянувшийся во времени взрыв — и удивительным кажется его постоянство, длящееся миллионы лет (или миллиарды, одно и другое одинаково не представимо). А много ли надо в масштабах этого огня, чтоб наш океан пару раз за столь долгое время приблизился к точке кипения?
А звезды — это тоже солнца, многие из них больше нашего, многие — горячее. Некоторые могут действительным образом взрываться, за одно мгновение отдавая все то, что иначе отдавали бы в течение миллиардов лет. Конечно, они находятся на не представимо далеком расстоянии от нас, но и мощь их возможного взрыва не представима, с которой они готовы уничтожить все живое. Миллионы миров, подобных нашему, сгорают в одной такой вспышке, — может быть, не в прямом смысле сгорев от жары, но убитые невидимыми смертоносными лучами. И наш мир, таким образом, подобен пылинке, миллиарды лет пляшущей над костром среди языков пламени.
А кроме этих известных нам опасностей, которые раньше были для нас неизвестны, сколько еще существует неизвестных, которые станут известны в будущем по мере роста нашего знания.
И то, что мы живы, и наша жизнь не прервалась за прошлые миллионы лет и не прерывается прямо сейчас, оказывается не представимо малой случайностью.
Однако мы существуем, следовательно и для нашего малого случая есть свое место.
Аш первый шел по дороге, которую ему указали, и не далеко отойдя от города увидел у обочины стол, а за столом — человека в мундире.
Это, сразу видно, был командир — настоящий, как отец родной, с двойным орлом на шапке, быком на плече и другими знаками отличия.
Справа от него сидел писарь со стопкой тетрадей. Высокая корзина стояла рядом. В стороне несколько человек солдат лежали и сидели на траве. Одни были при полной форме, другие — новобранцы в шапках. Поодаль был разбит лагерь. Стояли палатки. Работала кухня, где в котле варилось мясо, оттуда слышался запах.
Первый замедлил шаг и подошел к столу.
— Солдат? — спросил командир строгим отцовским голосом.
— Всегда готов, — ответил первый.
— Тогда иди под начало, и будет у тебя командир, который накормит, оденет и спать уложит. И деньги в руку, не отходя от стола.
— Я готов, — сказал солдат.
— Проверим сперва, чего ты стоишь.
Командир поманил пальцем, и к нему подошли двое. Один был седьмой, другой — девятый. С седьмым первый сражался на коротких палках, а с девятым — на длинных. На коротких палках он победил, на длинных свел поединок вничью.
— Неплохо, — улыбнулся командир. — В красную роту и два мешочка, — сказал он писарю.
Тот достал из корзины шапку с нашитым красным крестом и вручил первому. А из ящика в столе — два полотняных мешочка с деньгами.
Часть денег первый проиграл тем же вечером в кости. Мог бы и выиграть, но не в первый же день знакомства. На несколько монет взял вина. Был щедр, и две безымянные женщины сидели с ним за столом, обнимая его с двух сторон, а иногда — целуя.
У одной птицы была черная голова, у другой — синяя.
Му второй и Бе пятый спорили о том, какая подпрыгнет выше, а Эф третий просто смотрел.
Пятый выиграл три раза, второй — один раз.
Потом птицы перестали подпрыгивать и ушли за угол. Второй и пятый начали играть в кости.
Второй выиграл три раза подряд. Время от времени он брал то, что у него было в мешочке, клал в рот и сплевывал за окошко, потом оно кончилось. Третий и пятый с сожалением подумали, что наверное так и не узнают, что это было.
С этого момента начал выигрывать пятый, он выиграл у второго четыре раза подряд.
— Мне кажется, у тебя есть какой-то чудесный предмет вроде талисмана, который помогает тебе выигрывать, — сказал, наконец, второй, когда проиграл в шестой раз.
— А твое средство из мешочка не для того ли самого? — с подозрением спросил наблюдавший за игрой третий.
— Мы можем считать, что сыграли вничью, — предложил пятый, стремясь к миру.
Двое перестали играть, а третий выдернул свой нож из косяка двери, куда он был воткнут, и принялся выскребать остатки раствора из стыков вокруг плитки в полу, которую он собирался вынуть.
У Му второго были три отличительных свойства: первое — подбритая правая бровь на лице, второе — заметный профиль, и третье — привычка доставать что-то такое из мешочка, класть в рот и выплевывать.
Одно отличие ушло, два остались.
— Может ли быть подбритая бровь знаком принадлежности к некоторому тайному обществу? — спросил себя Бе пятый. Он произнес эти слова вслух, поэтому Эф третий и всегда находящийся рядом Му второй не могли не слышать.
— С одной стороны, это кажется абсурдным, — продолжал пятый, — потому что, нося знак принадлежности на своем лице, человек эту принадлежность, казалось бы, перед всеми обнаруживает. Но с другой стороны, то, что подбритая бровь имеет значение знака, может быть известно только членам общества, для непосвященного человека это всего лишь приметная деталь внешности.
Итак, член тайного общества, встретив человека с подбритой бровью
