- Сделайте милость, спрашивайте.
- Изволите видеть, - тихо, убедительно заговорил дьякон - Теперь вы говорите порошки там, нервы, например, органы и все этакое, - ведь это физика?
- То есть как физика? Я не понимаю, что вы хотите сказать?
- То есть материя, но не дух, вот как я думаю?
- Порошки-то не дух?
- Не порошки, а, например, все прочее, весь состав?
- А-а, ну хорошо, ну материя.
- Изволите видеть, даже и в "Русском слове" не сказано прямо так, что, мол, это все одно.. Ежели бы так, то взять палку - вот тебе хребет обмотал бечевкой - нервы, еще чего-нибудь наддал - и хоть в мировые посредники выбирай только шапку с красным околышем одеть - Ишь как у нас отец дьякон-то! Остроты отпускает!
- Да ей-богу, ежели так-то.
- Продолжайте! продолжайте .. Н-ну материя? Ну?
- Ну, а дух, я говорю, следовательно - часть особая, изволите видеть?
- Положим, особая. Далее?
- А далее, вот я и сомневаюсь, чтобы оно на пользу было ..
например, для духа...
- Это, кажется, вы опять начинаете старую песню? - перебил Иван Иваныч и, должно быть, так ясно выразил нежелание слушать эту песню, что собеседник его почти тотчас же и во всю мочь своего голоса заговорил:
- Нет! Ей-богу, нет! Иван Иваныч! Сделайте одолжение!
не о порошках.
Он как будто останавливал этими торопливыми и крикливыми фразами намеревавшегося уйти доктора.
- Как не о порошках? Ведь опять договорились до того, что "вступает" и так далее?
- Перед богом, не об этом! Куплю, ей-ей куплю, сию минуту...
- Так об чем же в таком случае? Я, ей-богу, вас не понимаю.
- Два словечка! Позвольте, дайте мне досказать, я сию минуту объясню вам. Сделайте ваше одолжение!
Коротко и резко стукнул стул: доктор, очевидно, сел и решился слушать.
- Как материя, - с расстановкою и тоном отвечающего на экзамене ученика начал дьякон, - как материя имеет на свою пользу разные специи, так равно и дух их имеет..
И замолк.
- Все?
- Все.
Очень приятно, по крайней мере коротко.
И так как... - начал было дьякон тем же тоном.
- Да ведь все?
Только еще полслова! Сделайте ваше одолжение! то есть чуть-чуть... И так как для тела, следовательно, есть разные порошки или там примочки, то для духа они пользы не дают.
То, следовательно...
- То что то?
- То, что дух имеет свои, например...
- Примочки?
Примочки не примочки, а тоже средства... Порошки для тела, а для духа надо другое... Вот какое дело! Я, как перед богом, вам говорю, сейчас куплю железа этого, а для духа-то нет!..
Надоело ли доктору слушать все это, только он на этот раз не придирался к собеседнику, а довольно кротко сказал:
- Что ж такое для духа, по-вашему, надо?
То-то и мудрено - "что"? Об этом-то и разговор.
- Ну, об этом вы посоветуйтесь с кем-нибудь другим, я тут уж - пас!
С кем же мне советоваться? Да тут во всем городе ни один человек не знает, что у него есть дух и есть тело... Им бы только жалованье получать... Мне спрашивать об этом некого...
- Ну, и я вам тоже не могу помочь.
- А чтение, например? Как вы думаете?
Доктор барабанил пальцем по подоконнику и молчал.
- Ежели, например, основательное чтение?.. Ведь, я думаю, оно восстанавляет? а? как вы думаете?
Конечно... - совершенно рассеянно отвечает доктор.
Ей-ей? Я так и думал!.. Порошки - для тела, книги - для духа?Да пить перестану?
- Это-то самое было бы лучшее...
- Ей-ей, перестану. Будь я проклят! Вот как! А? как вы думаете? И порошки, например, и чтение, ан, может быть, и восстановится?
- Очень может быть! - вовсе не интересуясь этим разговором и думая о чем-то другом, пробормотал доктор.
Ей-богу? Ну и отлично!.. Иван Иванович! будьте отцом родным! батюшка! жалобно заговорил дьякон.
- Что такое?
- Одолжите книжечек! Сделайте милость!
- Какие есть, берите, хоть сейчас...
- Я сейчас, и железо сейчас...
- Заходите.
Скоро в комнату вошел тщедушный, худенький человек, в истасканном подряснике, и робко, на цыпочках, направился вслед за Иваном Ивановичем в его кабинет; проходя залом, он обернулся в мою сторону, и я увидел прежде всего крайне странные, не то восторженные, не то испуганные, даже сумасшедшие глаза, ярче всего выдававшиеся на худом, бледном, еще не старом лице, с жидкими длинными белокурыми волосами и маленькой бородкой, которую он постоянно щипал, пробираясь на цыпочках в кабинет. Тщедушное, робко согнувшееся тело, это больное, испуганное лицо и глаза, полные чего-то пугливого и неопределенно оживленного, производили впечатление чего-то жалкого и хилого.
- Вот все, что есть, выбирайте!.. Вам какие книги надо? - спрашивал мой приятель, когда они очутились в кабинете.
- Да мне бы пофундаментальнее.
- Ну, вот, выбирайте... Вот журнал не хотите ли?
- Нет, это все мимолетное.
- А вам надо не мимолетного? да?
- Да уж, что-нибудь по... того, поздоровей.
- Поздоровей?.. - роясь в книгах, болтал доктор: - поздоровей вам? Не хотите ли взять вот Шлоссера: это, я думаю, будет довольно здорово...
- Это что такое - Шлоссер?
- История.
- Сделайте милость, это мне в самый раз...
- Ну, так вот и берите...
- Мне бы только, Иван Иваныч, уж с самого начала...
что-нибудь...
- Да вот, что тут? "Греки"... вот тут с самого начала...
- Очень вам благодарен... То есть, как вы говорите - с самого начала? С самого начала только греческая история?
- Только одна греческая... А вам что же?
- А раньше греков нет ли чего?
- Разумеется, есть. Вот история Индии... Это раньше греков.
- А еще чего не было ли раньше?
- Уж я, ей-богу, не знаю... Да зачем вам?
- Да мне бы хотелось уж, чтобы начать, например, с самого корня...
- Опять самые корни?
- Да ей-богу, Иван Иваныч, что ж мне хватать верхушки?
Уж ежели поправляться, так надо как следует... Вновь... С самого, например, с кор... с корня... Что вы смеетесь? Ей-богу, право... Что ж так-то?..
- Да так, так... Только я не знаю, что ж бы такое?.. Не хотите ли "до человека"?
- Это - книга такая?
- Книга... Понимаете - до! Уж тут самый корень.
- Вот, вот, вот! - как-то даже сладострастно зашептал дьякон: - до! Это самое и есть - "до" всего еще?
- То есть до всего на свете!..
- Ну, ну, ну... Это мне и надо... С самого...
- С самого, с самого! Нате, берите!
- Ну, дай вам бог здоровья... Сейчас примусь! Вот это мне и нужно...
- Очень рад.
- Очень вам благодарен! А то что ж мне, ей-богу, - журналы там?.. Мне уж надо все наново... Иначе что ж так-то?
Уж ежели...
- Ну, ладно, ладно!
Поблагодарив и бормоча все то же, то есть, что "ежели поправляться, так надо не как-нибудь", - дьякон поспешно, с явным намерением сейчас же приняться за дело, вышел из кабинета, перебежал зало и направился к бане, держа под самым носом развернутую книгу.
- И представь себе, - заговорил приятель, вновь появляясь в моей комнате: - ведь такие разюворы у нас с ним идут чуть не каждый божий день... "А вступает ли?", "а что душа", "в душу" - черт знает что... Часа по два битых тиранит меня, а кончится ничем... В тот же вечер напьется и наделает разных гадостей.
- Он какой-то чудной!
- Пьет... куролесит, - дела расстроены, да и жена бросила, - ну вот и хочет "все вновь"... То порошками, то книжками... Да изволите видеть, чтоб в самую жилу... в точку...
Надоело. А что, не пойти ли нам погулять?
Скоро мы отправились за город и воротились очень поздно.
Был душный летний вечер. Во время нашей долгой загородной прогулки меня не покидала мысль об этом бедном человеке, думающем вылечить свою душевною боль книгами и порошками. Что это за душевная рана? Что это за боль? Как? откуда нанесло ее на беднягу? Все это очень занимало меня. Я решил непременно найти случай поговорить с ним, расспросить его.
III. ВЕЧЕРКОМ В ГЛУХОМ УГОЛКЕ
Рассказ
Два или три дня, следовавших за разговором под окном, я почти не видал дьякона. Он сидел в своей бане, должно быть прилежно занимаясь чтением сочинения "до человека", сидя до поздней ночи, и только раз или два во все эти дни, и то на минуту, подбегал к окну спальни моего приятеля, чтобы задать вопрос и уйти...
- Хелиасты, Иван Иваныч, что такое? - спрашивал он.
- Хелиасты?
- Вот тут сказано: "так же, как тысячелетнее царство для хелиастов..."
- То есть как же это "так же"? Надо прочесть всю фразу...
Дьякон прочел какой-то очень сложный период, спотыкаясь на каждом шагу, - точно плелся он без дороги по какому-то изрытому полю, не зная, что сзади, что впереди...
По прочтении этой фразы доктор принялся соображать, а дьякон стоял и ждал молча...
- Черт ее знает! - наконец произнес мой приятель. - Да вы это просто пропускайте...
- Ну уж что ж это - пропуск.
- Ну, я не знаю... Читайте дальше, там будет видно...
- Гм! - сделал дьякон, помолчал и пошел.
В другой раз он поймал Иван Иваныча в ту самую минуту, когда тот совсем было ушел на практику.
- Вот, - прямо начал он, входя и держа раскрытую книгу: - "или, почему взрослое животное лучше новорожденного?"
